– Ах, «пришлось разочаровать» – жаль! – И, чуть помедлив, он задержал взгляд на Деншере. – Надеюсь, это не слишком серьезно?
Деншеру, после всего, им услышанного, легко было предположить, что лорд Марк интересуется Милли; но столь же легко он мог представить себе, что тот способен заинтересоваться и молодым человеком, с которым беседовала Кейт и которого он теперь разглядывал, не имея о нем достаточной информации. Сам же молодой человек через минуту заключил, что лорд Марк поступает, как ему угодно, по отношению к обоим своим собеседникам. И в этом ему тотчас же поспособствовала Кейт, ответив:
– О Небо, нет! Я думаю, что нет. Я только что уверяла в этом мистера Деншера. – И затем добавила: – Который, как и все мы, тоже о ней тревожится.
– О! – снова произнес лорд Марк, и снова это прозвучало прекрасно.
Это, как видел (или ему казалось, что видел!) Деншер, делалось именно для него. А потом и для остальных.
– Мои опасения требуют, чтобы их успокоили. Нам следует о ней очень позаботиться. Мне куда – сюда?
Кейт прошла с ним несколько шагов и, в то время как Деншер, задержавшись, с откровенным интересом глядел им вслед, вдруг снова остановилась, чтобы продолжить разговор. Что произошло между ними, наблюдавший за ними Деншер не уловил, но Кейт быстро вернулась к нему, а лорд Марк присоединился к остальным. К этому моменту Деншер был уже готов к разговору.
– Так это он – протеже твоей тетки?
– О, в огромнейшей степени!
– Я хотел сказать – ее человек для тебя?
– Так и я это хотела сказать, – улыбнулась Кейт. – Он, собственной персоной. Так что сам можешь теперь судить.
– Судить – о чем?
– Судить о нем.
– С какой это стати мне судить о нем? – спросил Деншер. – Какое мне до него дело?
– Тогда с какой стати ты о нем спрашиваешь?
– Чтобы судить о тебе, а это совсем другое дело.
Казалось, Кейт некоторое время рассматривает это «другое дело».
– Ты хотел сказать – чтобы измерить степень грозящей мне опасности?
Он молчал колеблясь. Потом сказал:
– Осмелюсь сказать, что думаю я об опасности для мисс Тил. Как твоей тетушке удается примирить его интерес к мисс Тил…
– С его интересом ко мне?
– С ее собственным интересом к тебе, – ответил Деншер, в то время как Кейт размышляла над ответом. – Если этот интерес – то есть интерес миссис Лоудер – принимает форму лорда Марка, не следует ли ему поосторожничать с формами, которые принимает он сам?
Вопрос вроде бы показался Кейт интересным, но она ответила:
– Ах, он легко принимает самые разные формы. Красота ситуации в том, что она ему не доверяет.
– Кто – Милли?
– Да, и Милли тоже. Но я имела в виду тетушку Мод. По-настоящему – нет, не доверяет.
Тут Деншер выразил свое удивление.
– Она принимает его интересы так близко к сердцу и не доверяет ему?! Полагает, он способен на обман?
– Да, – ответила Кейт. – Таковы люди. Как они думают о своих врагах, кто его знает, наверняка очень худо, только меня больше всего потрясает то, как они думают о друзьях. Правда, с Милли все иначе: состояние ее души, – продолжала она, – самое счастливое. Это – самая надежная гарантия тетушки Мод, хотя она еще не совсем это осознала. Кроме того, это и надежная гарантия безопасности Милли.
– Так что, ты считаешь, это реальный выход для тебя – не питать к нему нежных чувств?
Кейт покачала головой, прелестно выразив вполне серьезное неодобрение:
– Ты не должен заставлять меня говорить тебе слишком много. Но я рада, что это не так.
– Что ты не слишком много мне говоришь?
– Что я не питаю нежных чувств к лорду Марку.
– О! – отреагировал на это Деншер, произнеся звук, весьма похожий на «О!» его светлости. Затем спросил: – А ты абсолютно уверена, что бедная девушка тоже таких чувств к нему не питает?
– Но ты же знаешь, в чем я абсолютно уверена насчет бедной девушки!
Его вопрос снова вызвал раздражение Кейт. Однако Деншер еще с минуту не оставлял этой темы.
– Но ты вряд ли назовешь его одним из юных герцогов, я полагаю?
– О Небо, нет, ни в коем случае! Он, если сравнивать его с другими возможностями, «вне игры», а Милли, – сказала она, чтобы быть точной во всем, – не обладает врожденным чувством социальных ценностей, вовсе не понимает наших социальных различий, не знает, кто есть кто и что есть что.
– Ясно, – рассмеялся Деншер, – Вот где причина, почему я ей понравился!
– Точно! В отличие от меня, которая, по крайней мере, понимает, что теряет! – съязвила Кейт.
Ну что же, все это в конце концов обрело для Деншера значительный интерес.
– А что тетушка Мод? Зачем от нее все это скрывать? Ну, что этот твой приятель на самом деле ничего собой не представляет? Она что, считает, что он может быть по достоинству приравнен к герцогу?
– Вряд ли. Если только в том смысле, что он приходится дядей герцогу. Это все-таки что-то, и это неопровержимо. Более того, он – лучшее, что мы можем достать.
– Ох-ох! – произнес Деншер, и выраженное им сомнение было не таким уж насмешливым.
– Дело не в величии лорда Марка, – продолжала девушка, не обратив на это внимания, – потому что только в этом отношении – денег ведь у него нет! – можно было бы больше всего сделать. Но тетушка Мод нисколько не корыстна, она только принимает в расчет корыстность других. Кроме того, он достаточно велик, имея одного герцога в собственной семье и другого – по другую сторону родословной. Все дело в его гениальности.
– И ты в это веришь?
– В гениальность лорда Марка? – Словно для того, чтобы высказать более решительное мнение, чем от нее до сих пор требовалось, Кейт на какой-то момент задумалась. Она так колебалась с ответом, что трудно было предположить, каким он будет, и наконец произнесла своевременное и вполне уверенное: – Да!
– Гениальность в политике?
– Во всем! Во всяком случае, я не знаю, – сказала она, – как иначе это назвать, когда человек оказывается способен без всяких усилий, без насилия, без каких бы то ни было махинаций так интенсивно дать себя почувствовать. Он каким-то образом воздействует на других, и притом так, что они вовсе не замечают в нем причины этого воздействия.
– А если это воздействие неприятно…? – спросил Деншер сознательно легкомысленным тоном.
– Но оно приятно!
– Да уж наверняка не для всех и каждого?
– Если ты себя имеешь в виду, – откликнулась Кейт, – то у тебя на это могут быть свои резоны; и вообще – мужчины не считаются. А женщины не понимают, приятное оно или нет.
– Вот это да!
– Да, верно, – такое требует от него гениальности.
Деншер стоял перед ней, словно задаваясь вопросом, чего же «потребует» все то, что она так быстро, легко и, сверх всего, так занимательно ему ответила, если подвергнуть ее ответ некоторому анализу? Неожиданно что-то, будто от последнего, решающего касания, поднялось в нем и перелилось через край – и это было ощущение собственного везения и вечного разнообразия Кейт, обещания счастья с нею и интереса, который вызывала и создавала она.
– Все женщины глупы – кроме тебя одной. Как могу я даже взглянуть на какую-то другую? Ты совсем иная, иная – и снова иная! Нечего удивляться, что все планы тетушки Мод строятся на тебе, да только ты слишком хороша для того, ради чего она их строит. Даже ваше «высшее общество» не понимает, насколько ты лучше его, – оно слишком глупо – ты вне пределов его понимания. Тебе бы надо его подтянуть повыше – ведь это ты, ты сама стоишь на вершине! Другие женщины, которых приходится встречать – что они такое? – всего лишь давно прочитанные книги. А ты – целая библиотека не только не читанных, даже еще не разрезанных книг! – Деншер почти стонал. Ему было больно от глубины его чувства. – Честное слово, я записываюсь в эту библиотеку!
Кейт слушала его речь, и снова на лице ее было написано все, что она собиралась ему ответить, и снова они смотрели в глаза друг другу и были едины в своем единственном неотъемлемом богатстве – богатстве жизни.
– Это ты вызываешь меня к жизни. Я существую в тебе – не в других.
Однако было похоже, что радостное волнение от их близости само по себе освободило в нем, как это часто бывает с чувством великого счастья, острую пружину страха.
– Только смотри, Кейт, ты не… Знаешь, ты только не…
– Только не – что?
– Только не оставляй меня. Это меня убьет.
С минуту она смотрела на него молча – говорили только ее глаза.
– Так что, ты предпочтешь вовремя убить меня, чтобы помешать этому?
Кейт улыбалась, но он тотчас заметил, что улыбается она сквозь слезы; однако уже через мгновение она совершенно оставила эту частную тему, переключившись на другую, одну из ее собственных, а ее собственные были так тесно связаны меж собой, что темы Деншера могли вместиться туда в лучшем случае только в скобках. Тем не менее ей пришлось пройти до нее некоторое расстояние.
