– Или не видящий их.
– Из-за того, что старый?
– Потому что оказался вне зоны заражения. Если мы действительно имеем дело с инфекционным заболеванием.
– Если Павел стреляет по призракам, значит, он их действительно видит…
Вдали, на другом конце деревне, раздался одиночный выстрел.
– И не только он один.
– Если мы этих призраков не увидим, выходит аномалия ударила местным в голову.
Камохин посветил фонариком по сторонам. Мокро и пусто. Будто после потопа. Когда вода спала, но земля еще не просохла. «На болоте и то веселее было», – подумал он вдруг. И тут же у него появилось дурное предчувствие. Стойкое ощущение, будто непременно должно было что-то случиться. Не обязательно плохое – непредусмотренное. И, черт возьми, наверное, самым правильным в этот момент было вернуться в библиотеку и запереть как следует дверь. А как рассветет, пойти и посмотреть, что там происходило ночью возле Павлова дома. Дождь был не такой уж и сильный, и, ежели вокруг дома и правда, бродит сейчас толпа зомби, какие-то следы непременно останутся. Но вместо этого Камохин скомандовал:
– Вперед!
И первым побежал по размытой дороге.
Пока они бежали, еще дважды пальнуло охотничье ружье.
– Движение слева, – сообщил Осипов, наблюдавший за датчиком движения. – Один объект.
– Где?
Осипов указал на небольшой садик с густыми кустами и фруктовыми деревьями, расположенный прямо перед Павловым домом. Метров десять в длину и восемь в ширину. Огороженный длинными слегами, положенными на вбитые в землю колышки.
– Инфрасканер ничего не показывает, – ту же выдал дополнительную информацию Орсон.
Камохин остановился и направил фонарь на двор перед домом. Калитка с накинутым на колья резиновым кольцом, рядом покосившаяся скамейка, в глубине двора – большая металлическая бочка и деревянный туалет. Никого живого там не было. Брейгель и Орсон одновременно осветили огороженный садик. Среди кустов и деревьев мог спрятаться взвод – его бы и днем не было видно.
– Снова движение, – сообщил Осипов. – В центре сада.
– Не иначе как Павел держит в саду удава или крокодила, – высказал предположение Орсон. – Подвижного и холодного.
– Зомби тоже холодные, – заметил Брейгель.
– Смещается влево! – Осипов махнул рукой в ту сторону, откуда они пришли.
– Уходит?
– Остановился.
– Ян с Доком – заходите слева. Мы с Док-Виком обойдем с другой стороны. На случай, если он назад рванет.
– Кто он? – с интересом посмотрел на Камохина Орсон.
– Не знаю. Но кто бы там ни был, постарайтесь не стрелять. Вдруг там еще кто-то вроде Твоей Воли прячется.
– Понятно, – Брейгель прижал локтем фонарь и легко перепрыгнул канаву.
Орсон следом за ним подошел к обочине, немного потоптался и тоже прыгнул. Брейгель поймал его за локоть и помог сохранить равновесие.
– Есть сигнал? – спросил Камохин.
Осипова отрицательно мотнул головой.
– Дождитесь, когда мы обойдем сад. Зайдем одновременно с двух сторон.
Брейгель в ответ махнул рукой.
– Пошли.
Камохин с Осиповым побежали к мосткам, переброшенным через канаву возле самого дома.
– Я знаю, кто это, – сказал на бегу Осипов.
– Я тоже, – даже не взглянул на него Камохин.
– И тебе все равно?
– Если бы мне было все равно, я бы сейчас в библиотеке сидел, книжки читал да чай с рыбными пирогами пил.
Каблуки гулко простучали по перекинутым через канаву доскам. Камохин на бегу дернул затвор автомата.
– Ты же велел не стрелять!
– Привычка. Нам ведь все равно не позволят выстрелить. Так ведь, Док-Вик?..
– А с-сучары-ы дран-ны-ые, снова вернулись! – истошно проорал прячущийся в доме Павел. – Ну, сейчас вы у меня схлопочете! По первенькое числецо!.. – Павел! Не стреляй! Это ж мы!
– Ты, я, он она! Вместе целая страна!.. – Голос мужика сорвался на истеричный визг. – А кто не спрятался, так я не виноват!..
– Идиот! Мы же тебя спиртом поили! – Камохин провел лучом света по окнам, пытаясь понять, где прячется стрелок. Но секретная бойница Павла была хорошо спрятана. – Мы из-за упавшего спутника приехали!.. Вспоминай давай живо!
– А почем мне знать, что это вы, а не мертвяки?
Камохин посмотрел на Осипова, надеясь, что у того есть, что ответить.
– Мертвяки к тебе хоть раз по имени обращались?
Осипов понимал, что рискует. Если ночные призраки были всего лишь галлюцинациями – а, судя по всему, именно так и обстояло дело, – то кто знает, что они могли наговорить Павлу? И как они к нему при этом обращались? Может быть, даже не просто по имени, а по имени-отчеству. Уважительно.
– Не… Они вообще не разговаривают… Только мычат… Ну, матерятся изредка…
– Так чего ж ты, мать твою… – не сдержался Камохин.
– Ну ладно, заходите в дом… Только быстро! Скоро они снова понабегут!.. Я их знаю…
– Через пять минут. – Камохин наконец нашел лучом фонарика потайную бойницу, через которую с ним общался хозяин дома. Небольшое прямоугольное оконце под самой крышей, рядом с тем местом, где к дому примыкал скотный двор. – Садик твой посмотреть хотим.
– Совсем рехнулись?.. – как-то очень уж спокойно поинтересовался Павел. Как будто речь шла о чем-то совершенно обыденном, хотя и глупом.
– Наверное, – в тон ему ответил Камохин.
– Ну, ладно… – согласился Павел. – Только пирус, глядите, не трясите!.. Ягоды уже поспели, все на землю осыплются!..
– Ладно, – махнул фонарем Камохин. – Что такое пирус? – тихо спросил он у Осипова.
– Не знаю, – пожал плечами тот. – Наверное, диалектное название какого-нибудь плодового кустарника.
– Плодового, говоришь?.. – Камохин ухмыльнулся каким-то своим мыслям.
Подойдя к углу низкой ограды, он сверху вниз провел фонарем.
С другой стороны ему точно так же ответил Брейгель.
– Готовы. Пошли.
Камохин перешагнул через слегу и рукой, в которой держал фонарь, отвел в стороны ветки черной смородины. Пригнув голову, он двинулся через кусты, выставив левое плечо вперед. К правому был прижат приклад автомата, ствол которого стрелок держал поднятым вверх. Пробравшись через заросли смородины, квестеры оказались среди кустов с прямыми, толщиной в два пальца, голыми стволами. Ветки на них начинали расти только на высоте плеч. Присев на корточки, Осипов и Камохин направили фонари вперед. Ближе к центру сада росли две старые яблони с развесистыми, пригибающимися низко к земле ветвями.
– Ни черта не видно, – прошептал Камохин.
– Ага, – согласился Осипов. – Здесь, наверное, хорошо в индейцев играть.
– Любишь эту игру?
– В детстве любил.
– То-то, я смотрю, тебя все на приключения тянет.
– А тебя куда?
– Меня?.. Про таких, как я, говорят: дурная голова ногам покоя не дает.
Камохин положил ствол автомата на запястье руки, в которой держал фонарь, и, пригибаясь, пошел вперед. Он даже не пытался таиться. Какой смысл, если свет фонаря выдавал его с головой? И все же он шел не торопясь. Ему нужно было подумать. Нет, не о том, правильно ли они поступили, забравшись в эти фруктово-ягодные заросли. Весь вечер его не оставляло неприятное ощущение, будто он упустил из вида нечто очень важное. Так бывает, когда, выйдя из квартиры, спустившись вниз по лестницы и уже дойдя до автобусной остановки, вдруг начинаешь мучительно вспоминать, а не забыл ли ты выключить утюг?
– Объект пропал, – шепотом сообщил Осипов.
– Здесь он, – едва слышно процедил сквозь зубы Камохин. – Никуда не делся. Затаился. Ждет.
Среди ветвей мелькнул свет фонаря кого-то из тех, кто шел им навстречу.
– Да где же ты? – почти в полный голос произнес Камохин. – Мы пришли…
Фонари Орсона и Брейгеля уже отчетливо светили в глаза. В их ореоле ветви деревья казались похожими на странную трехмерную паутину. В которой можно было запросто потеряться.
– Игорь!
– Здесь!
– Видели кого-нибудь?
– Нет!
– У нас тоже пусто.
Камохин обогнул дерево и лицом к лицу встретился с Орсоном.
– Здесь никого нет, – доверительным тоном сообщил англичанин.
– Уверен?
Камохин посветил фонариком в сторону, где, как ему показалось, зашуршала трава.
– Если хочешь поймать черную кошку в темой комнате, – сказал, появившись из мрака, Брейгель. – Нужно самому запустить ее туда.
– Он где-то здесь.
Осипов постучал пальцем по дисплею дескана. Как будто надеялся, что после этого прибор начнет показывать то, что ему хотелось увидеть.
«Серый» появился, как всегда, неожиданно. Он будто вышел из кривого, морщинистого ствола старой яблони. Хотя, скорее всего, он просто прятался за деревом. Его костюм позволял почти полностью растворяться в темноте. Кисть правой руки «серый» обратил ладонью вверх и поднял ее до уровня плеча. Тотчас же над ладонью повис светящийся зеленый пузырь, внутри которого медленно, будто в замедленном воспроизведении, скручивались в причудливые петли дымные завитки.
