После событий, которые в первые месяцы 1632 года сотрясали Стамбул, султан Мурад стал более сдержанным и мудрым человеком. Ему было всего двадцать лет, но он справился с кризисом, как зрелый государственный деятель. Письма, которые его мать, Кёсем Султан, по всей вероятности, писала великому визирю в 1628 году, показывают, что даже когда ее сыну еще не было двадцати лет, ей приходилось мириться с тем, что он самостоятельно принимает решения. Гибель зятя, Хафиза Ахмед-паши, и членов группировки, отданных в жертву ради того, чтобы утихомирить волнения янычар, до некоторой степени испортила репутацию Кёсем, и теперь она с большей осторожностью применяла свою власть матери султана. До тех пор пока ее второй, слабоумный сын, не унаследовал трон после преждевременной кончины Мурада в 1640 году, она не вмешивалась в большую политику.
Теперь Мурад стал играть более активную роль. Продемонстрировав свою личную власть, он попытался восстановить власть султана как в системе управления государством, так и в военной области. В последнем случае, он решил пойти по стопам своих знаменитых предшественников и возглавить армию в походе против Сафавидов. Видя пагубные последствия постоянных волнений в Анатолии, он твердо решил искоренить их с помощью кнута и пряника, противопоставив мятежам не только военную мощь, но и принятие административных мер, направленных на то, чтобы ослабить недовольство, которое заставляло и «слуг государства» и местных политических лидеров оказывать противодействие правительству. Он также принял меры, направленные на решение проблемы бандитизма. Стабильность, которой отличались четыре с половиной года пребывания бывшего губернатора Египта Табаниясси («Плоскостопого») Мехмед-паши на посту великого визиря, позволила взять под контроль межфракционную борьбу.
Интеллектуалы Османской империи продолжали высказывать свои мысли о искусстве управления государством. Во всех сохранившихся текстах выражена обеспокоенность тем, что хаотичное настоящее, в котором жили их авторы, является результатом кризиса в государстве и в обществе. Подобно наставлениям, написанным на рубеже столетий, эти тексты составлялись для того, чтобы направить султана на восстановление того, что воспринималось как славные дела прошлых времен. Поэтому их предписания носили скорее консервативный, чем новаторский характер, рекомендуя меры, которые, как они надеялись, восстановят форму централизованного управления. Они считали, что такая форма управления существовала в прошлом и отличалась тем, что визири действовали согласованно как верные слуги возглавлявшего их харизматического султана. Наверное, всем было ясно, что эти подхваченные потоком стремительных перемен авторы обязательно посоветуют перевести часы назад, в то время, когда они сами занимали более надежное место в обществе. Подобно султанским полкам, которые почувствовали, что над ними нависла угроза в виде якобы имевшихся у султана Османа намерений формировать войска из жителей Малой Азии и восточных провинций, османские интеллектуалы поняли, что их положение ухудшилось, когда возвысились новые фракции, которые пользовались поддержкой со стороны прежде малозначительных групп. Эти соперничавшие фракции, которые в начале семнадцатого столетия столь грубо пытались применить власть, получили такую возможность из-за неспособности существовавших тогда административных структур управлять государством и препятствовать росту центров власти, способных бросить вызов власти султана. Фракции, честолюбивые амбиции которых прежде можно было сдерживать, теперь стали настолько сильны, что могли как привлекать, так и не допускать правителей к своей борьбе за включение в состав класса привилегированных должностных лиц военного и бюрократического аппарата, положение которых приносило им денежные и прочие вознаграждения, распределение которых было прерогативой членов правящей верхушки.
В число самых известных нравоучительных трактатов, написанных в те годы, входил труд чиновника по имени Кочубей, который занимался личным хозяйством султана и в 1631 году представил свою работу Мураду IV. (Когда Ибрагим стал преемником своего брата, Кочубей переработал свой текст и представил исправленный вариант новому султану.) Среди многих других затронутых им аспектов организации государства было и выявление причин возникновения тех недугов, которые поразили самое сердце государства и о которых уже писали другие авторы: по его мнению, отказ султана от заметного участия в государственных делах позволил гарему оказывать свое влияние; провинциальная кавалерия была в замешательстве, так как большая часть средств к существованию, прежде выделяемых кавалеристам для того, чтобы они со своими слугами могли принять участие в боевых действиях, теперь находилась в руках дворцовых функционеров, женщин гарема и их подчиненных; возникшая вследствие этого нехватка людских ресурсов привела к тому, что султанским элитным полкам пришлось открывать двери перед «посторонними» вместо того, чтобы пополнять свои ряды исключительно теми новобранцами, которых мобилизовали во время набора юношей и воспитали в духе служения османскому истэблишменту. Эти перемены, утверждал Кочубей, подорвали их корпоративный дух и привели к массовым беспорядкам.
Султан Мурад был согласен со многими оценками, представленными авторами трактата, и был готов действовать с учетом их критических замечаний в интересах внутренней стабильности государства. Однако, и он, и те, кого он привел к власти после кризиса, который последовал за смещением Бошнака Хусрев-паши, знали, что прагматические, а не идеалистические решения лучше отвечают требованиям бурной эпохи, в которую они жили. Важнейшие цели Мурада состояли в том, чтобы положить конец волнениям в провинциях и укрепить армию, сделав ее способной отвоевать Багдад, что, как он полагал, позволит его элитным войскам избавиться от чувства неудовлетворенности.
Летописцы Ибрагим из Печа и Катиб Челеби, которые в то время служили чиновниками в Стамбуле, были очевидцами реализации реформ Мурада. Результатом ограничения численности султанских кавалерийских полков и взимания с них налогов стала ожесточенная манифестация, состоявшаяся на Ипподроме 8 июня 1632 года. В том же году подобную реакцию вызвала и реформа провинциальной кавалерии Анатолии и Румелии. Было приказано провести инспекции с целью удостовериться в том, что государственные земли, пожалованные в оплату за воинские обязательства, находятся в руках тех, кому они предназначены. Следовало прекратить практику передачи по наследству от отца сыну земель, безвозмездно переданных военным, а в число тех, кто имел право владеть освободившимися землями, теперь надлежало включать военнослужащих из стоявших на денежном довольствии полков, которые желали их получить (по утверждению Катиба Челеби, янычары покидали свои полки для того, чтобы получить право на безвозмездное получение земельных участков). Среди обладавших этим правом были люди из полков султанской кавалерии, дислоцированных в провинциях, а также крестьяне, «местные юноши, которые продемонстрировали способности принимать участие в военных действиях и сражаться». Маленькие участки земли, недостаточные для того, чтобы содержать воина и его слуг, включали в состав более крупных владений. Султан был твердо убежден в том, что никаких арендаторов земельных участков не следует освобождать от обязанности принимать участие в военных действиях. Во время общения со своими чиновниками он часто выражал свои опасения относительно того, что они не вполне добросовестно исполняют свои обязанности, чем наносят ущерб казне.
Несмотря на эти реформы, волнения в Малой Азии продолжались. Своими действиями те, кого правительство предавало проклятиям как мятежников и разбойников, опустошили огромные участки сельской местности и тем самым разрушили базу налогообложения этой преимущественно аграрной империи. Правительственные программы, составленные для того, чтобы наполнять казну и пополнять армию солдатами, приносили новые мучения крестьянам, которые уже пострадали, когда им пришлось бежать из своих деревень, оставив их на разграбление диким ордам, бросившим вызов правительству. Чтобы у этих программ появился шанс стать успешными, было необходимо сделать так, чтобы принятые в 1632 году меры по перераспределению безвозмездно переданных государственных земель сопровождались переселением крестьян, создававших своим трудом возможность взимать налоги, благодаря которым существовал сам кавалерист и его домочадцы и которые позволяли ему принимать участие в боевых действиях. Проблема пополнения казны стала самым серьезным испытанием, с которым столкнулся Мурад, так как без денег государство не могло функционировать. Григор из Кемаха предполагает, что именно испытания, перенесенные Мурадом во время перехода через Малую Азию, совершенного им в 1635 году вместе с армией, направлявшейся на Кавказ, позволили ему понять, каковы реальные масштабы кризиса в сельской местности. Жители Сиваса рассказали ему о том, что большинству из них пришлось бежать в Стамбул и что сами они были не в состоянии выполнить свои налоговые обязательства. Мурад немедленно приказал, чтобы всех покинувших свои дома вернули назад; в Стамбуле глашатаи ходили по улицам и, обращаясь к тем, кто искал убежище в столице, призывали их в течение двадцати дней покинуть город, так как в противном случае этим людям грозила смертная казнь:
