– Нет, не чувствую, – буркнул Павел. – Что же я, на берегу должен торчать? А кто шайнов добивать будет?
– Найдется кому добить. А торчать ты здесь не будешь. Сейчас тебе помогут.
Спир встал и, засунув в рот четыре пальца, пронзительно свистнул. Так пронзительно, что даже Павел проникся, невзирая на временную глухоту.
– Ты кому это?
– Нашим, – сказал спир и активно замахал лапкой.
Павел посмотрел в ту сторону. И увидел трех вооруженных мужчин в панцирях, которые быстро шли по берегу.
– Это кто? «Горные»?
– Они самые. Сейчас они тебе помогут. Да и мне… – Зюб чихнул, – мне тоже. А то я чего-то не того. Не в тонусе.
– Пусть хотя бы лук мне дадут, – попросил Павел. – Знаешь, так хочется кого-нибудь подстрелить. Просто руки чешутся.
– Мне это знакомо, – философски заметил спир. – Это называется «неконтролируемая агрессия»… Знаешь, Павел, лук тебе, возможно, и дадут. Тут и вправду по берегу шайны шныряют. Только ты учти – я за тебя лично перед Вороном отвечаю.
– Ты что – виделся с Вороном? – Павел не смог скрыть удивления.
– Еще как виделся. Он мне даже благодарность объявил. Личную. И пообещал в отделение разведки на довольствие поставить. Так что, ты уж меня не подведи. Не лезь на рожон. Тем более…
Спир замолчал. Держал театральную паузу, хитрец. Но Сновид об этом не догадывался. Не знал, что такое театральная пауза. Поэтому простодушно спросил:
– Чего «тем более»?
– Тем более – тебя Рузанна ждет. Али забыл?
– Нет, не забыл, – сказал Павел. Как такое забудешь, когда в подкорке сидит? И тут он вспомнил. Сунул ладонь в поясную сумку и сразу нащупал «шамий амулет». Уф, на месте. Теперь он был готов к разговору с Рузанной. – Как такую забудешь?
– И я о том же. Учти, она тебя любит.
– С чего ты взял? – с надеждой спросил Сновид.
– Она сама мне сказала, – Зюб хитро усмехнулся. – По секрету.
– Так прямо и сказала?
– Так прямо, слово джентльмена. Говорит, люблю я, Зюб, Павла, аж по ночам не сплю. Так-то… Но ты уж меня не подведи, братан. Это между нами. Ведь мы же друзья?
– Друзья.
– Тогда Рузанне ни слова. А то она мне доверять перестанет.
– Я могила, – сказал Павел, улыбаясь до ушей. Слова Зюба пролили на его душу настоящий бальзам. И даже боль в обожженных ногах слегка утихла. – Кстати, а где твой дружок крылан?
– Наш дружок, – с легкой укоризной поправил Зюб. – Кар на задании. Особо важном задании.
* * *
Хайн Полын стоял на высоком барабане около штабной палатки и смотрел в подзорную трубу. То на кремль посмотрит, то на реку. Потом снова на кремль…
Уже полчаса назад, когда в ужасной ловушке погиб весь конный отряд, Полына постигло ощущение катастрофы. Но хайн отогнал его. Тем более, что ситуацию усугубил он сам. Он, непобедимый полководец великого Народа, стерший с лица земли сотни вражеских крепостей. Ну не мог же он так чудовищно ошибиться!
А произошло следующее. Едва конница ворвалась в кремль, хайн тут же послал на штурм сотню пехотинцев. Послал, хотя должен был насторожиться, услышав пулеметные очереди – ведь кавалеристы пулеметов не могли иметь по определению. А вслед за тем раздались многочисленные взрывы, что лишь усилило тревогу.
Однако Полын всегда считал, что промедление – удел трусов. И бросил в бой, по сути, свой главный резерв. Потому что не сомневался в конечной победе. И не допускал иного исхода.
Он рассудил так: кавалерия, прорвавшись за стены кремля, могла столкнуться с ожесточенным сопротивлением. В том числе угодить под пулеметный огонь – мало ли какие сюрпризы приготовили тоболы, всего не предусмотришь. Значит, надо отправить на выручку пехоту. Даже если сопротивление тоболов еще не сломлено, кешайны-пехотинцы довершат разгром.
Однако хайн жестоко ошибся. Разгромили, как раз, его воинство. И разгромили наголову. Бегущих в атаку пехотинцев встретил град стрел, подкрепленный автоматным огнем.
А когда атака захлебнулась, из западных ворот вылетел конный отряд тоболов. Три десятка воинов в тяжелом вооружении ударили во фланг пехоте и смяли ее ряды. А затем начали рубить «ящеров», как капусту.
Тогда Полын использовал резерв командующего – десятку новых кешайнов-всадников из своей личной охраны. Они остановили конницу тоболов, дав возможность остаткам пехоты укрыться за линией временных укреплений. Да еще артиллерия помогла, начав бить прямой наводкой. Однако битва уже была проиграна.
Как раз в этот момент вернулся разведчик, посланный к транспортному биороботу. Он принес ужасную весть – кешайны из группы прикрытия погибли, сгорев заживо. Что произошло конкретно, разведчик объяснить не смог. Но он находился в шоке, что с кешайнами практически не случается никогда.
И тут Полын понял, что все кончено. Гибель группы прикрытия означала одно – ударный отряд, спустившийся под землю, тоже уничтожен. Как и конная сотня. Как и большая часть пехоты.
Надо было срочно отходить к Иртышу, где ждали галеры. Но хайна словно заклинило. То, что ему предстояло сделать, называлось простым и позорным словом «бегство». ОН – ДОЛЖЕН – БЕЖАТЬ. Он, великий хайн, не проигравший ранее ни одного сражения. Осознавать ЭТО было невыносимо. И пока он ЭТО осознавал, коварные и подлые тоболы напали на галеры и подожгли их.
Полын увидел гибель галер и их экипажей со своего наблюдательного пункта около штабной палатки. Все произошло у него на глазах. И это было ужаснее всего. Какие-то примитивные человекообразные, называющие себя людьми, обвели его вокруг пальца. Как это могло произойти?!
– Катастрофа, – прошептал Полын, наблюдая в подзорную трубу, как уходит на дно Иртыша флагманская галера. – Катастрофа…
Из-за палатки выбежал начальник личной охраны Лу-тзы.
– Великий хайн, прости, что отрываю тебя…
– Говори, – мрачно произнес Полын.
– Надо уходить. Нас только что атаковали с тыла. Я поставил в заслон десятку пехотинцев, но…
– Сколько всего осталось воинов?
– Меньше тридцати. С раненными – около сорока. Если тоболы сейчас ударят от кремля, они нас сомнут.
– Даже твоих новых кешайнов?
– Они будут сражаться, как тигры. Но, – Лу-тзы смотрел в землю, – их осталось семеро. И они не вечны.
– Что ты предлагаешь? – Хайн спрыгнул с барабана.
– Воины задержат тоболов. А мы попробуем уйти берегом. Дорогой, которая ведет к базе маркитантов. Доберемся до базы, а там…
Он не закончил фразы, но Полын понял его мысль. Можно укрыться на базе маркитантов. Союзники из них, конечно, как из дерьма пуля. Но отказать в помощи великому хайну они не рискнут. Потому что знают – шайны сильны и не прощают отступничества.
Сейчас, главное, спастись. Затем он вернется в Тюмень на галере маркитантов и отсидится в гарнизоне. Да, вернется без армии. Да, вернется без архива. Но он сумеет оправдаться на заседании Высшего Совета.
В конце концов, можно свалить вину на предательство. Та же хайна Нур – чем не кандидат? Полукровка, чей отец был зачат от пленной русиянки. Он никогда ей не доверял…
В общем, придумает, как оправдаться. И приведет сюда целую тьму воинов. Чтобы сравнять Тобольск с землей. Шайны могут проиграть сражение, но они никогда не проигрывают войн. И всегда мстят своим врагам. Безжалостно мстят. Так велит Яса.
* * *
Бортник лежал за камнем, положив на него АКМ с оптическим прицелом, и ждал. Рядом притаились три бойца из отделения разведки лейтенанта Крота. Засаду устроили у подножия Большого лога, невдалеке от дороги, ведущей к базе маркитантов.
Задача была сформулирована просто – не дать уйти живым ни одному шайну. В особенности, верхушке из числа хайнов. Твари не заслужили плена. Даже смерти достойной не заслужили. Крысособакам крысособачья смерть.
После гибели их конницы во дворе кремля стало ясно, что с восточной стороны Троицкого мыса «ящерам» не прорваться. Там их не пропустят обозленные нео из клана Круггов. Галеры должны были потопить «горные» с помощью зажигательных стрел. Поэтому отход по Иртышу тоже отпадал. Осталось перекрыть последний путь отступления – к базе торгашей.
После признания изменника Ермила о том, что маркитанты тайно сотрудничают с шайнами, подобный вариант представлялся весьма вероятным. Понятно, что рядовые гао и кешайны будут драться до конца. И умрут на месте, если прикажет командир. Но когда ящерице прищемляют хвост, она готова отказаться от всего, лишь бы сохранить голову. Вот эту «голову» сейчас и караулил Бортник вместе с разведчиками.
Он уже получил информацию о том, что хайна Нур утонула в Иртыше. Но Полына пока никто не видел – ни живым, ни мертвым. Не велик шанс, что он обязательно появится здесь. Но нельзя было давать хайну ни одного шанса избежать возмездия.
Три всадника вылетели из-за высоких, густо растущих, стволов хищных елей внезапно, словно три копейных наконечника. Они мчались по ложбине во весь опор, поднимая за собой столб пыли. Бортник не раздумывал, увидев на первом всаднике шлем с султаном. Сразу припал глазом к прицелу и, поймав в перекрестье туловище фенакодуса, дал короткую очередь.
