Вот, например, яркий свет в ее покоях, и тот странный запах. Это какие-то эффекты, лишающие людей сознания, какие-то приемы. Матерь пользуется помощью прислужников, им ведь она тот жест с двумя пальцами показала? У них наверняка есть какая-то защита от этих штучек, поэтому только они могут там находиться.
Моя беременность тоже не случайность. Мне внушили мэзавскую чушь про предназначение, оздоровили, поменяли гормональный фон, и, возможно, вызвали овуляцию, и скорее отправили ритуалиться. При этом заранее были готовы семеро мужчин, здоровых «быков-осеменителей». Как у них все ладно устроено! Как в таких условиях не залететь? Я, конечно, понимаю, у них мало женщин, и надо, чтобы каждая родила, но, черт возьми, какой цинизм! И зачем такие сложности с зачатием и ритуалами? Боги, кем бы они ни были, разве не могут помочь размножиться иным способом?
Чем больше я думала обо всем этом, тем сильнее злилась, и страх совсем отступил.
На время.
Когда раздался уже знакомый мне гул, я сначала обмерла, а потом зажмурилась. Мне казалось, он проходит сквозь меня, вызывая вибрацию во всем теле; так как я была связана, то не могла даже закрыть уши, мне оставалось только терпеть и ждать, когда же он стихнет. В момент, когда терпеть стало невыносимо, на самом пике воздействия, гул пропал.
Какое-то время я ничего не слышала и ничего не соображала, просто дышала. Затем стали пробиваться какие-то звуки… За мной пришли, стали развязывать веревки на руках и ногах. Открыв глаза, я увидела прислужников, тех самых, что вели меня к Великой матери, а потом и саму мэзу. Она снова была в белом, но в этот раз очень нарядном белом, и обвешана золотыми побрякушками; убойно пахло ритуальными благовониями. Склонившись, матерь некоторое время на меня смотрела, затем промолвила:
— Скоро нам обеим откроется правда.
— Жду не дождусь, — заявила я; голос был полузадушенный.
Мне помогли поднятья и взяли под руки. Кто-то спросил:
— Моя госпожа, она плохо выглядит. Не оскорбит ли это богов?
— Она не дань, — последовал ответ.
Меня потащили куда-то, в прямом смысле слова потащили – я была слаба, ноги не держали. Идеальное зрение позволяло многое различить в темноте; мы шли по смешанному лесу, это была не тайга. Из-за верхушек деревьев на нас с любопытством поглядывала луна в виде узкого серпа, в эту пору она была молодая.
Великая матерь прошла мимо разряженных светловолосых девиц, нынешней дани, которые вели себя так спокойно и так подозрительно покачивались, что я сделала вывод: опоили. Всего дев было семь; полагаю, среди них затесалась и бедняжка Тилия.
Верховная остановилась у дерева, по обе стороны от нее на некотором отдалении встали прислужники, затем стояли в ряд девицы, стояли и покачивались, а самой последней была я – меня за руку держал мужик в белом, тот самый. Если и были еще рядом люди, то я их не видела. А они наверняка были: нужна ведь охрана для такого ответственного мероприятия, да и прилетели мы все сюда на гуи.
Я ждала, что будет. Ждать пришлось довольно долго… Ночь была тихая и темная, лишь иногда ветер поднимался и заставлял деревья шептаться. Я догадывалась, что встреча с богами не сулит мне ничего хорошего, но мне не было страшно, мной завладело нетерпение. Да-да, мне хотелось скорее со всем разобраться, потому что уже банально не хватало сил, я себя плохо чувствовала.
Несколько темных фигур появились в темноте; я заметила их только, когда Великая матерь низко поклонилась. Поклониться пришлось и всем остальным; меня вынудили согнуться.
Затем, судя по шелесту платья, матерь выпрямилась (остальные так и держали поклон), и поприветствовала богов; эту долгую фразу я не запомнила, потому как мне в голову от резкой смены положения бросилась кровь, и зашумело в ушах. К тому же я получила ор прислужника по лбу, когда приподнялась немного и попыталась разглядеть, что там происходит. Вот тебе и уважение к женщинам!
Зашелестели платья, мелодично забрякали украшения, послышались нежные голоса опоенных девственниц: они, судя по всему, делали поклоны и приветствовали богов. Я еще раз быстро подняла голову и увидела, как они становятся за темными фигурами, а одна из фигур, самая ближняя к Великой матери, что-то ей передает, какие-то удлиненные предметы.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
В мой лоб снова ткнули, вынуждая склонить голову. Я в ответ пихнула прислужника в бок, и тот, неженка, ойкнул.
Так мы и заявили о своем участии в Церемонии… Великая матерь подозвала прислужника и тот, согбенный, потащил меня за собой. Я не видела смысла держать поклоны перед неизвестными, поэтому выпрямилась, и в этот раз меня уже никто по лбу треснуть не мог.
— Эта женщина клянется, что прошла в наш мир через врата в неположенный срок, и что ее никто не встретил, — объявила Верховная, указывая на меня.
Я смело посмотрела, перед кем оказалась.
Человек – это я поняла сразу. На нем было что-то черное и мешковатое, на лице маска, руки и те в черных перчатках. Но это руки, а маска – на лице. Как я и думала, боги – это люди, а не неизвестные существа, не невообразимая раса. У-ф-ф-ф. Уже одно это все упрощает. Я подсознательно боялась встречи с какими-нибудь рептилоидами или прочими страшилками.
— Она будет восьмой, — ответил человек. Голос оказался мужской, приглушенный, безо всякого выражения, деланно механический. Он максимально маскируется. Интересно, почему?
— Нет, — отчеканила я. — Я не из этого мира и вне ваших игр, — продолжила я; прислужник все пытался меня к себе подтянуть, чтобы вернуть в унизительное согнутое положение; мне это надоело, и я, наконец, высвободила руку.
Стало тихо. Очень.
— Вы принимаете дань? — уточнила Великая матерь дрожащим голосом.
— Да. Но за восьмую платы не будет.
— Конечно, — вымолвила мэза и поклонилась; затем она начала пятиться.
Пятиться начали и все остальные; на месте остались лишь «боги», я, да дань. Конец церемонии? Человек в черном шагнул ко мне, и а я – от него. Меня хотят куда-то забрать? Нет уж, спасибо!
— Я вне этого, — повторила я твердо. — Вы не можете меня забрать, потому что я не из этого мира. Я не принадлежу ни Мэзаве, ни Ниэраду.
Этот человек, «бог» в глазах Распорядительницы, явно был самым главным среди тех, кто явился за данью, потому как стальные неопознанные субъекты согнали девиц в кружок и застыли в почтительном ожидании.
Тип резко выбросил руку вперед.
Я и моргнуть не успела, как он схватил меня и прижал к себе; что-то холодное коснулось моей щеки. А потом окружающие пропали, остались только мы вдвоем и лес.
Глава 28
Я оттолкнула «бога», и он сразу меня отпустил. По инерции я упала, зацепившись при этом за сухую ветку; она громко треснула. Тип в черном просто стоял и смотрел на меня, но кроме него вокруг больше никого не было. Я сглотнула, облизнула сухие губы и, задрав голову, увидела примерно то же, что видела, когда последний раз задирала голову.
Вокруг нас все так же шумел лес, но я знала, что это не тот лес.
— Где мы? — шепотом спросила я.
— Дома. У меня дома, — ответил «бог»; я не считала его богом, но так удобно было его про себя обозначать.
— Верни меня, — потребовала я, но неубедительно.
— Нет.
— Ты не имеешь права…
— Никакого почтения, — произнес он весело.
Зазвенели рядом девичьи голоса, и я повернула голову на звук. Неподалеку появились его спутники с девчонками. Мужчина поднял руку и махнул им: идите, сам же остался на месте. Компания двинулась по лесу куда-то…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Я поняла, что мы переместились, что покинули мир Циты, что люди этого человека последовали его примеру, как только он забрал меня. Меня мороз по коже продрал… снова перемещение, снова другой мир? А как же мир Циты? Как же Зен? Мне стало тяжело дышать, ужас сдавил горло, не давая сделать ни вздоха.
Человек в черном протянул мне руку.
