Моя удача потрясла Комбу до глубины души. Он подошел ко мне. Посмотрел на убитого носорога и на брешь у него в горле; взглянул на меня и на ружье, которое еще дымилось.
— Большой зверь убит простым шумом! — бормотал он. — Убит в одно мгновение белым коротышкой (я мысленно поблагодарил его за комплимент) и его колдовством! Мотомбо поступил очень мудро, когда приказал… — Комба осекся.
— В чем дело, дружище? — спросил я. — Зря ты побежал. Спрятался бы за меня и остался бы цел и невредим, а беготня ни к чему.
— Верно, господин Макумазан, только мне это все в новинку. Прости мне мое невежество.
— О, я охотно прощаю тебя, будущий вождь! В стране понго тебе предстоит многое узнать от нас.
— Да, господин мой Макумазан, наверное, так же как тебе от нас, — сухо ответил Комба.
Вероятно, он начал приходить в себя, раз к нему вернулся его обычный сарказм.
На выстрел прибежал Мавово. По-видимому, он охранял меня, тайком следуя за нами. Я велел ему собрать людей для разделки туши носорога, и мы с Комбой продолжили путь.
Чуть дальше, у самых камышей, я заметил узкую продолговатую канаву, вырытую в каменистой почве, и ржавую жестянку из-под горчицы, наполовину заросшую чахлой травой.
— Что это? — удивленно спросил я.
— Ox! — воскликнул Комба — должно быть, он не вполне оправился от изумления. — Это место, где господин Догита, кровный брат Бауси, устраивал свой полотняный дом двенадцать с лишним лун назад.
— Вот как?! Он не говорил мне, что бывал здесь! — воскликнул я. Это была неправда, но я не боялся лгать Комбе. — Откуда это известно тебе?
— Его видел человек из нашего племени, рыбачивший здесь в камышах.
— Тогда понятно, Комба. Но что за странное место для рыбной ловли! Так далеко от дома… Что он мог тут поймать? На досуге расскажешь мне, какую рыбу ловят на мелководье, среди густого камыша.
Комба пообещал, что с удовольствием мне все расскажет, когда будет время. Чтобы избежать дальнейших расспросов, он помчался вперед и, раздвинув камыши, показал мне большую, человек на сорок, лодку, выдолбленную из цельного ствола огромного дерева, явно ценой колоссального труда. У этого судна была съемная мачта, в отличие от большинства лодок, что я видел в африканских озерах и реках. Я похвалил лодку, и Комба заявил, что флотилия города Рика насчитывает сотню челнов, хотя не все они так велики.
«Что ж, — рассуждал я по дороге в лагерь, — если в каждой лодке по двадцать гребцов, значит в племени понго две тысячи взрослых крепких мужчин». Впоследствии мой расчет оказался на диво точным.
На заре следующего дня мы тронулись в путь, правда с некоторыми задержками. Начну с того, что среди ночи в палатку, где спал я, пришел старый Бабемба. Он разбудил меня и долго умолял отказаться от путешествия в страну понго. Мол, те замыслили недоброе, а все разговоры о мире — только предлог, чтобы заманить нас, белых, к себе и по религиозному обряду принести в жертву своим богам.
Я ответил, что вполне согласен с ним, но не могу покинуть товарищей, которые настроены на это путешествие, и лишь просил его быть начеку, чтобы помочь нам в случае затруднения.
— Я останусь здесь и буду ждать вас, мой господин Макумазан, — пообещал Бабемба. — Но если вы попадете в западню, смогу ли я переплыть это озеро, как рыба, или перелететь через него, как птица, чтобы освободить вас?
После него явился зулусский охотник по имени Ганза, помощник Мавово, и завел ту же самую песню. Мол, нельзя без оружия отправляться в страну дьяволов, там я погибну и брошу его и других зулусов на произвол судьбы. Я так же выразил согласие с его опасениями, но пояснил: раз Догита настаивает на путешествии, оно состоится.
— Так давай убьем Догиту или хотя бы свяжем. Хватит с нас его безумных выходок! — любезно предложил Ганза, и дальше я слушать не пожелал.
Наконец явился Сэм.
— Мистер Квотермейн, прежде чем вы окунетесь в омут глупости, прошу вас подумать об ответственности перед Богом за нас, ваших слуг, которые подобны овцам, заблудившимся вдали от дома, — изрек он. — Кроме того, если с вами случится беда, вы останетесь должны мне жалованье за два месяца и оно, вероятно, останется неуплаченным.
Я вынул из жестяного ящика кожаный мешочек, отсчитал причитающуюся ему сумму и прибавил аванс за три месяца. К моему удивлению, Сэм заплакал.
— Сэр, мне не нужны деньги! Я только хотел сказать, что переживаю, как бы вас не убили эти понго. Я очень привязан к вам, сэр, но, увы, боюсь отправиться в страну понго и погибнуть вместе с вами. Таким создал меня Бог. Но я прошу вас, мистер Квотермейн, не ходите туда, потому что, повторяю, я очень привязан к вам…
— Верю тебе, дружище, — ответил я ему, — я сам боюсь погибнуть, а храбрюсь лишь потому, что так велит долг. Однако надеюсь, что все окончится благополучно. А сейчас я отдам тебе, Сэм, на хранение этот ящик. В нем полно денег и золота. Если с нами случится беда, переправь его в Дурбан.
— Ох, мистер Квотермейн! — воскликнул он. — Своим доверием вы оказываете мне большую честь, особенно после того, как я был в тюрьме за… растрату при смягчающих вину обстоятельствах. Я скажу вам, мистер Квотермейн, хоть я и трус, но скорее умру, нежели позволю кому-нибудь коснуться этого ящика.
— Я верю тебе, Сэм, — сказал я. — Но надеюсь, что, опасности вопреки, никто из нас не погибнет.
Наконец настало утро, и мы, вшестером, отправились к лодке, которую вывели в открытый канал.
Здесь Комба и его товарищи подвергли нас сущему таможенному досмотру. Они, очевидно, опасались, что мы тайно провезем огнестрельное оружие.
— Разве
