class="p1">Поэтому мысль о том, что через неделю все официально закончится, причиняет больше боли, чем мне хотелось бы признать.
Я спускаюсь по ступенькам, по пути помахав паре охранников дневной смены. Я намерена найти маму и узнать, достаточно ли она восстановилась, чтобы пообщаться с ней. Может, если я устрою спа-день, то смогу вытащить ее с похмельем из дома?
Напевая про себя, я огибаю изгиб винтовой лестницы и резко останавливаюсь. Потому что в моем фойе так неожиданно, что мне кажется, будто он плод моего воображения, стоит Феникс.
При виде его я резко вдыхаю. Он так близко, что при желании я могла бы дотянуться до него меньше чем за десять шагов.
Он смотрит на меня непоколебимо, его взгляд буравит меня. Тень на челюсти указывает на то, что он нуждается в хорошем бритье, но в остальном он, как всегда, безупречно одет.
Выражение его лица настороженное, жесткое, словно он ожидает моей реакции. Как будто он готов повернуться и уйти, если я подам ему хоть какой-то знак, что не хочу его видеть.
Он только что сказал мне двенадцать часов назад, что никогда не вернется домой, так что же он здесь делает?
Интенсивность эмоций, которые я испытываю, приводит меня в ужас. Они меня переполняют: от неверия и восторга от встречи с ним до надежды, что он пришел провести со мной время, от страха, что он пришел разорвать нашу помолвку, и еще около сотни других, дополненных вожделением и сексуальным влечением.
— Что ты здесь делаешь? — наконец спрашиваю я, мой голос слегка дрожит. Я спускаюсь по последним ступенькам, пока не оказываюсь в паре футов от него.
В его взгляде чувствуется напряженность, которая соответствует жжению в моих венах.
Он делает шаг ко мне, а я все еще не могу поверить, что он реален. Мне хочется провести рукой по его щеке, почувствовать эту грубую щетину и убедиться, что я не сплю.
Каким бы жестоким был этот сон.
Но когда он говорит, он развеивает все представления о том, что это фантазия.
— Я принес тебе рождественский подарок.
Его голос танцует по моим рукам и спине, оставляя за собой дорожку мурашек.
Как нелепо идеально он это сказал.
Я делаю еще один шаг, сокращая оставшееся между нами расстояние. Моя рука движется по собственной воле, и я нахожу его щеку, как и хотела.
Он настоящий. Он здесь.
Он не двигается и не реагирует, его поза остается жесткой, пока он ждет, что я скажу.
— Ты и есть подарок? — спрашиваю я.
Он смеется, звук глубже, чем обычно, как будто что-то застряло у него в горле. Он прочищает его.
— Нет, вот здесь, — говорит он, указывая на прихожую рядом с фойе, где мы храним обувь, пальто и другую верхнюю одежду. — Посмотри.
— Как я узнаю, что это? — спрашиваю я, проходя мимо него и направляясь к двери.
Он не отвечает, но, как оказалось, ему это и не нужно, потому что, когда я открываю дверь, первое, что я вижу, — это двое новеньких саней, прислоненных к стене.
Я поворачиваюсь к нему лицом, и моя челюсть падает на пол.
— Не может быть.
Я все еще нахожусь в шоке от того, что он здесь, и не думаю, что мое сердце выдержит такой заботливый жест. На глаза наворачиваются слезы, и я смахиваю их, пока не опозорилась.
Он кивает, и я в тот же миг бросаюсь к нему, удивляя его. Мои руки смыкаются на его шее, и я обнимаю его, крепко прижимая к себе.
С его губ срывается неровный выдох, как будто он испытывает облегчение. Его предплечья обхватывают мою поясницу и поднимают меня на руки. Мои ноги отрываются от земли, когда он зарывается лицом в мои волосы. Я чувствую, как улыбка растягивается на его губах, когда он бормочет мне на ухо.
— Я так понимаю, ты довольна подарком, — бормочет он.
Я энергично киваю.
— Это лучший подарок, который я когда-либо получала.
Он хихикает мне в ухо, и этот звук становится мелодией для моих ушей.
— Тебе легко угодить.
— Как тебе вообще удалось это сделать? Как ты здесь оказался? — спрашиваю я, отстраняясь, чтобы посмотреть на него.
Он позволяет мне скользить по его телу, пока мои ноги не касаются земли, но не отпускает меня.
— Я все организовал после того, как ты вчера вечером упомянула, что хочешь покататься на санках. Все оказалось довольно просто, не думай об этом слишком много.
Конечно, правильно. В наших отношениях ничего не изменилось, вот что означают эти слова.
— Ты взял двое, это значит… — я запнулась, не зная, как закончить предложение.
Значит ли это, что ты идешь со мной?
Значит ли это, что ты останешься?
Он отпускает меня и засовывает руки в передние карманы.
— Я решил задержаться здесь на несколько дней. — Он говорит, его лицо не выражает ничего. — По крайней мере, до Нового года.
— Мне неловко, я не приготовила тебе ничего взамен. — Я говорю с обеспокоенным выражением лица.
Его взгляд становится откровенно хищным, когда его руки возвращаются ко мне и властно обхватывают мою талию.
— Не волнуйся, я купил тебе еще один подарок, но он будет в основном для меня, — говорит он, наводя на размышления.
Вот так он разжигает пламя моего возбуждения, пока оно не выходит почти из-под контроля. Если бы он сделал попытку трахнуть меня на полу прямо сейчас, я бы не сопротивлялась, к черту катание на санках и возвращение родителей домой.
Но он отступает на шаг и склоняет подбородок к стоящим за моей спиной упряжкам.
— Прошлой ночью выпало пятнадцать сантиметров снега, идеально для катания на санках. Не хочешь прокатиться на них?
Мое сердце колотится, трепещет, парит и делает еще около десяти акробатических движений. Это не просто два куска пластика. Он сознательно участвует в чем-то, связанном с нашим прошлым, потому что знает, что это сделает меня счастливой.
Это и есть настоящий подарок.
ГЛАВА 35
Феникс
— Хорошо, — говорю я, держа санки обеими руками. — Залезай и садись спереди. Я сяду позади тебя.
— Мы оба сядем в этот раз? — спрашивает она, ставя одну ногу в сани, затем другую и садясь спереди, как я и просил.
— Так безопаснее, — ложь с трудом слетает с моего языка, но, к счастью, она на нее купилась.
— Хорошо, я за! — говорит она, наклоняясь вперед, чтобы оставить мне место, и я могу сесть позади нее.
Я забираюсь внутрь и устраиваюсь так, чтобы одна нога была по
