А при том, что место Кира занял. Хотя, и не по своему желанию.
От этой мысли, что-то совсем хреново стало. Я ведь не виноват, что у Кира в башке, что-то стрельнуло. Все мы стремились занять место в этой сраной пятерке «вундеркиндов». И Кир занял его, только отказался потом. Зачем?
Поговорить надо с ним. Сейчас пройдусь еще, сам успокоюсь, а то, выходит, действительно, как-то некрасиво. Но опять же, я не виноват!
Направился к учебному корпусу. Как дойду, поверну в общагу. Вдохнул свежего морозного воздуха. Спокойно, Рокот. Чего это ты расчувствовался так. Кир — друг, но свой выбор он сделал сам. Надо просто выяснить — почему. А Настька перебеситься, будут друг другу сообщения в мессенджерах слать. Лучше пусть их шлют, чем меня.
По дороге встретил Таньку и Айгуль. Танюшка, все в том же старомодном зеленом пальто, с руковичками на резинке. Айгуль в темно-синем пуховике, с меховой опушкой.
— Ой, привет, Миш! — воскликнула Танька.
— Привет, — сдержанно поздоровалась Айгуль.
— Привет, наверное, — буркнул я.
— Ты чего такой недовольный? — Танька смотрела на меня влажным взглядом. — Мы слышали, ты прошел тесты?
— Прошел, ага.
— Уедешь скоро?
— Уеду. Завтра, наверное, скажут, когда.
— Жалко как! — протянула Танька. — Мы ведь больше и не увидимся.
— Да, жалко, — я не смог сдержать улыбки.
— Если я, что узнаю, напишу тебе, — серьезно сказала Айгуль.
— Спасибо. Ладно, девочки, пойду я, отдохнуть надо, вымотался, как собака.
Девчонки попрощались и заспешили по своим делам. Вон, как оказывается, вместе гуляют. Ладно, не до них сейчас.
Я прошел к общаге, вошел внутрь. По привычке глянул на свое отражение в зеркале в фойе, и прошел к нашей с Киром комнате. Дверь оказалась не заперта. Я отворил ее. Кир сидел на своей кровати, спиной ко мне. Он был в наушниках. Через плечо друга я увидел странный прямоугольный предмет, покрытый блестящей сеткой. Вспомнил. Я ведь его видел однажды, когда искал зарядку для телефона, чтобы передать ее Киру в больницу.
Кир сосредоточено, что-то слушал. Время от времени, он прикасался стилусом к небольшому узкому экрану, расположенному вдоль странного прибора. Прикасался, вслушивался. Затем повторял действие вновь. Подкручивал, что-то на приборе, нажимал какие-то кнопки. Снова прикасался стилусом к экрану и вслушивался.
Что он делает?
Я кашлянул. Но Кир не услышал, продолжая свое странное занятие. Кашлянул еще раз. Бесполезно. Тогда я прошел к своей кровати. Кир вздрогнул. Мне даже показалось, попытался спрятать странный прибор. Но сообразив, что я уже все видел, стянул с головы наушники.
— Как ты?
Не раздеваясь, я сел на свою кровать.
— Хреново.
Помолчали.
— Хочешь знать, почему я так поступил?
— Конечно, а то выходит, я за твой счет к Воронцову попал. Настька меня теперь ненавидит.
— Остынет. Она, кстати, только что ушла. Расстались мы с ней.
— Вон даже как, жалко.
Кир кивнул. Развернулся ко мне, спустил на пол ноги.
— Из-за этого я все сделал, — он указал на свой бок.
Сначала я не понял о чем речь, потом дошло — рана.
— Она, что все кровоточит у тебя?
— Нет, крови уже давно не было. Кровь — ерунда. Это ведь Идолище меня там поцарапал, в больнице еще. Дело не в том.
— Лучанский?
Кир кивнул:
— Он когда Мощью меня ударил, что-то сломалось там, внутри. Лопнуло или разорвалось.
— Вот же жирдяй дырожопый!
Кир отвел взгляд, словно стесняясь, того о чем говорит:
— Боль адская. Я давно уже на обезболе сижу. Но все равно болит. Не хотел, чтобы вы с Настей знали. Не хотел, — его голос прервался. — Не хотел, чтобы видели мою слабость.
— Блин, да тебе к врачу надо!
Кир кивнул:
— Теперь пойду.
— А раньше-то что?
— Хаос этот, с безголовыми, потом рану, от них полученную, лечили, потом проект «Моя ауксилия», некогда было. Я сегодня пару раз сознание чуть не потерял от боли. Не могу я к Воронцову идти, толку с меня не будет.
— А зачем полез-то в это?
Кир промолчал. А я подумал, что, лет мне не мало, а ума ни на грамм. Понятно же, зачем: Настьку поддержать. Она вон, как загорелась в ауксилию Воронцова попасть. И меня дурака. Как бы я прошел, если бы не Кир? И тренировки с ним, и план его, как вытянуть тест сегодняшний, и в лабиринте он не отсиживался, а нас отправился искать. Может, я сам бы справился, но маловероятно.
— Настьке не говори только об этом.
— А что, лучше пусть она тебя ничтожеством считает, чем правду?
— Лучше ей думать, что она на уровне со мной была, чем знать, что еле-еле за инвалидом плелась. Пускай верит в себя, она ведь такая слабая. Ты там, позаботься о ней.
Я кивнул.
— А это что у тебя?
Я указал на странный прибор, лежавший у него на кровати.
— Стилофон, — немного смущаясь, ответил Кир.
— Это что?
— Ну, вроде как музыкальный инструмент. Вот смотри.
Он вынул из гнезда наушники, нажал пару кнопок. Прикоснулся стилусом к экрану. Прибор выдал резкий неприятный звук.
— Блин, ну и музыка, — я передернул плечами.
— Так это, просто, для примера, — улыбнулся Кир.
Он еще несколько раз прикоснулся стилусом. Звуки слились в короткую мелодию, не столь неприятную, но все равно режущую слух.
— Я играю на нем, когда мне грустно.
— А-а, тогда понятно, почему музыка такая адская.
Кир снова нажал кнопки на приборе:
— Надо битов добавить. Вот сейчас.
Стилофон выдал бит. Равномерный, с четко акцентированным звуком. Кир подождал немного и прикоснулся стилусом к экрану. Казавшийся до этого неприятным, звук вплелся в общую мелодию. Получилось ничего себе. Кир принялся нажимать стилусом в разные части экрана. Мелодия, на удивление, приобрела приятное, чуть печальное звучание.
Слушая, странную мелодию, я медленно осознавал надвигающуюся неотвратимость. Ведь скоро все измениться, я отправлюсь, да я даже не знаю куда. И рядом не будет надежного Кира. Что меня ждет там? Воронцов ведь, не зря вытребовал себе нас. А Кир выдвинул предположение, что мы ему нужны, как расходный материал, сберечь более опытных ауксилариев. Что меня ждет? Смерть в лапах Идолищ? Тяжелые раны и гнетущее чувство вины, как у Сладова? Или я смогу сделать нечто большее?
* * *
Утром, нас пятерых собрали и объявили, что уезжаем мы послезавтра. Сегодня требовалось закончить все дела, оформить документы и прочая, и прочая. Я носился весь день, из кабинета в кабинет, заверяя, сверяя, и перепроверяя все, что можно.
Потом еще, требовалось сложить все вещи, благо их у меня немного. На следующий день, нам собирались торжественно вручить дипломы, с пометкой
