но чего в конце концов от скульптуры требовать. Пошел занавес. Рядовые зрители — не то что премьерные. Их не особо восхитишь авангардными новациями. Вызвали актеров пару раз (скульптура теперь не могла раскланиваться, она твердо стояла на постаменте) и, как всегда торопясь, потянулись к выходу. Зал опустел. И после этого вновь раскрылся занавес для проветривания сцены, на которой стоял одинокий механический Дима. Погас свет в зале, погасла рампа, погасли софиты. Тьма поселилась в театре, полная тьма.
И вдруг четкий луч одинокого софита вырвал из тьмы беломраморную скульптуру. Невидимый человек спустился (были слышны его шаги) по лесенке от будки осветителей на сцену. Человек попал в полосу света. Василий Андреевич Лосев долго-долго рассматривал механического Диму. Потом достал из-под мышки пистолет с глушителем. Еле слышно прозвучали четыре выстрела. Скульптура, будто для объятий, в последний раз протянула руки и замерла.
* * *
Начальственный столик демократично стоял не на сцене молодежного театра, а в зрительном зале впритык к оркестровой яме. За столиком сидел благодушный Захар Захарович и с видимым удовольствием разглагольствовал перед вразброс рассевшейся в зале труппой:
— И, завершая наш разговор, еще раз предупреждаю: к пятнадцатому августа все, я подчеркиваю, все — со студенческим разгильдяйством покончено — должны быть в театре. До первого ноября, до официального открытия нашего театра, мы должны быть полностью готовы, и понадобятся два месяца титанического труда, чтобы все получилось, как задумано. А пока, на нынешнем этапе работы, у меня масса претензий как к своим студентам, так и к тем, кто только что пришел в нашу труппу, решив соединить свою судьбу с судьбой рождающегося на глазах театральной общественности нового коллектива…
Предъявить конкретные претензии ему не позволила заполошная секретарша, ворвавшаяся в зал с мобильником в руках.
— Захар Захарович, звонят! — плачуще объявила она.
— Я же распорядился, чтобы меня не беспокоили! — злобно напомнил он. — И специально для этого оставил свой карманный телефон в кабинете.
— Но они звонят беспрерывно! И тот, и этот. Наверняка что-то случилось.
В подтверждение этих слов мобильник в ее руках мелодично забренчал.
— Дайте мне его, — приказал Захар и, взяв трубку, сообщил в микрофон: — Да… Да…
Замолк надолго и после молчания завизжал, как зарезанный:
— А ваша хваленая охрана где была, я спрашиваю, где была охрана?! — И опять слушал, а дослушав, сник: — И я не знаю, что делать.
Он отключил мобильник, положил его на стол и обхватил голову обеими руками.
— Что случилось, Захар Захарович? — участливо спросила храбрая Ксюшка.
Захар Захарович вернул руки на стол, оглядел зал ошалевшим взором и сообщил:
— Какой-то хулиган расстрелял скульптуру последнего акта. Мастер говорит, что на восстановление понадобится не менее десяти дней. А спектакли завтра и через два дня, в воскресенье, — проплакал он и опять схватился за башку. И, видимо, в связи с этим действием его осенило: — Димочка, лапочка, кисонька, ученичок мой любимый, выручи старика, а?
— Выручу, — решительно сказал Дима. — Но разрешите мне сейчас уйти.
* * *
Он ушел и пришел. Пришел к дому, где жил Лосев. Он слушал гудки домофона, когда рядом остановился новенький «субару», из которого выбрался Игорь Сергеевич, направился к Диме и спросил:
— А вы что здесь делаете, Дима?
— Я ищу Василия Андреевича Лосева, Игорь Сергеевич, — ничуть не удивившись его появлению, ответил Дима. — Хочу с ним поговорить.
— О чем, если не секрет?
— Хочу узнать, почему он стрелял в скульптуру, а не в меня.
— Ничего не понял, но пойдемте. У меня есть ключи. Он, наверное, загулял после вчерашнего и теперь беспробудно спит.
Квартира была пуста, постель не тронута.
— Где же он? — сам у себя спросил Игорь Сергеевич.
— Вы ему звонили?
— Ни один телефон не отвечает.
— Может, он на вашей загородной штаб-квартире?
— Все-то вы знаете, Дима. Что ж, поедем туда.
Неприступные ворота были распахнуты настежь.
— Господи, он вырубил охранную систему, — выруливая во двор виллы, подавленно сказал Игорь Сергеевич. И тормознул прямо у открытой двери входа.
Они бегом преодолели коридор и ворвались в каминный зал. Все здесь было в порядке: чисто, прибрано, расставлено по местам, даже дрова в камине были уложены в аккуратный маленький колодец. В одном из парных кресел мирно полулежал Василий Андреевич Лосев, откинув голову на спинку. Но кровь разрушала мнимый порядок: чтобы превратиться в лужу на полу, она от места на груди, под которым сердце, стекла по белоснежной рубашке. Но случилось это давно — лужа покрылась коричневой пленкой.
Игорь Сергеевич и Дима подошли к трупу почему-то на цыпочках. Пистолет лежал с противоположной стороны кресла, под бескостно опущенной рукой.
— Почему он это сделал? — шепотом спросил Дима. Игорь Сергеевич наклонился, осторожно погладил мертвую голову по волосам и убежденно ответил:
— Ему стало нечем жить. Дядя отобрал у него дело, а вы — его любовь. Вы что, эту картинку не увидали? — и кивком указал Диме, куда надо смотреть. Дима обернулся. На громадном экране домашнего кинотеатра в стоп-кадре, глядя чуть вверх, счастливо улыбалась Ольга.
— Оля, — не то ахнул, не то позвал Дима.
— И ваш затылок, Дима, — добавил Игорь Сергеевич, тоже рассматривая. Картинка была неважная — ненужно размытая, белесая, но искренняя беззаботность и радость встречи читались на лице Оли отчетливо. В левом углу кадра было темное округлое пятно — Димин затылок.
— И ваша скрытая камера, — сказал Дима.
— Он и в висок не стал стрелять, чтобы она не увидела его изуродованным на похоронах.
Дима направился к пульту и вырубил изображение. Решил:
— Я звоню Сырцову. — И, не дожидаясь согласия, набрал номер на своем мобильнике. Услышал ответ и: — Только что в их штаб-квартире мы обнаружили труп Лосева. Он застрелился… Как с кем? С Игорем Сергеевичем… Ладно… Ладно. — Спрятал трубку и сообщил напарнику: — Сырцов советует Лапину в ментовку позвонить.
— Позвоним. Но не сразу, — частично согласился Игорь Сергеевич, полуприсев у камина и стараясь зажигалкой поджечь бересту, лежавшую на дне колодца. В этом было нечто кощунственное. И Дима попросил:
— Не надо, Игорь Сергеевич.
— Чего не надо? — удивился тот.
— Не нужен сейчас огонь.
— Нужен, нужен огонь. И именно сейчас. Мне необходимо кое-что уничтожить из Васиного архива. Да и вам кое-какие материалы из него могут не понравиться. Пойдем посмотрим.
В длинной комнате без окон вдоль стен стояли сплошные раздвижные шкафы.
— Справа — личности, слева — организации, — пояснил Игорь Сергеевич. — Я займусь организациями, а вас должны заинтересовать личности.
Дима отодвинул дверцу как раз напротив литеры «Л». На автомате взял папку, на корешке которой было обозначено «Лапин» и раскрыл ее. К тыльной
