находилась Югославия. Все эти расходы были возмещены странами Восточной и Южной Европы в послевоенное время лишь в незначительной степени.
Для Советского Союза выделение весьма значительных материальных и кадровых ресурсов на строительство и содержание иностранных формирований имело не только очевидные политические резоны, о которых сказано выше. Нельзя недооценивать и чисто военный аспект усилий иностранных формирований, значение которых к концу войны только росло. Если принять во внимание то обстоятельство, что в конце войны ресурсы советских граждан военнообязанных возрастов были в значительной степени исчерпаны и стрелковые дивизии Красной армии хронически содержались в большом некомплекте (чаще всего – менее 50 процентов от штатной численности), то использование свежих иностранных формирований (а большинство из них впервые вводились в бой в 1944–1945 гг.) стало важным подспорьем для Красной армии на завершающем этапе войны. И если со странами-союзницами (Польшей, Чехословакией, Югославией) обходились деликатно, используя их главным образом по назначению (для освобождения территории соответствующих стран), то армии сдающихся на милость победителю недавних противников (Румыния, Болгария, Венгрия) понуждали немедленно повернуть оружие против гитлеровской Германии.
На заключительном этапе войны иностранные войска многократно усилили свое участие в боевых действиях, чем деятельно помогли Красной армии. Они придавались советским фронтам или занимали самостоятельные участки фронта, участвуя в таких важных операциях, как Киевская, Ясско-Кишиневская, Дербеценская, Белградская, Висло-Одерская, Будапештская, Берлинская, Пражская и др.
Таблица 6
Людские потери иностранных формирований, сражавшихся на стороне Советского Союза на советско-германском фронте[993]
В целом военный, дипломатический и политический опыт широкомасштабного формирования, укомплектования, боевого использования и политико-идеологического позиционирования иностранных войск, полученный Советским Союзом в годы Великой Отечественной войны, представляется вполне успешным и заслуживающим внимания современных историков, а также органов государственной власти.
Формирование иностранных войск в Советском Союзе в 1941–1944 гг. и дальнейшее их строительство на освобождаемых странах Восточной Европы в 1944–1945 гг. представляет собой интересный опыт сосредоточенных, хорошо слаженных усилий советских и иностранных государственных и военных органов, позволивших в кратчайшие сроки построить мощные, правильно организованные и современно оснащенные национальные армии.
Хотя в течение всей войны строительство иностранных формирований не получило четких институциональных начал, оно показало известную гибкость, позволившую Советскому Союзу к концу войны сформировать и задействовать в боях десятки иностранных соединений, ставших в дальнейшем ядром национальных армий стран «народной демократии».
Заключение
На опыте войн Советского государства в 1918–1945 гг. мы видим, что добровольчество неизменно становилось спутником именно военного времени, представляя собой дополнительный, альтернативный мобилизационному, поток комбатантов, которые могли иметь статус военнослужащих, а могли и не иметь такового, являясь ополченцами. В мирное время, когда штатная численность армии сужалась до пределов, приемлемых для государственного бюджета, нужда в добровольцах в значительной мере отпадала. Тем более что задача армии мирного времени – обучить как можно больше людей для будущей войны, создать мобилизационный резерв. Доброволец же, приходивший на многолетнюю службу как профессиональный солдат (сверхсрочнослужащий), только мешал этой миссии.
Как институциональное и социальное явление добровольчество понятнее и прозрачнее для исследователя применительно к эпохе Гражданской войны в России – хотя бы потому, что в тот период оно было одной из доктринальных основ строительства вооруженных сил нового социалистического государства. Добровольчество было противоположно современному ему всеобщему, принудительному, мобилизационному порядку комплектования массовых армий – всему тому, что за считаные годы привело Русскую императорскую армию к катастрофе.
Комплектование Красной армии личным составом в эти годы осуществлялось одновременно со становлением самой армии. В отсутствие развитого законодательства, регулировавшего военную службу граждан, налаженных институтов учета и комплектования войск, а также слабости органов власти, комплектование армии первоначально могло осуществляться только на добровольных началах.
В годы Гражданской войны комплектование Красной армии на добровольной основе претерпело существенную эволюцию. Первоначально оно мыслилось элементом концепции всеобщего вооружения трудового класса, армии в форме милиции, вооруженного народа. Единый революционный порыв трудовых масс – рабочих и крестьян – был призван обеспечить массовое добровольное вступление в революционную армию. Но добровольческий принцип комплектования не долго выдержал напряжение гражданского противостояния – очень скоро большевикам потребовалось принудительно призвать на военную службу миллионы людей, чтобы получить шанс отстоять свою власть.
В.И. Ленин признавался, что в начале 1918 г. вопрос военного строительства для советского правительства «был совершенно новый, он совершенно не ставился даже теоретически… Мы шли от опыта к опыту, мы пробовали создать добровольческую армию, идя ощупью, нащупывая, пробуя, каким путем при данной обстановке может быть решена задача»[994]. Определяя историческое место добровольчества в Гражданской войне в России, можно согласиться с определением, данным на VIII съезде РКП(б) в марте 1919 г. В резолюции съезда по военному вопросу указывалось, что добровольчество явилось «единственно возможным средством создания сколько-нибудь боеспособных частей в условиях катастрофического развала старой армии и всех органов формирования и управления ею»[995]. Иными словами, в 1917–1918 гг. в условиях слабой централизации государственного управления, отсутствия военного аппарата и воинского учета населения на местах, общей усталости населения от войны оно стало неизбежным и необходимым этапом строительства Красной армии.
Накануне Великой Отечественной войны все перечисленное уже наличествовало. Красная армия твердо стояла на рельсах комплектования на основе всеобщего обязательного призыва. Поскольку добровольный способ комплектования тогда казался уже изжившим себя явлением, в начале войны добровольцы оказались в правовом вакууме – нормативную базу и организационные формы для них пришлось изобретать заново.
В годы Великой Отечественной войны добровольческое движение не представляло собой единого процесса, объединенного общим замыслом, организацией, линейным поступательным развитием. Добровольцы могли подавать свои заявления индивидуально – в этом случае они общим порядком пополняли части Красной армии, сразу же растворяясь в красноармейской массе. Основная же часть добровольцев набиралась в ходе особых кампаний общесоюзного или регионального масштаба. Особенно многочисленными такие кампании были в первый период войны. В этом случае добровольцы обращались на укомплектование особых военизированных формирований (дивизии народного ополчения, истребительные батальоны, коммунистические батальоны и др.), реже – кадровых добровольческих соединений Красной армии или же целевым образом пополняли определенные виды или рода войск Красной армии, например воздушно-десантные части, войска ПВО страны и т. д. Совокупность добровольческих кампаний составила добровольческое движение в годы Великой Отечественной войны.
Ополчение – многоликое, рыхлое явление, продукт и даже символ оборонительной военной стратегии, когда ради того, чтобы выстоять перед превосходящим противником, мобилизовались все возможные силы, включая гражданское население. Основной поток добровольцев пришелся на начальный период войны, и, безусловно, в этот период он сыграл свою роль в сдерживании наступления вермахта на Москву, Ленинград, на южном участке советско-германского фронта. Большинство ополченческих
