завтра выходить. Нужно Матвею досуг организовать. Я ж не оставлю его с Пончиком дома, — посмотрела на Максима. — Няню он категорически не хочет, да и дорого.
Барсов бровь приподнял. Да, денег брать у него я не хотела. Он не настаивал. Помогал ненавязчиво, деликатно. Как сейчас.
— Матвей, ты ж футбол любишь?
— Конечно! Только сейчас не сезон.
— Я знаю, где тренировки все лето идут. Только там целый день нужно трудиться. Академия «Ювентус», слышал, может?
— Слышал что-то, — проговорил осторожно.
— Ну как, готов тренить, или няню?
Матвей на меня посмотрел — я медленно кивнула, позволяя ему самому решить.
— Готов!
Я не стала выговаривать, что это очень дорого. Там тренировки пятьдесят тысяч в месяц стоят в сухом остатке. Если хочет решить этот вопрос, пусть решает. Мужчина же. И Матвей мужчина. Вот и пусть договариваются по-мужски. Так у них лучше выходит. До нежностей пока еще рано.
— Ты не против, что я так нахрапом влез?
Матвей уже прошмыгнул домой, а мы застыли на пороге. Мне особо и пригласить Макса некуда. Да и рано еще. У нас первое свидание.
— Нет. Наоборот, благодарна. Матвей доволен, это главное.
Макс провел костяшками пальцев по моей щеке и к волосам скользнул. Бедрами прижал меня к стене и губы нашел.
— Дина, я не могу уже терпеть… — шептал, между поцелуями. — Хочу засыпать с тобой и просыпаться… Чтобы Матвей с Пончиком будили нас по утрам… Дин, люблю тебя…
— У нас только первое свидание, — нехотя разорвала поцелуй. — Пока, — и дверь закрыла. Улыбнулась совершенно глупо, прислонившись к ней. Наконец в жизни наладилось, дышать полной грудью получалось, легкость на сердце. Казалось, что все плохое в другой жизни осталось. Но у судьбы свои планы…
Завтрашний день принес две шокирующие новости: первая, Катя Полонская попала в жуткую аварию. Вторая, поразила своим появлением уже вечером.
Утром Макс заехал за Матвеем и повез его в академию. Это была их первая совместная поездка, без меня в качестве буфера. Честно, я боялась, что сын откажется: вечером он спрашивал про Женю, и я не знала, что сказать. На связь он не выходил. Ни с кем из нас. Сама звонить и просить поговорить с Матвеем — ни в коем случае! В моей жизни Савина не будет. Я знала, что, потеряв меня, он самоустранится. Матвей не его сын и, очевидно, что отцовские чувства у него неотделимы от чувств ко мне. Закончилось одно — и другому конец. Не вижу смысла оживлять дохлую лошадь. Да, для моего сына поначалу так будет тяжелее, но я как могла смягчала эту потерю. И Максим тоже.
— Отвез Матвея. Все хорошо, — с улыбкой отчитался Барсов. Я не видела, конечно, но чувствовала. — Дин, ты как? — а он ощущал мою тревогу.
— Не очень. Моя подруга в аварию попала. Я собираюсь в больницу ехать. У нее большой срок беременности… Не знаю, как там все…
— Жди меня в офисе. Я тебя отвезу. Не плачь, Дюймовочка.
Пока ждала, со своими ребятами разбирали задачи на неделю. Нам вдвойне пахать нужно, чтобы Катя хотя бы о работе не волновалась.
— Саша, документы на тебе, ладно? Печать у меня в тумбочке, ключ знаешь где.
Барсов подъехал, идти нужно.
— Буду через пару часов.
Я села в машину к Максу. Обреченно посмотрела на него, и он заключил меня в медвежьи объятия. Запахом жаркого тропического лета окутал, мягкими губами напористо прижался, языком зубы раздвинул и подарил кусочек счастья.
— Это жена Полонского. Катя.
— Катя что? — нахмурился Максим. — Она в аварию попала?!
— Она и Вадим. Не знаю подробностей… Не знаю…
— Вот черт! — Макс потрясенно головой тряхнул, и я вспомнила рассказ Кати про их роман. Возможно, это до сих пор не по-дружески волновало Барсова. Но докапываться не стану, не до того сейчас.
— Дина, я ведь знаком с Катей.
Я пристально посмотрела на него. Неужели расскажет сам? Зачем? Для него это важно? А для меня? Не держать же ему отчет за всех женщин, что были за долгие годы. Но подруга… Один уже переспал с самой близкой.
— Мы были близки. Недолго совсем. Дин, ты не думай только, что у нас с Катей осталось что-то. Но я действительно беспокоюсь. Она очень хороший человек.
— Почему ты рассказываешь мне? — оборонила тихо.
— Не хочу, чтобы между нами остались недомолвки. И дружбу вашу рушить не хочу. Такие секреты до добра не доводят. Они как ружья на стене: выстреливают в итоге. Нужно разрядить его лично.
— Я знаю, Макс. Катя мне рассказала. Мы действительно с ней очень близки.
Мы приехали в перинатальный центр, машину бросили на аварийке и бросились в регистратуру. Естественно, в послеродовое нас пускать не хотели. Но удалось пробиться к Вадиму. Он как роженица там же прописался.
— Выглядишь стремно, — вынес вердикт Макс, увидев Полонского со сломанной ногой, рукой и перебинтованной головой.
— Я выгляжу фигово только сейчас, а ты всегда, — не остался в долгу Вадим.
— Да перестаньте! — осадила их. — Ты как вообще? Как Катя? Малыш?
— По-разному, но слава богу живы. К Кате пока нельзя. А сын… — Вадим замолчал, сжав челюсти. — Он такой крошечный. Мне так страшно… Не прощу себе: если с женой или сыном…
Мы проговорили полчаса, потом нас выгнали. Полонский пообещал позвонить, как Кате разрешат посещения. А я заверила, что по поводу рекламной компании пусть даже не думают. Все на себя беру. С Максом они только сдержанным взглядами обменялись. Нет, этих мужиков помирить нереально.
К вечеру я была без сил, дорабатывала день на автомате, поэтому совершенно не приготовилась к приходу любовницы мужа. Первой или второй — даже не знаю.
— Дина, тут к тебе посетитель, — к моему столу подошла Кристина. Я глаза от монитора оторвала и буквально с отвисшей челюстью на Тамару уставилась.
— Какая поразительная наглость! — я отъехала в кресле и скрестила ноги, рассматривая любовницу Савина. Бесстрашная особа.
— Здравствуйте, Дина Владимировна, — кротко произнесла она. — Я хотела поговорить с вами.
— А есть, о чем?
— Я беременна от вашего мужа.
Что?! У Жени будет ребенок? А-ха-ха, хотел, чтобы я родила, а по-настоящему над Томкой старался. Вот мерзавец!
— Ну так к нему и иди. Я при чем?
Тома смотрела на меня большими влажными глазами, затем вообще разрыдалась.
— Дина, помогите! Ко мне его адвокаты приезжали. Запугивали. Тюрьмой угрожали!
Я растерялась. Ничего не понимаю! Мне так страшно!
А мне плевать. Надоели они мне все. Устала я.
— Никогда не думала, что Евгений Борисович такой жестокий. Я думала, он меня любит, если забеременею, то женится.
