Вскоре Тамара отпускает своего ставшего неопасным супруга, но это великодушие — истинное или мнимое — уже не может спасти гордого сына Андрея Боголюбского. Не проходит и года, как Юрий умирает, то ли тайно отравленный то ли просто не переживший крушения своих надежд.
Но это всё будет еще впереди — пока же Юрий, не растерявший еще своей владимирской дружины, выступает на стороне князя Михалки против Ростиславичей.
* * *
Узнав, что Михалко с братом Всеволодом и союзниками уже в Москве, Ярополк решился выйти против него с войском, стремясь не пустить его во Владимир. В свою очередь Юрьевичи собрались и пошли по владимирской дороге ему навстречу но разошлись с ним в лесах. Не исключено, впрочем, что это было сделано нарочно, чтобы успеть к Владимиру раньше Ярополка. Поняв, что противник избежал с ним встречи, Ярополк повернул войска и погнался за Михалком, избивая отставшую часть его рати. Михалко же спешил к Владимиру, не принимая боя.
Одновременно Ярополк послал к брату Мстиславу, велев сказать ему: «Михалко болен, несут его на носилках и дружины у него мало; я иду за ним, захватывая задние его отряды. Ты же, брат, ступай поскорее к нему навстречу, чтоб он не вошел во Владимир».
Получив послание брата, Мстислав выехал из Суздаля с дружиной и, как пишет летопись, точно на зайцев, поскакал на Михалко, чтобы перехватить его у Владимира. Встреча двух ратей произошла в пяти верстах от города, когда полк Мстиславов в бронях и с поднятым стягом вдруг выступил навстречу Михалку от села Загорья.
Михалко стал поспешно выстраивать свое войско, «враги же шли на него со страшным криком, точно хотели пожрать его дружину». Однако когда дело дошло до столкновения, суздальская дружина дрогнула, бросила стяг и побежала. Юрьевичи взяли много пленных, взяли бы и больше, но многих спасло то, что победители с трудом могли различать, где свои и где чужие. Да и удивительно ли это было когда бились дети одной земли и одного народа?
Посрамленный Мстислав убежал в Новгород; Ярополк, узнав о его поражении повернул и побежал в Рязань. Михалко же с торжеством великим вошел во Владимир: «… Выидоша же со кресты противу Михалку и брату его Всеволоду игумене и попове и все людье».
Это была убедительная победа младших пригородов — Владимира и Переяславля — над старшими городами. Именно они, быстрорастущие пригороды, и вновь построенные невзрачные городки, такие как Москва, не сильные собственным боярством, были истинной опорой усиливающегося в Северной Руси самодержавия.
Вскоре к Михалку явились послы от суздальцев, сказавшие: «Мы, княже, не воевали против тебя с Мстиславом, а были с ним одни бояре: так не сердись на нас и приезжай к нам».
Хорошо приняв послов, Михалко поехал сперва в Суздаль, а оттуда в Ростов.
Утвердившись крестным целованием, он оставил в городах своих посадников. Брат его Всеводод сел в Переяславле, сам же Михалко вернулся во Владимир.
Первым же стремлением князя было вернуть всё расхищенное соборной церкви и тем показать владимирцам, что он будет им истинным заступником, а не корыстником. Для этой цели Михалко собрался с ратью на Глеба Рязанского, в руках которого была чудотворная Богородичная икона — главная святыня молодой Владимирской земли.
Узнав, что на него идет вся земля владимирская и ростовская, испуганный Глеб послал сказать Михалку: «Князь Глеб тебе кланяется и говорит: я во всем виноват и теперь возвращаю все, что взял у шурьев своих, Ростиславичей, до последнего золотника».
И действительно — святая икона и все церковное убранство в полной сохранности возвращены были во Владимир. Видя смирение Глеба Рязанского и не находя больше поводов к войне, Михалко смягчился и вернул войска с пути.
Это были славные дни, дни гордости и славы города Владимира. С гордостью пишет летописец: «И была радость большая во Владимире, когда он увидал опять у себя великого князя всей Ростовской земли. Подивимся чуду новому, великому и преславному Божия Матери, как заступила она свой город от великих бед и граждан своих укрепляет: не вложил им Бог страха, не побоялись двоих князей и бояр их, не посмотрели на их угрозы, семь недель прожили без князя, положивши всю надежду на святую Богородицу и на свою правду. Новгородцы, смольняне киевляне и полочане и все власти как на думу на веча сходятся, и на чем старшие положат, на том и пригороды станут, а здесь город старый — Ростов и Суздаль, и все бояре захотели свою правду поставить, а не хотели исполнять правды Божией, говорили: «Как нам любо, так и сделаем: Владимир — пригород наш». Воспротивились они Богу и Святой Богородице и правде Божией, послушались злых людей, ссорщиков, не хотевших нам добра по зависти. Не сумели ростовцы и суздальцы правды Божией исправить, думали, что они старшие, так и могут делать все по своему, но люди новые, худые владимирские, уразумели, где правда, стали за нее крепко держаться, сказали: «Либо Михаила князя себе добудем, либо головы свои сложим за святую Богородицу и за Михаила князя». И вот утешил их Бог и Св. Богородица: прославлены стали владимирцы по всей земле за их правду».
Оказавшись вновь во Владимире, Михалко деятельно занялся управлением северными землями. В числе прочих его действий было суровое наказание всех убийц брата его Андрея.
К сожалению, здоровье Михалки, подорванное многими походами, было куда слабее силы его духа. Отправившись за какой-то надобностью в Городец-Волжский князь занемог в нем и умер. Случилось это в 1176-м году. Всего его княжения было полтора года.
«ЦЕЛУЕМ КРЕСТ ТЕБЕ И ДЕТЯМ ТВОИМ»
После внезапной смерти князя в Залесской земле вновь поднялась было смута.
Ростовцы, спеша перехватить власть над пригородами, послали в Новгород за прежним своим князем Мстиславом Ростиславичем, написав ему: «Ступай, князь, к нам: Михалка Бог взял на Волге в Городце, а мы хотим тебя, другого не хотим».
Мстислав откликнулся на зов и, собрав ростовскую дружину, отправился к Владимиру. Однако он опоздал: во Владимире уже был князь, и князь такой который не дал бы этот молодой город в обиду.
Пишет владимирская летопись:
«По преставлении же великого князя Михаила Юрьевича володимерцы послаша во град Переяславль, иже на Клещине озере, по брата Михаилова по князя Всеволода Юрьевича, внука Владимира Мономаха, рекуща: «Господина нашего великого князя Михаила Юрьевича Бог поял; поиди убо княжити по брате своем на великое княжение въ Владимиръ».
Когда же Всеволод явился на их зов, владимирцы вышли из стен и перед Золотыми воротами, некогда построенными братом его Андреем Боголюбским целовали ему крест. Так, спустя много лет сотворилось по воле Юрия Долгорукого, прочившего северно-русские земли младшим своим детям. Присяга эта не имела прежде равной себе на Руси, ибо, подходя к кресту и целуя его владимирцы произносили:
«Целуем крест тебе, князь Всеволод, и детям твоим».
Целование креста не только Всеволоду, но и детям его, было тем замечательнее, что самому Всеволоду тогда едва минуло двадцать пять. Да и никто тогда на Руси не предполагал, что Бог пошлет Всеволоду и супруге его ясыне Марии потомство обильное и славное, по которому и нарекут Всеволода Большим Гнездом.
Множество отважных и мудрых внуков и правнуков, заступников земли русской произрастут от Всеволодова корня. Св. Александр Невский, Св. Даниил Московский Иван Калита, Св. Дмитрий Донской — всё это Всеволодова Гнезда птенцы. Вся русская история пойдет отныне его стопами.
Данная же клятва, принесенная владимирцами от чистого сердца, означала что земли северные отныне хотели иметь у себя князей одной ветви рода переходя от отца к детям его и не отдаваясь более на волю случайностей. Этой присягой пред Золотыми вратами при большом стечении духовенства, положено было начало единодержавия Российского. Фактически это было первой попыткой осмысления народом исторической судьбы его.
* * *
Вскоре после крестоцелования к Владимиру подошли ростовские рати Мстислава Ростиславича и осадили город. Миролюбивый Всеволод, стремившийся, подобно деду своему Владимиру Мономаху, избегать пролития русской крови, послал к Мстиславу грамоту:
«Зачем проливать нам кровь православную? Ты сиди в Ростове, я же буду сидеть во Владимире; суздальцы же пусть сами решают, кому у них сесть.»
Мстислав колебался и готов был согласиться, но его ростовская дружина объявила ему: «Если ты хочешь мириться, то мы не хотим».
— Сам теперь видишь, что Всеволод боится ополчаться на нас. Коли не так разве отдал бы он тебе добром Ростов? — говорили Мстиславу бояре Добрыня Долгий и Матеяш Бутович.
Послушавшись их, Мстислав с бесчестием отослал послов назад во Владимир.
Узнав об отказе ростовцев заключить мир, переяславльцы примкнули ко владимирцам, сказав Всеволоду: «Ты Мстиславу добра хотел, а он головы твоей ловит, так ступай, князь, на него, а мы не пожалеем жизни за твою обиду, не дай нам Бог никому возвратиться назад; если от Бога не будет нам помощи, то пусть, переступив через наши тела, возьмут жен и детей наших; брату твоему еще девяти дней нет, как умер, а они уже хотят кровь проливать».
