Как только было покончено с официозом и раскланиваниями, я взялась за дело. Сначала я лишь скользнула в ее мысли. Ситаре было дурно; она что-то не то съела с утра, и ее мутило. Ей хотелось как можно скорее разобраться со мной и вернуться домой.
Я сделала вид, что мне душно и хочу пить, и попросила одного из прислужников, которые всегда оставались где-то неподалеку, принести холодной воды. При этом я спросила у женщины, хочет ли она чего-то.
Ситара не заметила ничего странного. Нам принесли воду, мы обе попили. Когда мэзе стало немного лучше, она начала расспрашивать меня о том, как проходят мои дни, все ли гладко с моими мужчинами, и что пора осчастливить своим вниманием кого-то другого. Я кивнула и сказала, что полностью полагаюсь на выбор Распорядительницы, пусть она сама мне подыщет кого-то, а сама продолжала рыскать в ее мыслях.
Мысли мэзы скакали. Мало того, что с утра ее тошнило, так она еще и очень устала в последнее время. Остались последние приготовления к Церемонии, и она не знала покоя: столько всего надо было проверить! Должна была прибыть еще одна девушка на рассмотрение, но ей было уже пятнадцать, и Распорядительница сомневалась, что она подойдет. Я не стала углубляться в мысли о Церемонии и попробовала узнать, что Распорядительница думает обо мне и какие у нее на меня планы. Тогда-то она заметила неладное и подозрительно на меня воззрилась.
Растерялась она всего-то на мгновение, и попробовала выгнать меня из своего сознания. У нее не получилось; я думаю, такие вещи могут провернуть либо люди с очень сильной волей либо ведуны, как я. Я вынудила ее оставаться на месте и молчать.
Кто ты? — спросила перепуганная Ситара. В ее голове появился образ ведуна, но Ситара не знала, что женщины тоже могут заниматься ведунством, поэтому откинула эту мысль.
«Это неважно», — ответила я.
Что ты делаешь со мной? Как ты это делаешь?
«Не имеет значения. Я не желаю тебе зла, не бойся. Все, что я хочу, это узнать кое-что».
Чужое сознание сложно устроено, это не Интернет, а я не браузер, чтобы по ключевому слову сразу перейти к нужной страничке. Единственное, что легко получается – это считывать уже идущую информацию, плыть на волне мысли, тогда, кстати, и можно остаться незамеченным.
Мысли Ситары заполонил страх, непонимание, догадки, и мне сложно было пробиться к интересующим «файлам», к тому же мэза сопротивлялась и не пускала меня в «архивы» воспоминаний. Пришлось вести диалог.
«Слего был картографом и знал про врата. Расскажи все, что он тебе о них рассказывал».
Оказалось, что Слего мало говорил своей возлюбленной о вратах них, она знала лишь, что некоторые из них можно открыть и пройти через них в «миры богов». Ну и, конечно, то, что оказаться около них может быть смертельно опасно.
«Расскажи о Великой матери. Какая она, когда именно пришла к власти, как выглядит, какие у нее способности, странности, слабости».
Вот здесь меня ждал сюрприз. Ситара крайне мало знала о Великой матери!
Верховная мэза живет в храме своего имени, в самом центре Свеи Ногланы. Она всегда в белом, у нее приятный добрый голос и четверо приближенных; им единственным позволено входить в ее комнаты, ухаживать за ней, видеть ее лицо. Сколько ей лет, неизвестно, известно лишь, что она преемница Святой Ногланы, основавшей Мэзаву. Имени действующей Верховной никто не знает. Жители Мэзавы уверены, что она дочь Ногланы и что следующая Верховная будет ее собственной дочерью.
Я задавала множество вопросов, но не получала ответов. Ситара не могла солгать или умолчать что-то, так что, обескураженная, я перестала выпытывать у нее про Верховную и еще разок решила проверить саму Распорядительницу, соотнести известные факты о ее жизни. Когда я расспрашивала ее о прошлом и пыталась подловить на несоответствиях, Ситары терялась и «зависала». Я так и не смогла убедиться, что ей что-то внушили, потому что в Мэзаву женщина попала в таком диком стрессе, что и сама, безо всякого воздействия, могла все перепутать и забыть…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Ситара четко помнила Ниэрад, как там было плохо. Помнила Слего – и никакие внушения, я уверена, память о нем стереть бы не смогли. Помнила о своем мучителе, помнила, как убили Слего, помнила, как было больно во время родов. Дальше – ничего. Ни того, что детей у нее тогда родилось двое, ни того, что убившие Слего мужчины оказались мэзавцами.
Дальнейшая ее жизнь потекла легко и размеренно. Обласканная вниманием и заботой, Ситара забыла жизнь в Ниэраде и начала служить в Храме Великой матери, потом у нее родились дочери, ее статус вырос, и она стала Распорядительницей. Именно Распорядительница принимает окончательное решение о том, куда направить /отправить/отослать мэзу или ребенка, чтобы всем было хорошо и удобно.
Меня интересовало также, что Распорядительница думает о нас. Тут меня тоже ждал сюрприз, но на этот раз приятный.
Когда появились мы трое, Ситара вспомнила о прошлом и расчувствовалась. Она всерьез решила, что это знак богов, и что меня нужно взять под особую опеку. То, что я сочла коварством и обманом, в глазах Ситары было заботой. Никто меня нарочно вином не опаивал, выходит, я сама тогда меру потеряла и банальным образом опьянела до видений. О встрече с Великой матерью она не стала меня предупреждать, потому что не хотела тревожить, и когда усыпила, действовала, как обычно: всех, кого нужно было лечить, перед встречей намывали и усыпляли, таковы правила.
В общем, никакого злого умысла. Треден не ошибся в своей оценке: эта женщина добрая и не глупая, ее простодушный вид обманчив. Да, она подозревала, что родила не от Слего, но закрыла для себя этот вопрос. У нее только дочери, а первая, Катли – от любимого человека. Удобная психологически позиция; я не стала говорить ей правду. Кстати, Ситара не думает о Мэзаве как об идеале, но ее полностью устраивают мэзавские законы. Еще бы: эти законы ее невероятно возвысили…
Я сделала передышку и выпила еще воды. Мэза сама осмелилась мысленно задать вопрос мне:
Ты интересуешься вратами. Зачем? Все, что тебе нужно, есть в Мэзаве. Я искренне желаю тебе добра, тебе и твоим людям. Живите счастливо и спокойно, вы заслужили это.
«Это невозможно. Моя семья далеко. Я должна вернуться».
Где же твой дом и семья, раз только через врата ты можешь вернуться? Ты… ты из мира богов?
Я не стала отвечать. Да и что я могла ответить? Сама понятия не имею, из какого именно я мира, как он на самом деле называется, как связан с этим. Скоро год, как я здесь, а до сих пор не нашла ответов. Одно ясно: все ниточки ведут к Великой матери.
Поговорив еще немного с Распорядительницей, я стерла ей воспоминания о «вторжении» и, уставшая, вернулась к Зену. Теперь мне самой стало дурно, замутило от утомления. Мой волк ничего не сказал, просто обнял, а потом отнес на кровать. Я заснула мгновенно.
***
Когда я проснулась, а это случилось уже днем следующего дня, Зен был в комнате. Он и Млад. Волк по недавно установленной традиции лежал на кровати со мной и охранял. Защитник мой хвостатый… Подняв руку, я погладила его бок, выцепив при этом отходящий клок шерсти.
Зен присел ко мне на кровать с другой стороны; он внимательно на меня смотрел, оценивая мой вид, и ни о чем не спрашивал. Я тоже какое-то время молча на него смотрела. В голове было ясно, и я помню, к какому выводу пришла после того разговора с Распорядительницей. Ответы мне может дать только Великая матерь. Но даст ли она мне их?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Если я найду врата и ключи к ним, ты уйдешь со мной? — тихо спросила я.
— Да, — ответил Зен без сомнений.
Иного не ожидала…
Но-я то пока ничего не знаю о вратах, мне нужно попасть к Великой матери, чтобы узнать, а это очередной сложный квест, учитывая, что она мадам о-о-о-о-очень непростая. Допустим, я к ней попаду, все вызнаю. Что, если нужные нам врата окажутся в Ниэраде, и придется вернуться в двенадцатый ов-вен? Приграничье охраняется, и после того, что произошло зимой с гуи, мы трое считаемся в Ниэраде преступниками, нас казнят без долгих раздумий, если поймают, а нас поймают с большой вероятностью. Снова риск, снова сложности, снова неопределенность…
