вооружениями, которых добивалась советская сторона. В Женеве он также не получил удовлетворения по основным из них: СОИ и сокращению стратегических вооружений. Некоторые представители советского истеблишмента и руководства были настроены скептически, а после Женевы некоторые другие, кто надеялся, были разочарованы. Тем не менее, несмотря на отсутствие успеха по конкретным вопросам, Горбачеву удалось восстановить диалог. Его цели в этом направлении совпали с предварительной новой линией взаимодействия, которую Рейган периодически пытался проводить в жизнь в 1984-85 годах и которую Шульц упорно продвигал с 1983 года.
Оглядываясь назад, становится ясно, что обе стороны выиграли от решимости Горбачева обойти конфронтацию и возобновить диалог, значительно снизив напряженность и опасность 1981-83 годов. Была заложена основа для последующих саммитов, договора INF и новой разрядки (хотя и не так обозначенной). Это был первый саммит за шесть лет, и только второй за десять. Никто не мог ожидать, что за время правления Рейгана будет еще четыре саммита. Рейган оказался более пророком, чем он сам предполагал, когда в конце встречи на высшем уровне сказал: "Настоящий отчет о Женеве появится только через несколько месяцев или даже лет ".
Помимо оценки друг друга, саммит (и подготовка к нему) был образовательным для обоих президентов в плане изучения страны и системы другой стороны. Горбачев больше никогда не выступал против военно-промышленного комплекса, управляющего Соединенными Штатами, как в начале ноября в Москве перед Шульцем. Он узнал, что взгляды Рейгана на SDI были, действительно, взглядами самого Рейгана, которых он упорно придерживался.
В конкретном плане был подтвержден январский мандат переговоров по стратегическим вооружениям: "предотвратить гонку вооружений в космосе и прекратить ее на эавтра, ограничить и сократить ядерные вооружения и укрепить стратегическую стабильность". Было достигнуто соглашение о "принципе сокращения стратегических ядерных вооружений на 50 процентов", а также о новой идее отдельного "промежуточного" соглашения по INF. Лидеры вновь подтвердили намерение работать над нераспространением ядерного оружия и запрещением химического оружия. Зашедшие в тупик переговоры по взаимному и сбалансированному сокращению сил (MBFR) в области венчурных вооружений были завершены одним предложением, подтверждающим их "готовность работать для достижения позитивных результатов", но они дали гораздо более позитивное одобрение переговорам CDE (Конференция по разоружению в Европе) по мерам укрепления доверия и безопасности. Они согласились, в качестве нового шага, "изучить" возможные центры снижения риска на уровне экспертов, чтобы дополнить недавно модернизированную "горячую линию".
Помимо этих шагов в области контроля над вооружениями, в совместное заявление был включен еще один элемент под рубрикой "безопасность". Обе стороны "согласились, что ядерная война не может быть выиграна и никогда не должна вестись". Более того, "признавая, что любой конфликт между СССР и США может иметь катастрофические последствия, они подчеркнули важность предотвращения любой войны между СССР и США".
их, будь то ядерные или обычные". Наконец, было достигнуто соглашение о том, что две стороны "не будут стремиться к достижению военного превосходства".
Этому совместному заявлению о целях военной политики в США уделялось гораздо меньше внимания, чем в Советском Союзе. Инициатива такого заявления исходила от Горбачева. Действительно, считается, что он первым поднял этот вопрос в своем письме Рейгану, переданном Шеварднадзе в Вашингтоне 27 сентября. Основанием для первого пункта послужило заявление самого Рейгана о том, что в ядерной войне не будет победителей, сделанное им в телеобращении к американскому народу 14 ноября. Необходимость предотвращения любой войны была советским предложением, как и обязательство не стремиться к военному превосходству. Хотя платформа Республиканской партии 1980 года призывала к восстановлению военного превосходства, Рейган как президент к 1984 году однозначно принял стандарт всех других президентов, начиная с Никсона, - поддерживать паритет, а не стремиться к превосходству. Но кроме мимолетного освещения в прессе, этому элементу совместного договора не было уделено никакого внимания со стороны США.
Горбачев в своем выступлении после саммита в Женеве перед представителями прессы подчеркнул, что "вопросы войны и мира, вопросы выживания [находятся] в центре мировой политики", и "я хотел понять, какова позиция нынешней администрации США по этому кардинальному вопросу - вопросу войны и мира". В конце концов, прошло всего два года с тех пор, как "белая горячка" напряженности заставила предшественника и наставника Горбачева Андропова заявить, что тот, кто считает, что сможет работать с этой самой американской администрацией, питает "иллюзии".
"Доверие не восстанавливается сразу. Это трудный процесс", - сказал Горбачев. "Мы прислушались к заверениям президента США о том, что Соединенные Штаты не стремятся к превосходству и не хотят ядерной войны. Мы искренне хотим, чтобы эти заявления были подтверждены делами". И совместное заявление по этим вопросам "имеет огромное значение, если оно будет последовательно реализовано в практических шагах".
Советы считали эти декларативные позиции по предотвращению войны и отказу от стремления к превосходству важными сами по себе, но также полагали, что они должны быть выражены в ограничении и сокращении вооружений. Горбачев подчеркнул Верховному Совету по возвращении, что с первой личной встречи с президентом Рейганом он подчеркнул, что высшим советским приоритетом при поездке в Женеву было решение самой острой проблемы - "предотвращение ядерной войны и сдерживание гонки вооружений", и что согласованное понимание того, что ядерная война не может быть выиграна и никогда не должна быть развязана, было одним из "самых важных" достижений саммита.
Верховный Совет СССР в своем постановлении об оценке саммита счел "принципиально важным" признание обеими сторонами важности предотвращения войны и отказа от стремления к военному превосходству. Эта тема была повторена в многочисленных комментариях советских СМИ, включая военную прессу. Даже консервативный член Политбюро Владимир Щербицкий, подчеркивавший воинственность Америки, утверждал, что заниженные темпы развития событий, которые были достигнуты в ходе саммита, не имеют никакого значения.
Принятие совместного заявления имело "принципиальное значение". Единственную публично высказанную оговорку сделал начальник Генерального штаба маршал Сергей Ахромеев. Он кисло заметил собравшимся депутатам: "Мы прекрасно понимаем, что другая сторона отнюдь не стремилась сделать проблему международной безопасности, ядерных и космических вооружений главной проблемой для обсуждения". И после ожесточенной критики позиции США в отношении стратегических вооружений и особенно СОИ, он предупредил: "Обязательство, взятое Соединенными Штатами на Женевской встрече, не стремиться к военному превосходству над Советским Союзом, пока остается только словами". Этот скептицизм, однако, был направлен на продолжающиеся военные программы США и позицию по ограничению вооружений, а не на вывод о неизбежности ядерной войны. В частной беседе с высокопоставленным американским генералом в отставке, состоявшейся почти в то же время, маршал Ахромеев сказал, что единственным реальным достижением Женевского саммита было согласие президента Рейгана с тем,
