class="p1">— Ценой крови четырех девчушек и восемнадцати беззащитных азиатов?
— Перестань! — опять заорал Иван Александрович.
— Не перестану. Лес рубят — щепки летят? Но мы не в лесу, и люди — не щепки. Совсем недавно я на яхте с восторгом слушал тебя, когда ты рассказывал о своих планах создать на Волге новый город, некий храм беззаботности и радости. Теперь я не хочу этого храма. Мне не нужен Лас-Вегас на крови. — Не смотрели уже друг на друга. Стояли, молчали. И вдруг Александр Иванович бойко предложил: — Давай-ка, Ваня, по четвертой. Пойдем за стол.
Уселись. Теперь разливал Александр Иванович. Ни с того ни с сего Иван Александрович вдруг вспомнил и ужаснулся:
— Ты же за рулем, Саня!
— Не страшно. Я обратно потихоньку. А остановят, права отберут — ну и черт с ними. Все равно моя телега вот-вот сама по себе развалится. — И поднял стопку. Спросил: — За что пьем?
— За дружбу. — Иван Александрович решительно хватанул стопарь, подышал немного. — А дальше что?
Александр Иванович, выпив и закусив, загадочно ответил:
— Дальше — тишина.
— Понятнее можешь? — попросил Иван Александрович.
— А что тут понимать? Ты окончательно и бесповоротно распускаешь свое войско, а мы с Жоркой молчим до поры до времени.
— До какой поры, до какого времени?
— До того, когда у тебя вновь возникнет желание создать нечто подобное.
Неожиданно Александр Иванович поднялся и — ни до свиданья, ни прощай — направился к двери. Ушел.
Он проиграл. Кому? Он проиграл себе. Себя проиграл. Не страх перед возможным возмездием овладел им — ужас. Ужас от содеянного и от последствий содеянного. Он встал — слегка качнуло, ибо был пьян с непривычки — подошел к письменному столу и набрал тычками в телефонную клавиатуру нужный номер. Подождал недолго:
— Жозя? Как можно быстрее собери всю нашу наличность во всех возможных местах и срочно с нею ко мне… Объясню все, когда приедешь.
* * *
…Гнилая «шестерка» так лихо сделала правый поворот, что, въезжая во двор, правой дверцей слегка зацепила каменный край арки. Во дворе она, нагло нарушая здешние правила, миновала стоянку и остановилась в полуметре от окон Сырцовского офиса. В кабинете офиса частный детектив Сырцов со значительным видом беседовал с богатой, если судить по бриллиантам и сапфирам в ушах, на шее и на пальцах, молодящейся клиенткой. Экстраординарный шум мотора совсем рядом привлек его внимание. Он глянул в окно и увидел знакомую «шестерку», из которой никто не выходил. Но кто и что в салоне — не было видно из окна. Сырцов расплылся в механической улыбке и сказал:
— Пардон, мадам. Вы позволите мне отлучиться на пару минут?
По-своему поняв причину необходимой отлучки, дама изволила пошутить:
— Никогда не следует бороться с капризами организма, Георгий Петрович.
Сырцов подскочил к «шестерке», распахнул переднюю дверцу и увидел Александра Ивановича, который, уткнувшись лицом в руки, сложенные на рулевом колесе, никак не отреагировал на дверной щелчок.
— Александр Иванович, что с вами? Вам плохо? — в тревоге осведомился Сырцов, но тут же, уловив знакомый аромат в салоне, все понял: — Да ты пьяный, Дед!
— Выпимши, — уточнил Александр Иванович, на этот раз не рассердившийся из-за Деда, и продолжил ни к селу ни к городу: — Дедушка, голубчик, сделай мне свисток.
— Ничего себе выпимши! — изумился Сырцов. — Стишок— то к чему?
Наконец-то Александр Иванович оторвал голову от баранки, чтобы глянуть на Сырцова.
— Не выполнил я вечную просьбу всех настоящих и бывших милиционеров. Я не смог сделать тебе свисток, Жора.
— А яснее? — насторожился Сырцов.
— Я пожалел его.
Вот тут и влез в «шестерку» частный детектив, чтобы усесться рядом с учителем и другом.
— Мы с Димой с облегчением переложили груз ответственности на ваши плечи…
— На хилые, старческие плечи сентиментального маразматика, — перебив, уточнил учитель и друг. Но ученик, не приняв реплику во внимание, продолжил:
— Поэтому вы имели полное право решать, какие шаги предпринимать. Что вы решили, Александр Иванович?
— Я не только решил, но уже предпринял, Жора.
— Я могу узнать, что именно?
— Можешь. Он безоговорочно распускает команду, а мы с тобой молчим в тряпочку.
Сидели в тихом размышлении оба. Но особо задумываться им не позволили. На ступеньках офиса объявилась дамочка-шутница, которая, видимо, увидела в окно, как Сырцов садился в машину. И продолжила шутить: с материнскими интонациями в голосе позвала непослушного мальчика:
— Георгий Петрович, домой!
Александр Иванович наклонился, чтобы увидеть дамочку. Увидел и тихо восхитился:
— Бриллиантов-то, бриллиантов! Грабануть бы ее в темном переулке!
— Такие по темным переулкам пешком не ходят, — также полушепотом заметил Сырцов и в полуоткрытое оконце — уже громко: — Еще сто двадцать секунд, Эльза Эммануиловна!
— Но не больше, — опять же по-матерински согласилась дама и вернулась в офис.
— Что скажешь, Жора? — не вытерпел Дед.
— Пожалуй, это единственный разумный выход, Александр Иванович. Главное теперь, чтобы этот роспуск прошел без эксцессов.
— Он дал гарантии. А в его слово верю.
Сырцов глянул на Александра Ивановича и открыто, весело, от души улыбнулся.
— И хватит казниться. Вы — мудрый герой. Или геройский мудрец. Выбирайте что хотите, — рассмотрел припухшие глазки учителя. — До дому за рулем доберетесь? А то поспите у меня на диванчике, и вечером я вас сам доставлю.
— А ну, вылазь из машины! — приказал Дед. — Что ты со мной нянчишься, как со впавшим в детство? Вали, вали!
Сырцов выбрался из «шестерки». Александр Иванович включил мотор и уже на заднем ходу, противореча сам себе, оповестил мир и Сырцова:
— Я еще не старик!
* * *
Скромный «фольксваген» беспрепятственно миновал торжественные ворота и подъехал к боковому входу дома-дворца — Василий Лосев здесь был своим. Он взбежал на крылечко, привычно прошел коридором и оказался в нижнем салоне, где, сидя в кресле и глядя на экран, не смотрела телевизионное действо Ирина Игнатьевна. Чтобы не напугать ее своим бесшумным появлением, Василий поздоровался от дверей.
— Здравствуйте, Ирочка.
Ирина Игнатьевна обернулась, встала, подошла к нему, по— родственному поцеловала в щеку:
— Здравствуй, Васенька. Он и тебя вызвал?
— И меня, — подтвердил он. — Значит, был уже кто-то. Кто, если не секрет?
— Не секрет. Дружок его, отставной мент. А потом Изя, Иосиф Михайлович.
— И как он после этих разговоров?
— После этих разговоров он пьян, как сапожник.
— Этого не может быть, потому что не может быть никогда, — не поверил Василий. Ответно поцеловал в щеку Ирину Игнатьевну и, рысью добежав до лестницы, взлетел по ней.
Иван Александрович лежал на кабинетном диване и смотрел в потолок.
— Дядя Ваня, это я! — криком предупредил о своем появлении Василий.
Скинув
