— В конце концов, вы человек одинокий, отнеситесь к этому, как к ночному дежурству. Платить вам я, к сожалению, не имею возможности, но ужин и завтрак всегда будут готовы. У меня много книг, хорошая видеотека… вам не будет скучно.
«Боже, о чем она говорит! — вздыхает про себя Макс. — Предлагать немыслимое счастье и при этом извиняться!» Но тут же пугается своей радости. Нельзя подавать вида, что влюблен в нее, она наверняка побоится его приставаний и откажется от своего предложения. Макс вытирает салфеткой губы и, не отнимая ее ото рта, медленно выговаривает слова:
— Я понял вас, необходим на некоторое время человек рядом. Не объясняйте, зачем. Я согласен. Моя жизнь на сегодняшний день никому не нужна. Даже мне. Так получилось. Распоряжайтесь мной по своему усмотрению…
Элеонора довольна и решается продолжить дальше:
— О, вы — настоящий рыцарь. Таких сегодня не сыскать. Еще маленький уговор. Для меня будет затруднительно принимать гостей днем в вашем присутствии. Ко мне приходит много народа, и всем объяснять, кто вы, неудобно.
— Конечно, конечно, — горячо соглашается Макс. — Тем более я по некоторым причинам много времени днем должен уделять дочери. Ей шестнадцать, трудный период…
— Вот и хорошо, — прерывает его Элеонора. — Выпьем за наш договор, Макс.
Ему ужасно приятно слушать свое имя, произносимое ею. Некоторое время, не зная, о чем говорить, они продолжают ужин в молчании. Пока Элеонора не поднимается из-за стола.
— Хочу предложить вам халат и тапочки, чтобы свободно себя чувствовать. Ванной будете пользоваться той, что для гостей. Повешу полотенце, дам зубную щетку, одеколон и прочее. Даже бритва имеется. «Браун», ею Василий брился. Очень хвалил.
Макс по скромности решает отказаться, но, представив себя в одном халате, ощутил забытый им сексуальный трепет. Элеонора без дальнейших разговоров отправляется готовить ему новую жизнь. Макс наливает полный фужер вина, по-хозяйски осматривает кухню. Выпивает. Неужели много ночей подряд он проведет со своим божеством? Жизнь забрала у него то немногое реальное, чем он располагал, чтобы взамен дать эфемерную возможность наслаждаться своими чувствами. И за это он благодарен судьбе. Элеонора приносит красно-сине-белый полосатый махровый халат, тапочки на липучках и ведет за собой. Показывает ванную комнату и рядом маленький стенной шкафчик, куда он может вешать свои вещи. Макс второй раз за день оказывается под душем. В голове приятная пьяная сумятица. Думать ни о чем не хочется. Только наблюдать и любоваться Элеонорой. Находиться в комнатах, где царит аромат любимой женщины, не та ли «тихая пристань», о которой все мечтает Матвей Евгеньевич. Максу неловко появляться перед Элеонорой в халате. Но тем не менее он выходит из ванной комнаты. Элеонора сидит в холле и смотрит телевизор. Макс, шаркая шлепанцами, подходит, садится в кресло, стоящее рядом. По телевизору идет незнакомый ему сериал. Элеонора смотрит, переживая каждую реплику героев. Макс делает вид, будто ему тоже интересно.
Досмотреть бесконечные страдания героев им не удается. В дверь кто-то бесцеремонно позвонил. Элеонора от испуга вжимается б кресло. Максу неприятно представать перед кем-то в халате. Он вопросительно смотрит на нее.
— Мне одеться?
— Не надо. Я никого не жду. Должно быть, консьержка или соседка. Посиди, — встает, выходит, прикрывает за собой стеклянные двери холла, спрашивает:
— Кто там?
— Открывай, Степан Леденев пришел! — гремит голос из коридора.
Элеонора беспомощно оглядывается на сидящего за стеклянными дверями Макса и отвечает:
— Почему так поздно и без звонка? Я не открываю в такое время.
— Да еле от Катьки избавился… Открывай, не то разнесу дверь к чертям!
— Ты пьян? — не сдается Элеонора.
— Нет. Но лучше открой, я знаю — ты не одна.
После этих слов Элеонора сдается. Он наверняка подкупил Марту Степановну, сидящую внизу. Она не позвонила и дальше будет делать вид, будто ничего не происходит… Открывает. Степан входит, большой и мрачный. Его пухлые губы ввалились внутрь, от чего лицо приобрело хищное туповатое выражение, точно такое, как у акул. Элеонора отшатывается от него.
— Ну, здравствуй, дорогая. Ты мне не рада? Кто у тебя? Привидение Ласкарата? Или наемный убийца? Говорят, нынче у вас модно, — Степан собирается войти в холл, откуда слышны голоса героев телесериала.
Элеонора преграждает ему дорогу:
— Не твое дело. К тебе моя жизнь никакого отношения не имеет! Уходи.
— Ха-ха-ха! — кричит ей в лицо Степан… и вдруг замолкает. Разворачивается, идет в залу, садится в полукруглое кресло под огромный золотистый абажур лампы из синей китайской вазы. Берется рукой за грудь, тихо просит:
— Принеси воды. Я сегодня целый день проторчал в Институте сердечно-сосудистой хирургии имени господина Бакулева. Обследовали меня. Плохи дела. Хотели сразу класть, я не дался. Не сегодня-завтра умру. Считай, пришел попрощаться…
При этом он размахивает историей болезни. Элеонора приносит ему стакан минералки. Он пьет мелкими глотками. Не обращая внимания на Элеонору, кричит:
— Эй, ты! Иди-ка сюда, я на тебя посмотрю. Решу — бить или не бить.
Элеонора хочет возразить. Но Макс открывает двери, ведущие из холла в залу, и останавливается в них, широко расставив ноги. Видит массивного, развалившегося в кресле гостя, забывшего снять дорогое кашемировое пальто. С таким Максу справиться не под силу. Но присутствие Элеоноры делает отступление невозможным. На ее глазах ему и смерть красна. Поэтому Макс, никогда не занимавшийся восточными единоборствами, принимает где-то виденную боевую стойку и приказывает:
— Вставай, я подожду. Лучше тебе сразу на выход. В крайнем случае, помогу…
Элеонора застывает в растерянности. Степан набычивается, готовый встать и раздавить ничтожного любовника, но остается сидеть, вспомнив запрет врачей делать резкие движения. Любое из них может быть смертельным. Поэтому откидывается на спинку кресла и хрипит:
— Отдыхай, я тебя не трону.
Но Макс завелся. Он требует от Степана очистить помещение. А сам приближается к нему все ближе, готовый после последнего предупреждения нанести удар. Ему нравится испуг этого увальня. И совершенно очумелый взгляд Элеоноры.
Степан не намерен терпеть натиск комара. Он достает пистолет ТТ, направляет на Макса:
— Короче, мужик, мне все равно жить недолго, я, пожалуй, выстрелю…
С криком «нет!» Элеонора кидается между ними. Степан поспешно опускает пистолет. Она поворачивается к Максу и выталкивает его обратно в холл. Закрывает двери, возвращается к Степану:
— Я тебе все объясню… ты же знаешь, мне страшно одной…
Степан встает, прячет пистолет, отстраняет ее с дороги.
— Заткнись! Мне достаточно было его увидеть. В халатике! Если бы не мой диагноз, он бы уже не двигался. Извини, что побеспокоил. Хотел убедиться, врет Катя или нет. Спасибо, убедился, — после этого он открывает входную дверь, выходит и с шумом захлопывает ее за собой.
Макс не может усидеть в холле, бросается к Элеоноре. Она поражена быстротой происшедшего. Макс беспокоится:
— Он тебя не ударил?
В ответ она спрашивает.
— Неужели ты бы стал с ним драться?
— А как же? При мне никто не посмеет тебя обидеть, — уверенно говорит Макс, довольный, что обошлось без эксцессов.
— Надо же, ты действительно рыцарь… — удивляется Элеонора и, не глядя на Макса, меняет тему: — Постельное белье на канапе. Двери во все комнаты должны оставаться открыты. Я иду спать. Теперь мне не страшно… В спальню прошу не входить. Разве только сама позову. Ты все понял?
— Да, да, — соглашается Макс, отмечая про себя, что они случайно перешли на «ты».
Элеонора, потрясенная визитом Степана, удаляется, не удостаивая Макса никакими объяснениями. А он хоть и не слышит слов благодарности, считает себя победителем. О чем еще мечтать? На глазах любимой женщины проявил себя ее заступником. Не дрогнул даже при виде пистолета. Макс с наслаждением застилает канапе крахмальной простыней и валится на нее ощутившим дикую усталость телом.
Три пишем, два в уме
Три пишем, два в уме. Нехитрая арифметика Темирова, пожалуй, начинает сбываться. С той только разницей, что считать за него собирается Артемий. В его голове план приобрел завершающую четкость. Остается надеяться, что каждый сыграет свою роль в соответствии со сценарием, придуманным для них Артемием. Не стоит опасаться, что кто-нибудь из них перепутает свой выход или забудет текст. Каждый в этой игре преследует свои интересы, им даже невдомек, что кто-то наблюдает за ними, как за рыбками в аквариуме. Артемий доволен. Он прохаживается среди своих мраморных товарищей. Их многовековое молчание — лучший ответ на мучающие его вопросы. Они — единственные, с кем он подолгу беседует. Особенно часто обращается к Гипериду. Понтифику нравится этот властный, сильный афинский оратор, не достигший лавров Демосфена, зато роскошью, блеском и талантом своей жизни потрясший современников. Сын Главкиппа свой могучий ораторский дар направил на защиту гетер, чем снискал их постоянное расположение. Он был один из немногих мудрецов, сумевших в женщине разгадать объект поклонения и инструмент разрушения. Артемий прикасается своим лбом к его высокому мужественному челу мыслителя, воина и просвещенного женолюба. «Иду, иду, мой старый товарищ, твоим путем. И не напоминай мне, что твоим финалом стала жестокая казнь, я, в отличие от тебя, не обладаю столь пылким темпераментом. Но, как твой предшественник Аристипп, противопоставлявший философии Сократа свою школу гедонистов, так и я, влюбленный в роскошь, стряхну ее тлен со своих ступней и обрету наслаждение в повелевании душами. Это вы, мои товарищи, в свое время упустили… Боролись за умы, а надо-то — за души».
