об этой тусовке всю оставшуюся жизнь.
Брендан подошел ближе, его взгляд, как лазер, сфокусировался на ее лице.
Я не могу ему сказать.
Она не хотела рассказывать ему ни о чем из услышанного. Ни о «Еженедельнике Лос-Анджелеса». Ни о вечеринке, запланированной в ее честь. Ни о своем новом броском титуле. Ни о чем.
Если бы она составила список «за» и «против» – Лос-Анджелес против Вестпорта, – «Пайпер любит Брендана» было бы в колонке «За Вестпорт», и это перевесило бы все «против». Они не смогут обсудить потенциальное возвращение в Лос-Анджелес без того, чтобы Пайпер не раскрыла свои чувства, а потом… что она может сделать, кроме как отказаться от возможности вернуться, сказав ему эти три слова? Но она не была на сто процентов готова сказать Кирби «нет». Не сейчас. Если бы она сказала «нет» этому триумфальному возвращению на сцену, где жила последние десять лет, она бы сказала «да» Вестпорту. «Да» – тому, чтобы остаться с этим мужчиной, который запросто подвергает себя опасности. «Да», чтобы начать все с нуля.
Кирби что-то бормотала ей на ухо о цветовой гамме, вдохновленной Burberry[40], и фирменном напитке под названием «Страстная наследница».
– Хорошо, спасибо, Кирби. Я тоже скучаю по тебе. Мне надо идти. Пока.
– Не смей…
Пайпер быстро отключилась и выключила телефон, вскочив на ноги.
– Привет. – Она послала Брендану свою самую обаятельную и, как она надеялась, отвлекающую улыбку. – Ты купил одеколон? Я хотела преподнести его тебе в подарок.
– Если из-за него ты захочешь прилюдно меня нюхать, я буду считать это инвестицией. – Он помолчал и кивнул на ее телефон. – Все в порядке?
– Что? Да. – Перестань размахивать руками. – Так, кое-какие сплетни, которые Кирби сочла срочными. Спойлер: это не так. Давай поднимемся наверх, хорошо?
Пайпер рванулась вперед, нажала кнопку вызова и вознесла хвалу святым, когда слева открылась пустая кабина. Она взяла Брендана за широкое запястье, благодарная, что он позволил затащить себя внутрь. А затем прижала его к стене лифта и использовала два своих любимых навыка – уклонение и отвлечение внимания, – чтобы удержать его от дальнейших вопросов.
Вопросов, которые она не хотела задавать даже сама себе.
Глава двадцать шестая
Брендан не мог избавиться от ощущения, что Пайпер только что ускользнула за пределы его досягаемости, и это его чертовски напугало.
Покупая одеколон, она смотрела на него так, как никогда раньше. Как будто была готова сложить оружие и сдаться. Никто никогда не смотрел на него так. Испуганно и одновременно с надеждой. Восхитительно открыто. И он не мог дождаться, чтобы вознаградить это доверие. Чтобы она порадовалась тому, что решилась на прыжок веры, потому что он ее поймает. Не мог дождаться, чтобы сказать ей, что жизнь до того, как она появилась в Вестпорте, была лишена красок, света и оптимизма.
Теперь ее руки гладили его грудь, постепенно спускаясь к животу.
Она наклонилась и уткнулась носом ему в грудь, вдыхая, тихо постанывая…
Обводя контур члена костяшками пальцев.
Это прикосновение, явно предназначенное для того, чтобы его отвлечь, загнало его в состояние между желанием и раздражением. Он не хотел Пайпер, когда ее мысли были явно где-то далеко. Он хотел, чтобы эти барьеры исчезли. Хотел ее всю, каждую гребаную частичку. Но в глубине души он нервничал. Чертовски нервничал из-за того, что у него не было способа для борьбы с невидимым врагом, с которым он столкнулся.
Последнее объясняло его резкость, когда он поймал ее запястье, удерживая его подальше от своей вздыбленной ширинки.
– Расскажи мне, о чем на самом деле был разговор.
Она вздрогнула от его тона и оттолкнула его.
– Я же тебе говорила. Пустяки.
– Ты правда собираешься просто мне солгать?
Боже, она выглядела буквально и фигурально загнанной в угол, она застряла с ним в лифте, и бежать было некуда. Не то чтобы она не искала выхода, даже на потолке.
– Я не обязана рассказывать тебе все, – наконец пробормотала она, несколько раз нажимая на кнопку открывания дверей, хотя они были только на полпути к шестнадцатому этажу. – Ты все время будешь таким властным? – Ее смех был пронзительным, паническим, и он словно прожег дыру у него в груди. – Потому что это немного чересчур.
Нет. Он не клюнет на эту наживку.
– Пайпер. Иди сюда и посмотри мне в глаза.
– Нет.
– Почему?
Она закатила глаза.
– Не хочу, чтобы меня допрашивали.
– Хорошо, – выдавил он. – Я узнаю правду и без того, чтобы тебя расспрашивать.
Он услышал, как она громко сглотнула, дверь лифта открылась, и она пулей вылетела из кабины, быстро зашагав в противоположном направлении от его номера, где, черт возьми, она должна была оказаться, если бы он не заговорил об этом звонке. Брендан догнал ее прямо перед тем, как она успела проскользнуть в свой номер, обнял ее за талию и прижал спиной к своей груди.
– Хватит.
– Не разговаривай со мной как с ребенком.
– Ты ведешь себя как ребенок.
Она ахнула:
– Ты, ты сам…
– Господи, Пайпер. Если ты скажешь мне, что я сам хотел девушку с высокими требованиями, ты меня разозлишь. – Он схватил ее за подбородок и запрокинул ее голову назад, пока она не коснулась его плеча. – Я хочу тебя. Кем бы ты ни была, какой бы ты ни была, я хочу тебя. И я буду бороться за то, чтобы проникнуть в эту голову столько раз, сколько потребуется. Снова, снова и снова. Даже не сомневайся.
Ее тело вздымалось от глубоких вдохов.
– Кирби позвонила мне, чтобы сказать, что я на обложке «Еженедельника Лос-Анджелеса». Ясно? «Исчезновение принцессы вечеринок». Там целая статья и… Теперь, похоже, та-дам, мной снова заинтересовались. После месяца молчания все вдруг захотели узнать, куда я делась. – Она вырвалась из хватки и оттолкнула его, приняв оборонительную позу. – Кирби хочет устроить большую, грандиозную вечеринку по случаю моего возвращения домой. И я не хотела тебе говорить, потому что теперь ты будешь давить на меня, пока я волшебным образом не дам тебе ответы о том, чего я хочу – а я сама не знаю!
Пульс Брендана срикошетил по венам, нервы обострились, поддаваясь страху. «Еженедельник Лос-Анджелеса». Вечеринка высшей лиги. Был ли у него гребаный шанс против всего этого?
– А что ты знаешь, Пайпер? – хрипло выдавил он.
Она прикрыла глаза.
– Я знаю, что люблю тебя, Брендан. Я знаю, что люблю тебя, и это – все.
Мир на мгновение стал беззвучным, лишенным всякого шума, за исключением стука его расширяющегося сердца, грозящего разорваться под давлением чуда, которое она только
