Переждав обстрел, через минут десять машина двинулась низиной, прикрытой с западной стороны длинным взлобком, поросшим густым березняком. К обеду доехали до указанной точки и встретились с руководством и другими сотрудниками отдела. Переместившись на новое место — на окраину небольшого хутора — отдел Смерш дивизии занял небольшую избенку.
Разгрузка прошла быстро. Теперь здесь, по сравнению с блиндажной жизнью, четче слышалась невообразимая мешанина басовых, грубо ворчащих звуков — это рокотала канонада.
В сплошной вой слились внезапно появляющиеся очаги пулеметной стрельбы, взрывы авиабомб, снарядов и мин, рев проносящихся самолетов-штурмовиков и рокот грохочущих траками гусениц танков. Земля в такие моменты уходила из-под ног. Писать, конечно, было невозможно.
Потом, когда внезапно стихала эта лихорадка боевого столкновения, наступила звенящая и тревожная тишина, готовая в любую минуту взорваться откуда-то прилетевшей немецкой миной, снайперской пулей или возникшей очередной фронтовой какофонией. И все они охотились за жизнями противной стороны.
* * *
Лидии Ваниной запомнился ещё один эпизод, который она восприняла как «фронтовой спектакль». Это произошло во время поездки в один из полков дивизии, где надо было застенографировать показания раненого немецкого летчика, близко стоящего к руководству люфтваффе.
Проезжая мимо заграждений из колючей проволоки, выстроенной неприятелем, она вместе со следователем капитаном Костей Верненко отчетливо услышала по громкоговорителю доносящие песни и марши нацистской Германии.
Костя рассказал, что здесь недавно было настоящее рукопашное сражение, поэтому немцы решили надежно «отгородиться» от возможного повтора атаки таким образом. Со стороны немецких окопов раздавались звуки губной гармошки и вдруг по громкоговорителю полились бодрящие песни.
Только закончился маршевая песня «Знамена ввысь…»Хорста Веселя, как началась другая, в темпе фокстрота «Лилли Марлен». Немецкая фрау хрипловатым голосом напевала что-то вроде «верности в ожидании». В песне говорилось о том, что Лилли будет ждать своего солдата. Эту фразу Лида туг же перевела капитану и водителю.
Костя взял и срифмовал:
И фриц в тоске по своей хоте,Теперь он вынужден страдать,Видать и немцу плоховатоБез баб в России воевать?!
Водитель остановил машину, и стали все трое слушать эту бодрящую и одновременно тоскливую для солдат вермахта песню, ещё недавно увлекающую молодежь на танцы. Немцы пластинку с модной песней прокрутили несколько раз и вдруг словно лавина грома обрушилась с ясного неба — откуда-то взявшиеся наши громкоговорители контрпропаганды выстрелили советской песней «Катюша».
Немка Лилли Марлен сдалась на милость нашей российской Катюши. Загремела сначала приподнятая музыка, а потом полились нежные и звонкие слова довоенной песни, ставшей во время войны одной из самых желанных:
Расцветали яблони и груши,Поплыли туманы над рекой.Выходила на берег Катюша,На высокий берег, на крутой…
Она заглушила хрипловатый голос немецкой исполнительницы. Фашисты тут же выключили свой проигрыватель. Вдоль нейтральной полосы и на сторону позиций неприятеля неслись свежим ветерком слова этой задорной песни.
Когда прекратилась мелодия советской песни, немцы продолжали молчать.
— Ну что, Лидия Федоровна, мы с вами были не только свидетелями, но и участвовали в бою, в бою рукопашно-музыкальном и, как видите, выиграли его. Так же выиграем и войну. Осталось недолго сопротивляться гитлеровцам, — образно проговорил следователь.
— Да, это же готовый сюжет для стихотворения. Тут нужен поэт, — с восхищением об увиденном концерте и услышанной песне проговорила Ванина.
— Напишет кто-либо со временем…
— Обязательно напишет, — согласилась девушка…
Пройдет время. Закончится война, и Лидия Федоровна встретится с этим стихотворением уже в XXI в. глубокой старушкой. Принесёт и вручит ей это послание с войны правнук Алексей. Оно так и называлось — «Катюша». К сожалению, не найдя автора, она подумала:
«А может, его написал тот следователь, который ехал со мной
в машине и был таким же, как и я, свидетелем необычайно-трогательной картины».
Вот слова послания:
Ползет букашка по погону,А каску солнышко печет…Мы загораем в обороне —Стрелковой роты третий взвод.
Затишья месяц. Редкий случай.На фронте всё без перемен.К нам через мины и «колючку»Ползет мотив «Лилли Марлен».
Чужая фрау хрипловатоТвердит: «Солдата буду ждать…»Видать и немцам плоховатоБез баб три года воевать.
И так мотив тревожил душу,Что молвил взводный с матерном:«А ну, боец, давай «Катюшу»!Да непременно с огоньком!».
Взял гармонист ремень на плечи.Гармошка враз отозвалась.Со дна траншей «Лили» навстречу,«Катюша» гордо поднялась.
Бой рукопашно-музыкальныйПусть в сводки фронта не войдет.Сошлись две песни на нейтральной,Заспорив насмерть, чья возьмёт!
Их фрау выглядит опрятно:Шёлк, воротник из соболей.На Кате — сапоги да ватник,Но наша краше и родней.
«Так кто из нас сегодня лучший?» —Плечом Катюша повела…«Марлен» обратно — за «колючку» —Плацдарм без боя отдала.
Щербатый рот раскрыв в улыбке,Задорно рявкнула гармонь.«Блицкриг», похоже, был ошибкой —Ответим враз — попробуй тронь!
Фокстрот немецкий смолк в унынье,Шипит с досадой патефон.Ну, «гансы», ждите нас в Берлине:Пехоту, Катю и гармонь!
Мотив летит над минным полем,Победно в воздухе кружась.И взводный очень был доволен,Что песня, в целом, удалась.
А немцы из окопов: «Слюшай,Иван, пожалуйста, играй.Давай ещё твоя «Катюша»,Мы тоже будем помогай».
Губной гармошкой неумелоНам вторят с вражьей стороны:«Эх, как «Катюша» вас задела,И будто вовсе нет войны…»
Перепоём и перепляшем,В кровавой драке победим,Но ни клочка России нашейВовек врагу не отдадим!
«Нет, нет, такое послание мог написать только человек, переживший что-то подобное именно на войне, — размышляла Лидия Федоровна. — Современнику оно не под силу. Как всё точно передано, словно подсмотрел автор со стороны на эту песенную дуэль.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
