Символ Далака, сияющий на одной из шести граней камня, несомненно выделялся на фоне остальных, потому что остальные выглядели более, чем скромно. А эта удивительная руна глубокого сиреневого цвета была вплетена в кружевной вензель, который сверху венчал витиеватый знак, отдалённо напоминающий корону. Именно этот символ красовался на некоторых книгах в библиотеке Милорда.
Теперь я знала, почему никто, кроме драконов, не может попасть в их мир. Во-первых, только они могли коснуться волшебной руны, а во-вторых, только их магия каким-то непостижимым образом открывала путь в Далак. Помня слова оборотня, я сознательно тянула время, ведь король не просил поторопиться, но прикоснуться к знаку всё же пришлось. Тут же в отдалении вспыхнул яркий свет, и я отключилась.
Провал длился недолго, и вышла я из него как-то уж очень резко.
— Вита, — надо мной склонилось озабоченное лицо Миры, — с тобой всё хорошо?
— Кажется, да.
Я прислушалась к своему организму. Вроде бы, всё в порядке, тело бодрое и отдохнувшее, как после полноценного ночного сна.
— Вы сумели снять малетум?
— Не совсем, — я вздрогнула, услышав бархатный, словно обволакивающий голос дракона, — получилось лишь перебросить его на другого человека.
— На другого? Но на кого?
Только этого не хватало! Я не хочу, чтобы из-за меня пострадал кто-то другой!
— На Тритиса — оборотень сам предложил свою кандидатуру, — ответил дракон, внимательно глядя в мои глаза.
Синие всполохи беспокойно мерцали в бездонной черноте.
— Нет! Ведь если умрёт король, умрёт и он!
Нет, нет, нет, только не это! Конечно, я не хочу, чтобы кто-то другой занял место Тритиса, но оборотень… Это совсем нечестно.
— Я же говорил, Фрэннор, что надо перебросить его на меня. Думаю, и сейчас ещё не поздно, — услышала я другой, хорошо знакомый хрипловатый голос, и медленно обернулась.
Этот невозможный мужчина был вновь совершенно непроницаем. Непробиваемый щит, скрывающий эмоции, на месте. Расслабленная поза, прищуренные глаза… Но я слишком хорошо помнила ту невероятную волну любви, которая не могла быть притворством, даже от одной мысли о которой меня опять накрыло с головой. Ведь он тогда признался, что… любит меня?
— Нет, — выдохнула я, — пожалуйста, не надо.
Этой потери я точно не вынесу.
— Вита, сейчас Тритису ничего не угрожает, — очень тихо, но твёрдо сказал дракон, внимательно наблюдающий за нами, — Они с королём просто спят, и могут спать долго, а если сделать из них ледяные скульптуры, то и вообще вечно. Мы попробуем найти какое-то решение. Сейчас есть более важный вопрос, который не терпит отлагательств.
Я оторвалась, наконец, от Милорда и посмотрела в синие всполохи дракона.
— Что за вопрос?
— Из-за необдуманных действий короля активирован портал в Далак, а открывать его нельзя — он удерживает Тьму, рвущуюся из центра Сопределья. Если его не закрыть, гибель тысяч драконов будет напрасной.
— Гибель? — на глаза навернулись слёзы, мне показалось, что я ослышалась, — А в Далаке вообще есть драконы?
— Нет, в Далаке не осталось ни одного дракона — почти всем, кто находился там во время активации проклятья, пришлось влиться в Сердце Магии без остатка, чтобы дать Источнику возможность противостоять наступающей Тьме. А те, что остались, опечатали Далак с этой стороны.
После слов Фрэннора, понятия не имею как, ведь щит оставался на месте, но я в полной мере ощутила внутреннее состояние Милорда. Он пришёл в ужас и стоял ни жив ни мёртв. Лицо — застывшая маска, глаза — две тёмные, ничего не видящие бездны. Трудно представить, как он корил себя за то, что затеял свою месть, поэтому я мгновенно успокоилась — плакать по драконам буду потом. Милорду сейчас крайне необходима поддержка, поэтому я подошла и молча взяла мужчину за руку.
Моё прикосновение стало сродни мощному разряду электрического тока — он вздрогнул и пришёл в себя. Потёр лоб, взъерошил волосы, став при этом моложе и привлекательнее. Потом, наконец, посмотрел на меня.
— Вита, — выдохнул чуть слышно.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
И больше не сказал ни слова, но его явно немного отпустило.
— Одэн, — позвал дракон, — я уже говорил и повторяю ещё раз — твоей вины в случившемся не больше, чем нашей. Жаль, конечно, что проклятье всё же пало на остальные миры, что нам не удалось нейтрализовать его до конца. Зато сейчас есть шанс уничтожить все последствия. Вита, попробуй закрыть портал.
— Как?
— Так же, как и открыла. Приложи ладонь, и дай потокам магии пройти сквозь тебя и камень.
Милорд чуть сжал мою руку, а потом вдруг поднёс к губам и нежно, почти невесомо поцеловал. Я бы предпочла пойти вместе с ним, но мужчина уже отпустил меня, на мгновение ободряюще улыбнувшись одними уголками губ.
Меж тем, портальный камень изменился: в прозрачном кристалле медленно клубилась светящаяся сиренево-фиолетовая дымка, которая заполнила его почти наполовину.
Я приложила руку к символу драконов и некоторое время не шевелилась. Потоки магии послушно текли, но ничего не происходило, и наблюдавший за моими действиями дракон покачал головой.
— Попробуй ты! — предложила я ему.
— Нет, мы опоздали. В подобной ситуации закрывать портал нужно тому, кто его открыл, иначе могут быть сбои.
— А если вместе?
— Потоки уже перешли ту грань, когда ещё можно было что-то сделать. Я хотел на некоторое время опечатать Далак, чтобы решить проблему с оборотнем, но это уже невозможно. Надо срочно снимать проклятье со всех миров, и после этого Далак восстановит свою нормальную, обычную функцию сдерживания Тьмы.
— Ты так говоришь, будто это очень просто! — воскликнул Лэйс.
— Я так говорю, потому что вы почти сделали это, — ответил Фрэннор.
Он обвёл сияющим взглядом ошалевшую от его слов компанию.
— Разрушенная любовь стала причиной проклятья, — дракон бросил взгляд на Милорда, — и только чистая созидающая любовь могла снять его со всех миров. Любовь Лэйса и Дэвоны растворила проклятье Лоллэйна и Тамхаса. Эльфы снова могут заключать браки, Истинная Любовь вновь осеняет их своим присутствием. Дроу вернули эмоциональный контроль и избавились от ненависти к эльфам, которая была навязана Тьмой. Любовь Миры и Велима сняла проклятье с Толона и Адохара. Продолжительность жизни демонов пришла в норму, да и пламя в их мире потихоньку отступает обратно в океаны. Сэддэки будут снова рождаться, — дракон посмотрел на Миру, и девушка заалела, как маков цвет, — а Тритис, который с любовью и без сожалений отдал жизнь за женщину другой расы — совершенно немыслимое дело для оборотня под проклятьем, — снял проклятье с Филлина. Из оборотней ушла неконтролируемая агрессия. Драконы ещё триста лет назад расплатились своими жизнями… А вот Наос — проклятье людей сконцентрировано в короле, и пока он не умрёт, завершить начатое не получится.
Я слушала Фрэннора и не понимала даже половины из сказанного. Например, почему он упомянул Миру и Велима, когда говорил о сэддэках и демонах? Неужели?… Но додумать не успела, потому что последняя фраза выбила из колеи.
— Но если вы убьёте короля, умрёт и оборотень?
— Да, и поверь, мне тоже очень жаль, но ничего не поделаешь. Иногда кажется, будто всё идёт неправильно и не тем путём, каким хотелось бы нам. Но в конечном итоге оказывается, что всё верно, всё произошло именно так, как и должно быть.
Чёрт, как же этот дракон напоминает мне своими рассуждениями Фаррела! И едва осознав это, я уставилась на него, глядя расширившимися от ужаса глазами.
— Фаррел?
— Вита, сейчас не время, — строго ответил дракон.
Да ведь это точно он!
— Нам придётся сделать это, прости, — продолжал то ли Фаррел, то ли Фрэннор, то ли оба сразу, — Иначе Семь Сопредельных Миров падут во Тьму. Тёмные твари и пустоши станут обычным явлением, и не только обычным, а самым приятным из того, что предлагает Тьма. Вернутся и усилятся последствия проклятья — ты этого хочешь?
— Нет, я не хочу этого, — прошептала, кусая губы.
