чувствую. В принципе чувствую. Понимаю, что человек, когда ты рядом. Прости, любимая. Прости. Дай шанс и я постараюсь быть…
— Верным? — саркастично подсказала и выдернула руку. — Нет, Женя. Это конец. Больше рядом с тобой я не чувствую себя женщиной. Ты осквернил и унизил меня.
— Мам! — к нам бежал Матвей. — Смотри, что выиграл в лабиринте.
— Молодец, — она рассмотрела расписной пряник. — Матвей, прощайся с папой.
— Но…
— Нам вещи собирать еще.
— Вещи? — уточнил я.
— Да. Мы летим в Сочи.
— Ясно.
Кажется, я действительно потерял ее. Дина не чувствовала себя рядом со мной женщиной. Больше не хотела. Я стал ей омерзителен. Ждал ли, что поймет меня? Нет. Нормальному человеку не дано. Но надеялся, что Дина хоть чуть-чуть на одной волне со мной. Видимо, таких женщин не бывает. Один. Опять один.
Весь вечер я тупо переключал каналы, не на чем не задерживаясь. Большой, тихий, мертвый дом. Я отвык от одиночества. От внутреннего. В моей душе давно звучал голос жены. И Матвея тоже. Пахло нехитрым, но вкусным обедом и было тепло, словно пледом холодной ночью накрыли. Сейчас было тихо. И снаружи, и внутри. Никак.
В дверь позвонили. Я не спешил открывать. Никого не жду. Затем постучали. Снова позвонили. Пришлось подняться.
— Мы можем поговорить? — робко спросила Настя.
— Нет, — и дверь захлопнул.
Она стучала, звонила, на телефон вызовы бросала. Я держался минут пятнадцать, потом психанул.
— Что ты доебалась до меня?
Настя глаза ошеломленно распахнула и рот открыла. Неужели после всего будет удивляться, что я матом ругаюсь.
— Можно войти? — и обернулась, показывая, что такими темпами соседи будут в курсе всех подробностей моей личной жизни. Я нехотя отошел от двери.
— Ты один? — тихо спросила.
— Неужели к Дине приехала? — едко поинтересовался и упал на огромный диван: пульт взял и принялся снова переключать каналы.
— Нет, к тебе, — стала рядом, над душой прямо. — Давай приготовлю что-нибудь, по дому помогу, рубашки поглажу. Ты ведь мужчина, за тобой уход нужен.
— Отсосешь? — равнодушно поинтересовался, глядя на яркую картинку в телевизоре. Странно, смотрю, а на что не вижу. Мозг отказывался фиксировать.
— Жень, ну зачем ты так…
— Не хочешь, как хочешь.
— Почему не хочу… — и на колени мне села. — Я всего тебя хочу.
— Ты мне не нужна, — я снял ее с себя. — Неужели не понимаешь? Без Дины терпеть тебя нет смысла.
— Да забудьте ты о ней! — неожиданно взорвалась Настя. — Отпустить ее. Пусть будет счастлива. И ты будешь. Я позабочусь, — присела на пол и голову мне на колени положила. — Я люблю тебя, Женя. Неужели не видишь. Много лет люблю. Я готова всю себя отдать тебе. Только тебя любить. Посвятить всю себя тебе готова. За мной не нужно следить, вся твоя буду. А если гульнешь, не выгоню. Я взрослая, все понимаю.
— Нет, — покачал головой, — не понимаешь. — Я обхватил ладонями круглое, вполне симпатичное лицо. — Мне никто не нужен. Никто. Особенно ты. Уходи, — и я оттолкнул от себя.
— Я подожду, Жень. Ты просто еще не понял, что в нашем возрасте нужен человек, который понимает.
Я остался один. Все я понял. Съездил документы подписал. Через месяц первое слушание. Есть ли способ вернуть жену? Вряд ли. Я больной. А ей здоровый нужен. Это самый строгий приговор. Пока мне слабо представлялось, как жить с ней в одном городе и не быть вместе. Потом подумаю. Сейчас нужно еще с Томой разобраться. Мой адвокат готовил иск в суд. Правда, он считал, что если отцовство докажет, то, даже не смотря на метод зачатия, алименты платить придется. Сейчас моя цель припугнуть ее хорошенько, чтобы неповадно было, а там прорвусь. Так, что там по телевизору. Первая кнопка вторая, третья и так по кругу…
Глава 42
Дина
— Мам, чем помочь тебе? — я присела за стол на летней кухне. В воздухе уже плюс тридцать, хотя время всего восемь утра. Матвей с папой отправились на зарядку и утреннее купание, а я под вентилятором спасалась и с мамой новостями делилась.
— Помогай перцы фаршировать, — и поставила передо мной целый таз болгарского красного и зеленого.
— Куда столько?! — изумилась я.
— Как куда? Вас кормить. Постояльцы на полупансионе у меня.
И отец, и мать у меня на пенсии уже, но как уважающие себя жители Юга России в сезон зарабатывали, сдавая комнаты. Сейчас в Сочи много отелей, хостелов и гостевых домов, но у моих по старинке: табличка на заборе и душ на улице. Общий, естественно, но с бойлером. Прогресс!
— Не ожидала я от Жени твоего, — вздохнула мама, фарш с рисом перемешивая. — Такой весь интеллигент. Правильный. Не пьет, не курит. С тебя пылинки сдувал…
Он не курит и не пьет, только девушек… Вслух хулиганскую песенку петь не стала. Мама не оценит.
— Ушла от него?
— Угу. На развод подала.
— Не торопишься?
— Мам! — воскликнула удивленно. — Ты что, отговаривать меня собралась?!
— Вот еще! Ты девка взрослая, сама разберешься. Я, единственное, за Матвейку волнуюсь. Возраст у него такой: все понимает, а сделать ничего не может.
— Я рассказала ему про отца.
Мама непонимающе на меня взглянула.
— Про биологического, — уточнила.
— Зачем?! — мама искренне не понимала.
— Затем, что его настоящий отец хочет наладить с ним отношения.
— И с тобой?
— Ой, мам, — вздохнула, — все сложно.
— Кто он хоть? Женат, пади? Что из себя представляет?
— Зовут Максим. Не женат. Представляет из себя видного московского бизнесмена.
— А чего не женат тогда? Говнистый, небось?
Я промолчала. Что тут скажешь. Не женат, потому что не встретил никого, не полюбил. Это если не врал мне. А характер… Не ангел, конечно, но и не гад последний. Что-то среднее между брутальным дядей и эгоистичным мальчиком.
Папа с Матвеем вернулись к завтраку, голодные и веселые. На блины набросились. После завтрака мы опять собрались на пляж. Родительский дом от моря недалеко, но пятнадцать минут топать пришлось. Солнце уже опасное, но у меня зонт и неугомонный ребенок.
— Так, иди сюда, кремом тебя намажу. Полчаса и футболку наденешь, иначе домой.
Мы пришли на городской пляж, заняли единственный свободный шезлонг; людей было много, очень шумно и тесно, но, казалось, в детство попала.
Привет. Можно к вам?
Прочитала и заозиралась. Макс. Нашел нас. Я ведь не запрещала ему приезжать, но вышло все равно неожиданно. Наверное, потому, что это будет первая встреча с Матвеем. Сын больше не говорил ни об одном из своих отцов, но Пончика мы привезли с собой. Его полюбил. Это уже хороший знак
