Движение на дороге сразу замедлилось. На перекрестке перед следующим светофором собралась толпа машин. Я ткнул на телефоне кнопку спикерфона, кинул его рядом на сиденье. Ухватил руль двумя руками, врубил дальний свет и с бешеным визгом покрышек на мокром асфальте въехал на тротуар. Прохожие горохом посыпались в разные стороны, но я уже ни на что не обращал внимания.
Из спикерфона до меня доносились голоса, мужской и женский. Слов не разобрать, но по тональности могло показаться, что парочка о чем-то яростно спорит. Наконец Моченев вернулся в трубку. В голосе его слышалось облегчение:
― Говорит, участковый, соседи пожаловались, что живут посторонние…
― Отлично! ― проорал я, на полном ходу соскакивая с тротуара на 2-ю Владимирскую. Зубы клацнули так, что получилось «Отрично!». ― Спроси фамилию и перезвони «911»! Пусть по адресу соединят тебя с райотделом, узнай, есть такой участковый или нет!
― Понял! Иду! ― подтвердил герой-любовник. Слава богу, ему и впрямь что-то стало понятно: даже заикаться перестал.
Я хотел еще крикнуть вдогонку, чтоб до моего приезда на всякий случай не открывал и участковому, но тут в трубке раздался треск, будто он ее на радостях грохнул об пол, и разговор прервался.
Перезванивать я не стал: дождь без объявления войны хлынул как из перевернутого корыта, дворники перестали справляться, мгновенно запотели боковые стекла. Номера домов почти пропали из виду, я едва не пропустил нужный мне поворот. В последний момент, почти не снижая скорости, свернул во двор и помчался по лужам, поднимая грандиозное цунами. Но далеко не уехал.
Это была дряхлая панельная пятиэтажка, длинная, как электричка. Я выскочил из машины, задрал на голову воротник и побежал вдоль подъездов, пытаясь сквозь ливень различить, что написано на табличках с номерами квартир. Когда нашел нужный, на мне уже не было ни одной сухой нитки.
Все, финиш, это здесь, на втором этаже.
Я с разбегу затормозил и только тут понял, что не знаю, как быть дальше. Бежать наверх, к квартире? А если там не полиция, а киллер с пистолетом? Ждать здесь? Так ведь дождешься его же… А тут еще ливень прибавил ― хлынуло на голову сплошным водопадом. И это решило сомнения: стоять, дожидаясь не знамо чего под ледяной Ниагарой, было полным кретинизмом. Я обреченно прошлепал по лужам в подъезд.
Здесь было сухо. И страшно.
Страшно, потому что абсолютно темно. И абсолютно тихо. Я отчетливо слышал шорох стекающих с меня капель. А не видел вообще ничего. Даже собственной руки. И тут над моей головой раздался знакомый звук: так скрипит медленно открываемая дверь. А вместе со звуком выскользнул и упал в пролет слабый отблеск света.
― Валера? ― едва прошелестел я, задрав голову. И через секунду повторил еще раз, погромче: ― Валера? Ксюша?
Вместо ответа дверь снова коротко скрипнула, и призрачный свет пропал. Словно рак-отшельник высунул голову на лестницу, пошевелил усами и снова спрятался в квартире-раковине.
Я ощупью добрался до перил и начал медленно подниматься по лестнице. Уже не особенно таясь. В ботинках хлюпало, как у Дуремара, ловца пиявок, и пытаться изображать, что меня тут нет, было как минимум глупо. Перила кончились, короткими шаркающими шажками я пересек лестничную клетку, нашарил новые, ведущие к… Я старался не думать, к чему именно. Просто хлюпал себе по ступенькам. И оказался в конце концов на площадке второго этажа.
Там я снова увидел свет. Но в отличие от Создателя никак не мог сказать, что это хорошо. Потому что свет исходил из небольшой дырки на уровне моего живота. Дырка была с неровными краями, и вывод напрашивался один: передо мной входная дверь в квартиру, а на месте дырки раньше был замок.
― Валера! Ксюша! ― на этот раз громко произнес я, чувствуя как напряженно вибрирует мой голос. Но ответа не получил. Стало ясно, что надо потихоньку хлюпать отсюда подальше. А лучше даже не потихоньку.
Не стану врать, дверь с разбитым замком манила скрытой за ней загадкой. И любой супермен обязательно поперся бы туда посмотреть что к чему. Но я-то не супермен. Жизнь выбила из меня много дури, и оставшейся уже не хватало, чтобы лезть сейчас на рожон. Приняв это разумное решение, я повернулся, чтобы нашарить ведущие вниз ступеньки. И даже успел сделать крошечный шажок в этом направлении, когда узнал, что возомнил о себе слишком много: самостоятельных решений мне больше не полагалось.
В мой загривок уперлось что-то твердое и холодное. А сиплый голос негромко, почти шепотом, произнес:
― Стой где стоишь. Руки за голову, падла!
Повторять дважды не понадобилось: я мгновенно
осознал свой новый статус и резво сцепил руки на затылке, одновременно пытаясь припомнить, когда в последний раз со мной беседовали столь же убедительно. Ах да, ну как же! Вооруженный этим боевым кличем товарищ подполковник действующего резерва, в то время еще просто безымянный Мерин, с этими волшебными словами целился мне в лоб из не снятого с предохранителя ТТ. Неужто воскрес? Ведь и трех дней не прошло!
Мои размышления были прерваны резким толчком в левое плечо: меня разворачивали в обратном направлении, к двери. А сиплый шопоток приказал:
― Открывай дверь и заходи в адрес! Руки на месте!
Я покорно пнул ногой куда-то в темноту перед собой. Дверь со скрипом отъехала в сторону, и глазам при свете запыленного бра в крошечной прихожей открылась самая печальная картина из всех, которые в последние полчаса рисовало мое воображение.
Оба жильца были мертвы.
Можно было предположить, что незадолго до гибели они занимались любовью. Крошечная Ксюша в мужской рубашке большого размера лежала у порога комнаты, сжавшись в комочек и поджав ноги. Она могла бы показаться окаменевшей от ужаса, если бы не лужа крови, вытекшая из-под правого бока. Рубашка задралась, демонстрируя окружающим маленькую круглую попку, когда-то услаждавшую взор зрителей театра «Купидон». Последний акт, залезла не спросясь в голову совершенно неуместная мысль. Могучий стриптизер Валера упал навзничь посреди маленькой прихожей, заняв практически весь плацдарм целиком. Раскинув руки, в широко распахнутом махровом халате на голое тело, он, полагаю, и сейчас привлек бы повышенное внимание дамочек из «Дюймовочки» богатой мускулатурой и героических размеров мужским достоинством, если бы все это не было обильно залито кровью. Одну рану он получил в живот, вторая аккуратно зияла посреди лба.
― Это у вас что, программа защиты от свидетелей? ― поинтересовался я, не трогаясь с места. Если удастся втянуть киллера в разговор, появляются шансы.
― Не умничай! ― услышал я в ответ, одновременно получив новый чувствительный удар железным предметом в спину. ― Заходи, сказали!
― Куда заходить-то? ― спросил я, подбородком указывая на перегородившего дорогу Валеру.
― Бочком, бочком, ― прошипели сзади. ― Или частные сыщики трупов боятся?
― Только собственных, ― пробормотал я, резко перепрыгнув через покойника, в расчете оторваться от давящего в шею пистолетного ствола. Но не преуспел: пистолет взял препятствие с той же резвостью и снова уткнулся мне в основание затылка.
― А теперь поговорим, ― просипело сзади, но уже чуть громче и отчетливей. Ровно настолько, чтобы я сумел узнать голос. Тем более что у меня в этом отношении имелся свежий опыт.
Из голливудских фильмов я давно понял, что жертву лучше убивать сразу, а не рассусоливать, давая ей шанс выкинуть какой-нибудь фортель. Убийца сам шел мне навстречу. Вот только со страху фортель у жертвы никак не придумывался. Но потянуть время, если уж дают такую возможность, было надо.
― Да уберите вы пистолет, Андрей Андреич, ― с деланой досадой произнес я. ― Вас ведь в ГРУ наверняка учили: вынул ствол ― стреляй. А раз не стреляете, поговорить хотите, так шею-то мне не сворачивайте, а то радикулит может приключиться.
За моей спиной возникла пауза невероятной длины ― секунды полторы, если не все две. После этого дуло пистолета отодвинулось, но я загривком чувствовал, что не слишком далеко.
― Ладно, ― произнес полковник Козырьков, в просторечии именуемый мною Бульбочка. И повторил: — Ладно. Шлепнуть я тебя всегда успею. Тем более должок за тобой.
― Око за око, зуб за зуб! ― попытался я склонить его к гуманизму. ― Дайте мне в нос ― и будем квиты!
― Так ты еще и шутник! ― злым голосом проговорил Бульбочка. ― Счетик к тебе покрупнее будет. Один Щербак чего стоит!
― Да не убивал я вашего Щербака! ― взмолился я. ― На кой он мне сдался! Его Дед Хабар убрал, они старые знакомые оказались. Или что-то в прошлом не поделили, или теперь. Ну не мои это методы, будто сами не знаете! Да еще в лес подбрасывать…
― А ты откуда все это знаешь? Про Хабара? Про Щербака? ― Тон был подозрительный, но в нем зазвучал неподдельный интерес.
Мы все еще стояли в прежней позиции: я спиной к нему, он почти дышал мне в затылок. Но взимопонимание налаживалось. Еще чуть-чуть, и зашагаем строем.
