– Вы думаете, что она прячется в Атланте?
– Нет, не думаю. Это слишком близко отсюда. Скорее всего, она улетела или уехала оттуда при первой возможности. Поэтому я и сидел на телефоне почти всю неделю. В прошлый понедельник, через два дня после здешних событий, случилось недоразумение в хатсфилдском международном аэропорту. Какая-то леди оставила двенадцать тысяч долларов наличными в сумке, и никто не смог ее описать. Местный носильщик, сорокалетний мужчина, до этого вполне здоровый, забился в припадке и умер. Я проверил все происшествия той ночи. На шоссе I-285 в дорожной катастрофе погибла семья из шести человек – их протаранил сзади полуприцеп, шофер грузовика заснул за рулем. Мужчина в Рокдейле застрелил своего зятя после ссоры из-за лодки, которая уже много лет принадлежала всей семье. Найден труп бродяги у стадиона в Атланте. Люди шерифа утверждают, что труп пролежал там почти неделю. И наконец, таксист по имени Стивен Лентон покончил жизнь самоубийством у себя дома. По данным полиции, его друзья утверждают, что он находился в состоянии депрессии с тех пор, как от него ушла жена.
– А как это все связано с Мелани Фуллер? – спросила Натали.
– Можно только догадываться. Строить догадки – самое интересное в этом деле.– Они добрались до небольшого сквера. Натали присела на качели и стала потихоньку раскачиваться. Джентри, держась за цепь качелей, стоял рядом.– Самое забавное в случае с мистером Лентоном то, что он покончил с собой на дежурстве. У таких людей вообще не принято тратить рабочее время на самоубийство. Вы ни за что не догадаетесь, где он находился, когда передавал в диспетчерскую данные о своей последней поездке…
Натали перестала раскачиваться.
– В аэропорту?
– Да.
Она тряхнула головой:
– Нет, здесь что-то не стыкуется. Если Мелани Фуллер вылетала из аэропорта Атланты, зачем ей было оставлять там деньги или убивать носильщика, а потом таксиста?
– Давайте представим себе, что ее что-то спугнуло. Или, скажем, она вдруг передумала. Автомобиль, принадлежавший таксисту, исчез. Его бывшая жена надоедала полиции почти неделю, пока его наконец не нашли.
– Где?
– В Вашингтоне. Прямо в центре.
– Ничего не понимаю. Разве не естественно предположить, что человек просто совершил самоубийство, а кто-то угнал его машину и бросил в Вашингтоне?
– Конечно. Но у истории, рассказанной Солом Ласки, есть одно несомненное достоинство: она заменяет длинную цепь случайностей одним-единственным объяснением. Я вообще большой сторонник бритвы Оккама.
Натали улыбнулась и снова принялась раскачиваться.
– Только ею надо осторожно пользоваться. А то она затупится, и можно порезать собственное горло.
– Верно.– У Джентри было прекрасное настроение. Вечерний воздух, скрип ржавых качелей, напоминающий о детстве, и присутствие этой чудесной девушки делали его почти счастливым.
– И все равно я не хотела бы выходить из игры,– упрямо заявила Натали.– Может быть, мне стоит отправиться в Атланту и заняться этим делом там, пока вы будете действовать в Вашингтоне?
– Но это всего на несколько дней,– заверил Джентри.– Поезжайте на свою базу в Сент-Луисе, и через некоторое время я с вами свяжусь.
– Сол Ласки говорил то же самое.
– Послушайте, у меня есть автоответчик и еще аппарат, с помощью которого я могу прослушать по телефону все, что записано на автоответчике. Я всегда все теряю, поэтому у меня две эти штуки… ну, которые дают сигнал определенной высоты тона. Я дам вам одну из них. Обещаю звонить по своему телефону в одиннадцать, каждое утро и каждый вечер. Если у вас будет что мне сообщить, просто наговорите это на автоответчик. Вы можете связываться со мной точно таким же образом.
Натали моргнула.
– А не проще вам просто позвонить мне?
– Да, проще, но вдруг возникнут какие-нибудь трудности?
– У вас же там могут быть ваши личные записи… Джентри усмехнулся в темноте.
– От вас у меня секретов нет, мэм… мисс… Натали,– поправился он.– Или, скажем так, не будет, как только я передам вам эту электронную чертовщину.
– Я прямо сгораю от нетерпения.– Натали плотнее запахнула пальто и, сойдя с качелей, взяла шерифа под руку.
Когда они вернулись к дому Джентри, их кто-то поджидал. В глубокой тени длинного крыльца мерцал огонек сигареты. Они остановились на мощенном каменными плитами тротуаре, шериф медленно расстегнул «молнию» своей куртки, и Натали увидела рукоятку револьвера, засунутого за пояс.
– Кто тут? – тихо спросил Джентри.
Огонек сигареты вспыхнул ярче, потом исчез, и с крыльца спустилась темная фигура. Девушка схватила Джентри за руку, когда высокая тень двинулась к ним.
– Привет, Роб,– сказал кто-то низким, немного хриплым голосом,– хорошая ночка для полетов. Я заглянул спросить, не хочешь ли ты полетать вдоль побережья?
– Привет, Дарил,– произнес Джентри, и Натали почувствовала, как расслабились мышцы его руки.
Глаза ее привыкли к темноте, и теперь она различила высокого худого мужчину с длинными, седеющими на висках волосами. Он был одет вовсе не по погоде – в коротко обрезанных джинсах, сандалиях и футболке с выцветшей надписью «Клемсонский университет». Его грубоватое лицо имело задумчивый вид.
– Познакомьтесь, Натали, это Дарил Микс,– представил мужчину Джентри.– У Дарила чартерная контора там, за гаванью. Воздушный извозчик. Несколько месяцев в году он летает с рок-группой, а заодно и сам играет на ударных. Он считает себя наполовину Чаком Нигером, наполовину Фрэнком Заппой. Мы с ним вместе бегали в школу. Дарил, это миз Натали Престон.
– Рад познакомиться,– кивнул Микс. Рукопожатие было твердым, дружеским, и Натали оно понравилось.
– Усаживайтесь, а я пойду раздобуду пива,– сказал Джентри.
Натали села в плетеное кресло на крыльце. Микс потушил сигарету о перила, кинул окурок в кусты и устроился в шезлонге, положив ногу на ногу. Одна из сандалий повисла на ремешке.
– В каком колледже вы учились с шерифом? – поинтересовалась Натали. Ей показалось, что Микс старше Джентри.
– В Северо-Западном,– дружелюбно пояснил Дарил.– Но Роб закончил с отличием, а меня отчислили и забрали в армию. Пару лет мы жили в одной комнате. Так, двое перепуганных ребят с юга в большом городе.
– Вот-вот,– подхватил Джентри, вернувшись с тремя охлажденными банками пива.– Дарил и в самом деле вырос на юге, точнее, на южной окраине Чикаго. Он никогда не бывал южнее линии Мейсон—Диксон, за одним-единственным исключением, когда однажды провел у меня летние каникулы. Но потом хороший вкус в нем победил, и он переехал сюда после возвращения из Вьетнама. И вовсе его не отчислили из колледжа – он сам ушел и записался добровольцем, хотя еще раньше отслужил в морской пехоте, а в самом колледже был активным пацифистом.
Микс сделал большой глоток пива, глянул на банку в тусклом свете и поморщился.
– Черт, Роб, и как ты пьешь эти помои? Вот «Пабст» – настоящее пиво. Сколько раз тебе говорить…
– Значит, вы были во Вьетнаме? – спросила Натали. Она вспомнила Фредерика и его упорное нежелание говорить об этом, его ярость при одном упоминании о войне.
Микс улыбнулся и кивнул.
– Да, мэм. Я был воздушным наблюдателем целых два года. Просто летал кругами в своем малюсеньком «пайпер-кебе» и сообщал настоящим пилотам в больших истребителях-бомбардировщиках, куда бросать груз. За все время моего пребывания там я ни разу не выстрелил в кого-либо. Самая непыльная работа, какую только можно себе представить.
– Дарила дважды сбивали,– сообщил Джентри.– Он единственный сорокалетний хиппи из всех, кого я знаю, у которого целый ящик стола забит орденами и медалями.
– Все куплено на базаре,– пошутил Микс и допил пиво.– Я так понимаю, что сегодня не самое удачное время для воздушной прогулки, а, Роб?
– В следующий раз, амиго,– улыбнулся Джентри. Микс кивнул, встал и поклонился Натали:
– Очень рад был познакомиться, мисс. Если вам нужно опылить с воздуха поля, или зафрахтовать рейс, или вдруг понадобится хороший барабанщик, заглядывайте ко мне в аэропорт на Маунт-Плезант.
– Обязательно,– улыбнулась Натали.
Микс хлопнул Джентри по плечу, легко сбежал по ступенькам крыльца и исчез в темноте.
Весь вечер они слушали музыку, рассказывали друг другу о своем детстве, рассуждали о том, каково это – расти на юге, а учиться в колледже на севере, потом вымыли посуду и выпили немного бренди. Натали вдруг заметила, что между ними почти нет никакого напряжения, будто они знакомы уже много лет.
Она пришла в восторг, когда Роб провел ее в комнату для гостей, чистую и тщательно прибранную. Ковер отсутствовал, мебели, кроме простенькой кровати с сеткой, почти не было, но спартанскую суровость скрашивали цветистое одеяло и похожий на ананас орнамент стен.
Джентри показал Натали чистые полотенца в ванной, пожелал ей доброй ночи, в последний раз проверил дверные замки и вернулся в свою спальню. Затем он переоделся в чистые удобные спортивные брюки и футболку. За последние восемь лет Джентри четыре раза попадал в больницу с приступами почечнокаменной болезни, и каждый раз они случались ночью. Избавиться от камней совсем было невозможно, хотя он старался придерживаться диеты с низким содержанием кальция, и невероятная боль в начале приступа лишала его сил – их хватало только на то, чтобы набрать номер и вызвать «скорую», которая затем везла его в приемный покой. Джентри всегда было неприятно сознавать свою беспомощность, но в данном случае от него ничего не зависело. Поэтому он давно уже отказался от пижамы в пользу спортивного костюма – если уж ему суждено попадать в больницу в среднем раз в два года, то его повезут туда все-таки одетым, а не в пижаме.
