роту? Мы, конечно, навели шороху у япошек в тылу, но сейчас я понимаю, что этого мало, должно быть что-то ещё, как ты говоришь, бонус. Причём такой, что комдив, взлетевший, по сути, до командарма, наплевав на все возможные последствия, добился, чтобы нас в Польшу перекинули.
– Раз спрашиваешь, наверное, пора. А всё просто. Двадцать пятого августа тысяча девятьсот тридцать девятого года я Георгию Константиновичу сказал, что меньше чем через неделю Германия нападёт на Польшу, и гордые пшеки не продержатся и трёх недель, так что Франция и мобилизацию провести не успеет. Ну и чего ты таращишься? Андрей, уже пора бы привыкнуть: у кого-то слух там идеальный или память, а я с большой долей вероятности могу предположить, как та или иная военная кампания закончится. И потом мы же и с тобой о Польше тогда говорили. Забыл?
– Так это мне! Когда лейтенанты меж собой большую политику обсуждают, это трёп, и больше ничего. А вот когда то же самое докладывают командующему Первой армейской группы – это я даже слов не могу подобрать что такое. Командир, ты понимаешь, что если б ты ошибся, то увольнением из армии не отделался бы?!
– Так не ошибся же. А Жуков мне поверил и на второй день боевых действий доложил Сталину о том, что поляков ждёт быстрый и полный разгром. Про три недели, конечно, не решился сказать, увеличил время до одного-двух месяцев. Но всё равно его прогноз оказался самым точным. К этим срокам, кроме Жукова, никто и близко не подошёл. Вообще, Георгий Константинович прекрасный стратег: уже пятого сентября, когда немцы вышли к Висле, он доложил Борису Михайловичу, что польские вооружённые силы как организованная сила доживают последние дни.
– Охренеть.
– Так что, поверив мне, Жуков заработал несколько дополнительных очков в глазах Сталина. И думаю, не прочь заработать ещё. Наш новый начальник Генерального штаба – очень амбициозный человек.
– Командир! – Андрей напрягся, как человек, которому предстояло выскочить из уютного окопа на пулемёты. – Командир, тебя что, всё-таки переводят?!
– А про остальных нет желания, что ли, узнать?
– Есть, но сначала я хочу знать, почему ты этот разговор затеял.
– Хорошо. Если коротко и упрощённо, было две группы, одну для простоты назовём группой Кулика, вторую – группой Генштаба. Куликовцы хотели вернуть нашу бригаду под крыло, так сказать, Пятого управления, генштабисты хотели оставить у себя. Про план Кулика я тебе уже рассказывал.
– Ну да. Тебя в Прибалтику, а Пласта – на пенсию.
– Вот, только в подковёрных схватках каждая мелочь может значение иметь, а с Пластом они просчитались. Не хотел он никому говорить, но Степан Ерофеевич бригаду при всём желании принять не сможет.
– Почему?
– Сердце. У него жуткая аритмия.
– То есть, Командир? Пласт может умереть?
– Да. В любой момент.
Андрей нашарил взглядом чашку, схватил, хотел отхлебнуть кофе, но остановился, немного не донеся до рта: от кофе осталась только бурая жижа на дне.
– В госпиталь ему надо!
– Госпиталь не вариант. Тут только пересадка сердца поможет.
– Ну так пусть пересаживают! – Капитан на секунду замолк, встретился глазами с Командиром. – Что? Если у нас не делают, надо его в Европу, в Америку!
– Нигде не делают.
Андрей опять взял чашку, покатал её между ладоней, наблюдая, как кофейный остаток растекается по стенкам.
– Так понимаю, уходить он не собирается.
– А ты бы ушёл?
– Ага, щас! Предложи мне кто – в морду бы дал… И что делать?
– А ничего. Айболит в курсе, Лю и Мол тоже. Что делать в случае остановки сердца, они знают.
– Командир, а как его не комиссовали-то?
– А его и комиссовали, только с отсрочкой на три месяца.
– Как это? И все согласились?
– Андрей, ты так буквально-то не воспринимай: сели маршалы в одном кабинете и давай спорить. Ни Тимошенко, ни Ворошилов о Пласте и не знают, а кто и знает, не думаешь же ты, что они из-за него жопу рвать будут. А я грудью встал: незаменимый специалист. В общем, я рассчитывал, что болезнь Степана Ерофеевича поможет нам выиграть время, а видишь, как оно получилось.
– Как?
– Безвременная кончина товарища Кулика позволила нам вообще всё переиграть. Сам понимаешь, когда голова забита мыслями о смерти друга и о предстоящем погребении, маршалам не до какого-то майора с его бригадой. Так что плюнули и быстренько согласились с моим планом.
Командир посмотрел на подчинённого, стараясь сдерживать торжествующую улыбку.
– Хотите узнать, какой план, товарищ капитан?
– Не очень, товарищ майор! – засомневался Андрей, разглядывая прыгающих в глазах Командира бесенят.
– А придётся, товарищ капитан, придётся. Вас он напрямую касается. – Командир положил ладони на стол и чуть прихлопнул. – Ладно, шутки в сторону. Слушай сюда, Андрей. Генштаб принял решение развернуть ещё одни курсы обучения красноармейцев по нашей методике и на основе нашей бригады. Молчи и слушай, – Командир приподнял ладонь, предупреждая вопрос капитана. – Место под новую базу окончательно ещё не выбрано, есть три подходящие точки: на Кавказе, около Архангельска и в Московской области. У всех вариантов есть плюсы и минусы, но, похоже, придётся выбрать Подмосковье, потом расскажу почему. Сейчас главное, что с командиром уже определились. Я предложил, а Георгий Константинович утвердил твою кандидатуру.
– Кого?
– Тебя.
– Командир, да я не справлюсь!
– Справишься! Тут же справляешься. Всё, Андрей! Ты-то хоть не спорь, и так голова пухнет, чтобы ничего не забыть тебе рассказать. Слушай и запоминай. Насколько будут эффективны «оборотни», Георгий Константинович не знает, а вот сержанты наши его впечатлили. Да так, что с марта решено увеличить набор в четыре раза. Двести человек здесь и двести под твоим руководством. Вопросы?
– Почему Подмосковье? Какая же там секретность?
– Согласен, никакая. Но только там мы сможем электричество до базы дотянуть. А замаскируем вас под инженерные войска, так сказать, спрячем дерево в лесу.
– И где находится этот лес?
– Есть в девяноста километрах севернее Москвы такой рабочий посёлок, Запрудня, вот местечко я там присмотрел. Там и Московский канал рядом, и речушка мелкая практически под ногами будет протекать. И от местного стекольного завода всего пять километров. Думаю, сможем кабель протянуть.
– Пять? Командир, до нас же почти сорок, и ничего, справились.
– Аха, справились. Во-первых, до сих пор мы только треть заявленного получаем, во-вторых, когда я проект согласовывал с энергетиками, прикинулся этаким валенком: вы, мол, подпишите, а потом делайте как знаете, я всё равно в ваших делах ничего не понимаю. Они и клюнули: смета шикарная, кинем провода по верхам, всего делов-то.
– А-ха-ха, помню, высокий там был, светлый такой. Я-то думал, чего он вечно
