В общем, я о нем как-то нехорошо подумал, без всяких на то оснований. А потом, когда он пошел за водкой и я стал смотреть в окно, он, наоборот, даже очень симпатичным показался, совершенно напрасно, наверное, я о нем всякое такое подумал.
Он пробежал по перрону очень быстро. И скрылся за углом вокзала. Я все смотрел в окно, а он не появлялся.
Потом поезд дернулся, и скоро он мчался уже сто двадцать километров в час. За окном опять замелькало.
Я думал, может, он еще появится. Может, он как-нибудь сел. Хотя я смотрел в окно. Я видел, что он не сел.
Я стал думать о нем. Он купит бутылку, а выпить ему не с кем. Один в городе, с этой дурацкой бутылкой. И, наверно, у него тут нет родственников, иначе они бы его встречали… Он стоит на перроне и видит последний вагон в виде точки.
Сто двадцать километров в час! Не шутка!
И не то еще будет!
БОЧКА С ТВОРОГОМ, КОШКИ В МЕШКЕ И ГОЛУБИ
У Толи летом погибла дочь. Ей было двенадцать лет, симпатичная девчонка, училась старательно. Поехала к бабушке на дачу. В солнечную погоду выехала на велосипеде и, может, перестаралась, нажимая на педали, очень быстро выскочила из-за поворота и навстречу транспорту катила на своем велосипеде по шоссе. А шофер не успел затормозить свой самосвал.
Поехала на дачу и погибла.
Толя дочь похоронил и запил.
День не вышел на работу, второй день, много дней. А работал он тоже шофером, ездил в дальние рейсы в разные города. За прогул его уволили, и с машиной он расстался. И тогда пошел работать грузчиком в продовольственный магазин. Тут он был человеком на подхвате: принесет, подтащит и разгрузит что требуется. Работал он на так называемой эстакаде — площадке, где машины товар разгружают, с легкостью и проворством — здоровья он был отменного, с редкою силой. Когда вспоминал о дочери, что ее нет в живых, — выпивал и забывался.
Через некоторое время дом, где дочка жила, дотла сгорел от молнии. От всего этого жена захворала, и ее отправили в больницу.
Свалилось на Толю столько, что врагу своему, как говорится, не пожелаешь. А он продолжал на своей эстакаде крутиться и вертеться, грузить и разгружать, таскать, возить на тачках товар в разные лотки и палатки. «Сюда, Толя!», «Давай, Толя!», «Быстрей, Толя!», «Нажми, дорогой!», «Вези, да поскорей!» — так каждый день. И Толя вез, бегал, нажимал. Не возражал. Парень честный. К работе привык. Выпивал. Да при его здоровье все как слону дробина казалось.
Дальше. Привезли товар. Как всегда. И вместе с другим товаром бочку с творогом. Вкатить такую бочку на доске на эстакаду одному невозможно. Но тут доски под рукой не оказалось. Поднять бочку на эстакаду руками навряд ли кому удастся. Творог сам по себе вроде легкий товар, да набито его там черт знает сколько. И вот, разозлившись, может хлебнув лишнего, решил Толя эту бочку все-таки перекинуть на эстакаду.
— Да неужто ты один собираешься? — спросил шофер.
— Давай тогда вдвоем, — сказал Толя.
Тут подошел один тип и говорит:
— А сколько тебе, парень, платят?
— Пошел бы ты подальше, — отвечает ему Толя.
— Да я к тебе с предложением и по-доброму, — тип ему отвечает.
— Катись ты со своими предложениями подальше, — говорит ему Толя.
— Да ты ведь не знаешь, какие мои предложения, — говорит тип.
— Подсоби вот лучше с бочкой, — говорит Толя.
Тип руками замахал и отошел в сторонку. Оттуда говорит:
— Чем такие бочки таскать, надрываться, послушал бы меня, чудак.
Шофер говорит:
— Давай, Толя, его послушаем, чего он сказать собирается.
А Толя возмущается:
— Помочь не хочет, гад, болтает тут, пусть-ка лучше он идет, пока я его не разукрасил.
Тот обиделся:
— За что меня разукрашивать, за добрый совет? Да ты умный или нет, скажи на милость?
А бочка с творогом стоит в кузове, дожидается, пока ее перекинут на эстакаду. А вокруг нее разговорчики пока совершенно пустые происходят. То да се, а в общем, ничего. Шоферу ехать надо, да, видно, ему интересно стало предложение типово услышать. Кто знает, а может, такое предложение, что машину свою бросай и на новое дело переходи.
Толя говорит:
— Ну вас, ребята, отойдите, я творог на эстакаду перекину.
Он слушать никого не любил. Упрямый был.
Тип говорит:
— Ну ладно, я уйду, а вы пропадайте, дураки.
— Да погоди, погоди, — говорит шофер, — говори: чего там у тебя за совет.
И Толя сдался. Ждет. Какой ему сейчас совет подадут, какое предложение.
Тип говорит:
— Вот сколько у нас в городе кошек?
Толя с шофером переглянулись: кто знает, сколько их, куда он клонит?
Тот дальше:
— Несметное количество кошек в нашем удивительном городе. Сколько их бродит, сосчитайте, братцы. И невдомек вам, что на самые что ни на есть научные, полезные обществу цели кошки требуются — во! — И тип ладонью по горлу: мол, не хватает кошек научным работникам.
— Ну? — разом не поняли Толя и шофер.
— Мешок кошек научному учреждению, а деньги в карман.
— Какой мешок?
— Кошек… — сказал тип.
— Ну, кошек… кота, что ль, в мешке? Давай дальше. Что ты хитришь?
— Да не хитрю, — обрадовался тип, что его теперь слушают. — Одному мне ловить кошек неохота. Я их уже насдавал государству порядочно. Мне партнеры нужны. Сетки есть. Сачки. Все есть. Партнеров нет. Ну? Уразумели?
Шофер стоял с открытым ртом, а Толя сказал:
— Не чумной ты? С головой у тебя все в порядке? — И вдруг захохотал: — Ну и дает! Кошачник! Ну и ну!
Шофер поинтересовался:
— Да где же ты столько кошек бесхозных видел?
— Ну, в подвалах, например, — очень даже спокойно сказал тип. — Да мало ли где еще.
— И сколько стоит одна кошка? — поинтересовался шофер.
— Смотря какая кошка.
— Ну, в среднем.
— Копеек шестьдесят.
— Вали отсюда со своими кошками, — сказал Толя.
— Эх, вы. — Тип топтался и сплевывал на землю. Склонял голову набок и с каким-то даже презрением рассматривал грузчика и шофера.
— Настроение у меня знаешь какое? — сказал ему Толя. — Сдам твой труп в корзине вместо кошек. И все.
— А часы у меня знаешь какие? — не унимался тип. — Без стрелок. Электронное табло. Новаторство. Гляди. Фирма!
Странный тип был одет хорошо. Все честь честью. Костюм неплохой. Туфли модные. В черных очках. Не снимая с руки, он показал издали потрясающие часы.
Шофер подошел к нему и стал часы разглядывать.
— Угу, — сказал он, удивленный. — Ишь ты… Погляди, Толь-ка! Глянь. Погляди! Неужто на кошках заработал?
— Не только на кошках, — сказал тип загадочно.
Толю часы не интересовали, и он взялся за бочку. Один. Шофер рассматривал часы и удивлялся.
Бочку он поднял, как штангу, но не выжал на вытянутых руках, и она гулко ударилась о землю. Дно вылетело, и творог вывалился из бочки.
— Так я и ожидал, — сказал ловец кошек.
Толя подскочил к нему, взял за грудки и отшвырнул подальше. Ловец кошек на ногах не удержался и упал. Встал, отряхиваясь молча, но уходить не собирался.
— У меня давно плохое настроение, — предупредил его Толя.
Слетелись голуби на творог. Клюют как ошалелые, спешат.
— Кыш! — погнал их Толя.
Они отбежали на некоторое расстояние и тут же налетели снова.
— Голуби тоже бизнес, — сказал ловец кошек.
— Ну, явно не в себе, — сказал Толя.
— Но есть их опасно, — сказал ловец кошек, — жрут разную падаль эти райские птицы и разносят заразу.
— Какой же бизнес на них можно сделать? — поинтересовался шофер.
Вышедший из себя Толя запустил в ловца кошек горстью творога, но тот отбежал только, но не ушел.
— Чего тебе надо, послушай, гад?! — заорал Толя.
— Кошек у вас нет?
— Иди ты!.. — Толя поставил бочку, но много творога осталось на земле. Голуби расхаживали рядом.
— Кыш, кыш, кыш, — гнал их Толя.
— Ну, я поехал, — сказал шофер.
— Валяй, валяй, — сказал Толя.
Машина зафыркала, двинулась задом, развернулась и ушла.
— Спивайся, — сказал ловец кошек, — продолжай спиваться. — И ушел.
«Откуда он тут взялся, — думал Толя, — и где-то я его раньше видел. Но где? Не вспомнить… Где же я его все-таки видел?» Толя сел на ящик и не гнал уже настырных голубей. И они целой стаей клевали творог быстро-быстро — хорошая и обильная им досталась пища. Повезло им здорово. На редкость повезло…
Он закрыл бочку крышкой, переваливая с боку на бок, дотащил до лестницы, ведущей на эстакаду, и таким же манером постепенно приволок ее к грузовому лифту. Небольшая дощечка нашлась, по дощечке он вкатил бочку в лифт.
— Давай! Эй, вы там, поднимай! — заорал он, нажимая на кнопку лифта беспрерывно.
