поднял голову. Он смотрел Лапину в глаза, когда говорил:
— Под завалом находились также восемнадцать трупов выходцев из Средней Азии. Все они — нелегалы без права проживания на территории России.
Кончив речь, он продолжал глядеть Лапину в глаза.
— Что ты смотришь на меня? — надсадно и тихо спросил Лапин. — Я их, что ли, убил?
* * *
Гнилая, по образному выражению владельца, «шестерка» миновала торжественные ворота и аллеей покатила к дому-дворцу, из окна которого с высоты второго этажа за ней наблюдал Иван Александрович. Бесшумно к нему подошла Ирина Игнатьевна, стала рядом и нервно поинтересовалась:
— Ты кого-то ждешь, Иван?
— Жду. Вон его, — он кивком указал на остановившуюся у парадного подъезда «шестерку», из которой со старческим трудом выбирался Александр Иванович.
— Ты его сам пригласил?
— Он сказал, что хочет поговорить со мной, и я его пригласил сюда.
— Зачем ты это сделал?
— Пригласил-то? Он мой друг, Ира.
— Он твой злейший враг. Вместе со своим дружком Сырцовым.
— Позволь мне самому знать, кто мой друг и кто мой враг. — Он не смотрел на нее. И в окно не смотрел. Вообще никуда не смотрел. Стоял, думал.
— Мне уйти? — догадалась она.
— Да, — жестко подтвердил он и направился к лестнице встречать гостя. На галерее, опоясывающей весь этаж, встретились. На мгновение замерли в нерешительности и все же обнялись.
В обширном кабинете был уже накрыт передвижной стол. Разноцветные напитки в разнообразных бутылках, изысканная закусь, воды на любой вкус. Еще в дверях Иван Александрович спросил:
— Как всегда, водочки, Саня?
— Рановато, конечно, но выпью. Для храбрости.
— По-моему, ты и без водочки не трус.
— Не скажи.
Они уселись за стол, и Иван Александрович разлил по стопкам из запотевшего графина прозрачнейшую отраву. Разлил и поделился:
— А мне она не помогает. Ни от чего, ни для чего.
— Просто больше пить надо, Ваня. Ну, будь.
Чокнулись, синхронно выпили. Слегка закусили, и Иван Александрович приступил к разговору.
— С чего начнем нашу беседу?
— Знал бы с чего, уже бы начал. Разливай по второй.
Разливая по второй, Иван Александрович слегка удивился:
— Ты же настоял на этом разговоре, а не я.
— Да, я, — согласился Александр Иванович. — Я хочу поговорить с тобой открыто и честно до конца. Но во имя чего? Давай-ка по второй.
Выпили и по второй. Неопределенность истомила, и Иван Александрович, решительно хлопнув ладонью по столу (задребезжала задетая тарелка), в черном кураже предложил:
— К «открыто» и «честно» ты не решился добавить «беспощадно». Не жалей меня, Саня, ведь я все же мужик. Начинай разоблачать.
— Я не Зюганов, чтобы разоблачать. Да и разоблачать следует только тогда, когда разоблачаемый уверен, что его не разоблачить. Я многое знаю, и ты знаешь, что я знаю это многое.
Не спросясь, Иван Александрович разлил по третьей. Спросил:
— Когда вы с Сырцовым докопались до меня?
— Мы не докапывались до тебя, мы просто копали. А понял я, что ты замешан в этом деле, после того, как твои бойцы для устрашения изметелили Жорку. Чтобы Жорку испугать, надо было метелить не его, а меня. Вот тогда он, может быть, и испугался бы. Я думаю, что твои командиры и хотели это сделать. Судя по акциям, о которых мне известно, они неплохие психологи. А ты не позволил бить своего давнего приятеля. Так, Ваня?
— Давай по третьей, — не отрицая и не подтверждая сказанное, предложил Иван Александрович. — Ты круто выходишь из своей нормы. С чего бы это?
— Чтобы быть откровенным с тобой до конца.
Чокнулись и выпили, уже забывая закусывать.
— Начинай, — скомандовал Александр Иванович.
— Не люблю монологов.
— Это ты-то? — скромно удивился Александр Иванович. — Обычно я только и делал, что слушал твои витиеватые и темпераментные монологи.
— Это не монологи, Саня. Это моя атака на собеседника. Чтобы ему некогда было возразить или опровергнуть. А тебя сбивать с толку я не хочу. Задавай вопросы.
— Заскорузлый ментовский вопрос: когда ты команду создал?
— Два года тому назад. Я был в удачном начале своего дела. И тут на мое любимое детище, Тульское объединение сельхозартелей и перерабатывающего комбината, накатила криминальная саранча. Да так, что вся структура чуть не рухнула. Тогда я и обратился за помощью к людям, которые имели серьезный боевой опыт и которым я безгранично доверяю. Ты говоришь — создал. Нет, Саня, все создалось само собой. Думали и считали, что после первой операции поблагодарим друг друга и разбежимся. Но не тут-то было. Чем удачнее и шире развивалось мое дело, тем чаще наезжала на мои предприятия уголовщина. В отличие от нефтяных магнатов и банкиров я беззащитен. Я производитель. У меня многоступенчатый конвейер — от и до. И на каждой ступени я уязвим. Волей-неволей пришлось одноразовую группу преобразовать в четко структурированную постоянную команду.
— Добавь еще один эпитет: нелегальную, потому что методы борьбы твоей команды нарушают все законы.
— А кто в нашей стране не нарушает законы?
— Я, — скромно признался Александр Иванович. — И большинство моих сограждан.
— Потому что ни хрена не делаете! — вдруг заорал Иван Александрович. — А мне, деловому и что-то создающему человеку, ваши законы, которые успешно используют в свою пользу бюрократия и криминал, вставляют палки в колеса.
— И ты, как я понимаю, не считаешься с ними?
— Да. С теми, которые мне мешают.
— Скоро тебе начнут мешать все законы, и тебе захочется жить только по своим. Приватные законы начнут действовать в мире, в котором уже есть свои законы.
Иван Александрович вскочил из-за стола и заходил по кабинету. Вспомнил вдруг:
— Значит, со своим уставом в чужой монастырь? Нет, Саня, монастырь этот мой, и я хочу, чтобы в нем был порядок.
— Который наведет твоя опричнина?
Иван Александрович замер и спросил тихо:
— Зачем ты так о замечательных парнях?
Встал и Александр Иванович. Стояли друг напротив друга.
— Не имеет значения, какие они — замечательные или не очень. Они — члены тайной организации. А тайная организация сама по себе преступна, ибо бесконтрольна и всегда имеет неотвратимую тенденцию к саморазвитию и присвоению все больших и больших функций.
— Команда под моим постоянным контролем, — заметил Иван Александрович.
— Сначала твоя команда защищала тебя и твои интересы, обезопасила наиболее близких твоих коллег и компаньонов, потом провела ряд карательных акций по уничтожению киллерских сообществ, которые угрожали вам всем. Это, понятно, под твоим контролем. А беспредел, который позволили себе твои замечательные парни, борясь с наркобаронами, тоже твоя инициатива?
Не ответил на вопрос Иван Александрович. Нашел только слабое оправдание:
— Но ведь как-то надо бороться с этим наркотическим бедствием, захлестнувшим страну?
