«Я не собираюсь пускаться в расследование происходящего, чтобы перекладывать вину на других. Подобное поведение превратится лишь в дополнительную ношу для всех тех, кто на суше и на море вовлечен в напряженную, смертельную и пока не очень успешную схватку с врагом»[545].
ГОВОРИТ ЧЕРЧИЛЛЬ: «Я не собираюсь пускаться в расследование происходящего, чтобы перекладывать вину на других».
Черчилль понимал, что ответственность за флот возложена на него, и было бы ошибкой (как по законам менеджмента, так и по этическим соображениям) перекладывать ее на других.
Он не стал избегать ответственности и в роковые для кабинета Чемберлена дни 7 и 8 мая 1940 года, когда в ходе обсуждений палатой общин неудач Норвежской кампании решалась судьба британского правительства. Выступая в парламенте, Черчиллю пришлось лавировать меж двух огней.
«Перед Черчиллем стояла почти невыполнимая задача, — вспоминает Гарольд Никольсон. — С одной стороны, он должен был защищать свою позицию, с другой — сохранять верность премьер-министру. Все понимали, что Уинстону не удастся выйти из этих дебатов, не уронив своего престижа. Но он смог это сделать. Благодаря выдающимся качествам своей личности он смог сохранить полную лояльность и проявить в своем выступлении неподдельную искренность»[546].
Однако даже столь искусное выступление первого лорда Адмиралтейства не смогло вывести правительство из политического и военного кризиса. И хотя во время голосования кабинет Чемберлена поддержал 281 депутат против двухсот, судьба кабинета была решена. Невилл Чемберлен собирался сформировать коалицию, но отказ лейбористов войти в ее состав фактически вывел фигуру премьера за пределы Даунинг-стрит. Пришло время другого человека спасать нацию. Как многие и предполагали, этот пожилой джентльмен не испугался взойти на капитанский мостик, взяв на себя полную ответственность за руководство страной в столь критический для нее момент.
Груз ответственности
Принятие ответственности связано с одной особенностью, которой обычно не уделяют должного внимания, но которая оказывает очень сильное воздействие на большинство менеджеров. Речь идет о психологическом и моральном давлении. О том, насколько тяжела может быть «шапка Мономаха», Черчилль убедился на собственном опыте, возглавляя Министерство внутренних дел.
Так уж сложилось исторически, что сферу ответственности министра внутренних дел Великобритании составлял солидный перечень вопросов. Помимо своих основных обязанностей, связанных с полицией, пенитенциарной системой и уголовным законодательством, глава британского МВД в начале XX века отвечал за противопожарную службу, вопросы иммиграции, контроль за азартными играми. Кроме того, он осуществлял надзор за местными властями, волонтерскими организациями, заботящимися о детях, выборным законодательством, безопасностью шахтеров, состоянием суфражистского движения и регулированием часов работы магазинов.
Куда более архаичными обязанностями министра был контроль за популяцией диких птиц Шотландии и определение, какие города Англии и Уэльса могут называться city. Также глава МВД должен был присутствовать в комнате роженицы при появлении на свет наследника престола. Это весьма оригинальное правило было введено в 1688 году, когда вторая супруга короля Якова II Мария Моденская выдала за наследника престола приемыша, которого умудрилась пронести в спальню в большой грелке. В 1946 году король Георг VI отменил это нелепую процедуру.
К счастью для Черчилля, в те двадцать месяцев, пока он возглавлял министерство, никаких пополнений в венценосной семье не было. Зато ему не удалось избежать другой, значительно более неприятной обязанности. Его предшественник Герберт Гладстон заметил в одном из писем нашему герою, что «самой ответственной работой министра внутренних дел является контроль над обвинительными приговорами»[547]. Эта обязанность являлась вдвойне ответственной, поскольку именно глава МВД обладал правом последнего слова при обжаловании смертных приговоров. Не случайно известный английский писатель Джон Голсуорси признался как-то Черчиллю, что, по его мнению, министр внутренних дел должен быть не только человеком «решительным, но также испытывать сострадание к людям и обладать изрядным воображением»[548].
Нельзя не согласиться с автором «Саги о Форсайтах». Рой Дженкинс, дважды возглавлявший Министерство внутренних дел (в 1965–1967 и 1974–1976 гг.), вспоминает:
«До отмены смертной казни в 1965 году в алькове по правую руку от рабочего стола министра внутренних дел находилась специальная доска наподобие той, которую используют маркеры в бильярде. На этой доске каждый день по желобку, начало которого указывало на день вынесения смертного приговора, а конец — на день казни, перемещались диски с именами того или иного осужденного. Эта доска ежедневно напоминала министру о том, сколько дней ему осталось на раздумья. Она всегда создавала гнетущую атмосферу в кабинете и тяжелым психологически грузом ложилась на плечи всех тех, кто в разные годы возглавлял министерство»[549].
Подобная система напрягала в 1880-е годы не склонного к сантиментам Льюиса Хэркорта, в 1890-е — апатичного Герберта Асквита, в 1900-е — деятельного Герберта Гладстона. Напрягала она в начале 1910-х годов и Уинстона Черчилля.
За двадцать месяцев руководства Министерством внутренних дел Черчилль рассмотрел сорок три смертных приговора. Это означало, что каждые две недели через его руки проходило по одному делу, и ему необходимо было решать сложнейшую задачу: кто будет жить дальше, а кто — должен умереть. Рандольф Черчилль утверждал: «Отец всегда очень ответственно относился к этой тяжелой обязанности. Он взял за правило лично и досконально изучать каждое дело. Если у него возникали какие-нибудь вопросы, он тут же старался их снять у своих советников. Только после детального изучения он составлял мнение. Когда отец поддерживал смертный приговор, он оставлял оглашение окончательного решения до самого последнего момента, на тот случай, если обнаружится новый факт или появится какое-нибудь новое свидетельство»[550].
Из сорока трех дел Черчилль вынес оправдательный приговор по двадцати одному, остальные двадцать два приговора были оставлены без изменения.
Впоследствии Черчилль будет стараться как можно меньше вспоминать этот период. По его собственным словам, «среди всех министерств, где я работал, МВД я любил меньше всего»[551].
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
