Взгляд скользнул в сторону удирающего когга. Единственный снаряд, который упал на его борт, наверное, уже был потушен. Дымок есть, а огня нет. Жаль, конечно, что не удалось и этого утопить. Но, видимо, такова воля богов или судьбы. Пусть эти англичане еще немного поживут, а там, кто знает, возможно, мы еще встретимся.
Глава 21
Зеландия. 6651 С.М.З.Х.
Домой, то есть в Рарог на Зеландии, моя эскадра добиралась долго и медленно, и на это имелось несколько причин. Слишком мало на купеческих кораблях уцелело матросов, ветер никак не желал становиться попутным, и приходилось много вилять, а тут еще в проливе Каттегат земляки, свежеиспеченные зеландские феодалы, едва не напали.
Как выяснилось позже, варяги ходили в Скирингсал, богатый норвежский город, где вербовали воинов и сбывали добычу. После этого направились в Венедское море. Шли себе спокойно вдоль северного берега Скандинавии, прикрытые туманом, пять кораблей, а тут мимо тяжелогруженые нефы и шнеккер с драккаром. Вот и решили вожаки, что мы немцы или недобитые датчане. Но я их вовремя почуял, а дальше все просто. Мы окликнули друг друга, и к острову я дошел уже под усиленной охраной в окружении фанатов, которые намек на весенний поход в Ла-Манш поняли сразу и, как один, решили составить Вадиму Соколу компанию. Я был только "за" и, на ходу обсудив с варягами предстоящий поход, расстался с ними. После чего моя эскадра втянулась в бухту Факсе.
В Рароге все шло своим чередом. С мелкими неурядицами и производственными проблемами, само собой, ведь без них никак. Однако мои помощники, которые оставались на хозяйстве, с ними справлялись. Гаврила Довмонтов отвечал за припасы и попутно выполнял работу казначея-бухгалтера, который выдает людям жалованье и руководит гражданским населением: кузнецами, ткачами, бывшими рабами из славян, а так же подневольными датчанами. Илья Горобец занял должность коменданта Рарога и распределял воинов: кому в караул или в патруль, а кому на тренировки. Гнат Твердятов взял на себя функции главного военного инструктора, который все делает по утвержденной мной программе и гоняет дружинников, что киевлян, что варягов, что венедов, что пруссов, в хвост и в гриву, без сна и отдыха. Орей Рядко, который присмотрел себе в подручники пару человек среди молодежи, отвечал за духовное воспитание людей и контролировал постройку храма. Алексей Вязель с кузнецами, медниками и углежогами, чинил оружие и сельхозинвентарь, делал арбалеты, а помимо всего прочего по образцу готовой модели мастерил большой перегонный куб для производства крепкого алкоголя. Ну, а Провид Радей и его подчиненные, закончили возведение внешних крепостных стен и занимались святилищем Яровита, ремонтом причалов и вдоль всего берега строили оборонительные башни.
Короче говоря, меня не было в Рароге больше месяца и ничего страшного. Поселение обходилось без хозяина, люди жили, работали и тренировались, и это было хорошо. Впрочем, вопросы, которые помощники оставили на мое усмотрение, имелись, и таковых было целых три.
Первый вопрос — женский. Так сложилось, что с местными бабами у наших воинов отношения не заладились. Орей Рядко тихо и спокойно довел до каждого дружинника и мастера, что отныне все даны рабы, поскольку они католики и инородцы. А по славянским законам как? Вольный человек, взявший в свою постель рабыню, очень запросто сам может стать рабом. Таковы заветы предков и таков устоявшийся порядок, против которого не попрешь. Правда, данный закон трактовался по-разному и имел немало нюансов. Например, рабыне можно дать волю или ввести ее в дом как наложницу. Однако жрец Яровита, хоть и молод, но не глуп. Он заручился моей поддержкой и провозгласил, что Вадим Сокол будет толковать этот закон, по самому жесткому варианту.
Воины и строители слова волхва услышали и датских женщин, после прибытия пруссов, не трогали. Местных бондов и рыбаков, которые не сбежали в Ютландию или Скандию, к началу осени всех поголовно обратили в рабы, и давать им свободу никто не собирался, по крайней мере, не сейчас. Однако женщин не хватало. Это было проблемой, и тогда я решил, что половину моей дружины необходимо вывезти на Руян. Все равно зиму я собирался провести в Чаруше, а после наших славных побед на венедском острове много вдов и немало девушек, которые потеряли женихов. Успех и разгром данов были оплачены кровью. Но род должен жить, и потому мои воины для девиц из племени ранов были завидной партией. Так что за остаток осени и зиму большую часть своих воинов я переженю, и проблема исчезнет сама собой. Особенно если самые лихие хлопцы привезут в Рарог не одну, а две или три невесты.
Вторая скользкая тема, которая нарисовалась, денежный вопрос. Воины дали мне роту на три года службы. Они воюют, тренируются, тянут гарнизонную службу и проливают свою кровь, а я плачу им серебром. Гривна рядовому, три офицеру и шесть командирам кораблей. Все по честности. Вот только некоторых дружинников это перестало устраивать. Почему, если им идет генеральское жалованье? Да потому, что особо жадные ребята, к счастью таких было немного, не более пятнадцати человек, видели, как живут воины соседей, вольных варяжских капитанов, где распределение добычи шло по старинке. После чего они прикидывали стоимость добытого в Леддечепинге и в рейде к Ла-Маншу. Ну, а затем приходили к логичному выводу, что лучше было бы получать долю от хабара, а не фиксированное жалованье, которое обязывает их находиться на службе в любое время дня и ночи и беспрекословно выполнять приказы нанимателя.
Что сказать? Резон в их размышлениях был, поскольку если бы я являлся обычным варяжским вожаком, то добыча распределялась бы следующим образом. Мне как вождю пять долей, иногда десять, и доля с каждого рума. То есть с захвата Леддечепинга я бы поимел примерно сто пять частей, а двести двадцать или больше должен был распределить среди воинов и других командиров. Значит, только с этого налета рядовой воин мог взять десять-двенадцать гривен. Правильно? Да. И, по мнению "жадин", в лучшем случае, мне причиталась только треть от общей добычи и я не мог сверх меры напрягать личный состав тренировками и службой.
Вот так все выходит по старым раскладам, и хотя пока несознательные дружинники, в основном киевляне и варяги, не возмущались, зерно недовольства могло прорасти и вылиться для меня в серьезные неприятности. Поэтому я не медлил. Вызвал к себе тех, на кого мне указали Твердятов и Горобец, просканировал их чувства, и поговорил с мужчинами всерьез. Сначала объяснил воинам свою политику и еще раз напомнил, что клятву они дали мне добровольно. Затем выслушал их резоны, мол, хорошо бы, чтобы все было как "при бабушке", то есть по старому. Ну, а потом дал этим дружинникам полный расчет и освободил их от клятвы.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
