— Итак, думается, вам по душе более изысканные удовольствия, графиня, — с ноткой легкого недовольства начал хозяин рабыни. — Признаться, я ожидал большего азарта, фантазии и изощренности ума, и что уж таить, пылкости от девушки, вышедшей один на один на бой не с кем-нибудь, а со свирепым огненным рино.
— Но…
— Вы в чем-то подобны льду, графиня. — Вместе с этими словами герцог воткнул нож в один из кубиков льда в ведерке. — Точно также, как лед: стоит попробовать взять в руки — как он тут же меняет свою форму и убегает мелкими каплями.
Выдав этот опус, Матей еще раз хлестнул рабыню, и тут же прислонил к месту удара лед на ноже. Затем тут же убрал его, и выплеснул на ее тело глоток виски. Короткий, сдавленный кляпом вскрик при ударе, тихий протяжный стон от холода льда и тут же снова крик от обжигающего спиртного. Като только на слух определяла реакцию герцоговской жертвы, потому что в этот момент она наблюдала исключительно за ним.
— Вам это нравится, герцог? — Не выдержала она.
— Отчего же нет? Поверьте мне, графиня, стоны этой женщины сейчас гораздо искреннее, правдивее, чем вопли и стоны тех дам, которые чаще всего оказываются в наших постелях. А правда, разве она не услаждает слух?
— Не понимаю, как может нравиться причинять людям боль.
— Вы забываете, что людям это нравится, они хотят чувствовать боль. Разве вам не приходилось упиваться собственными страданиями, скажем, неразделенной любви или что-то в этом роде?
— Мм, — промычала с сомнением Като.
— Смотреть на то, как другие страдают — как вы считаете, ради чего сотни, тысячи обалдуев, от подзаборных пьяниц и до альбицийских министров — ради чего все они спешили на праздник Урожая? Бесплатная выпивка — хорошо, а рискующие своей шкурой и получающие увечья в бою с фаэрино отчаянные смельчаки — вот что на самом деле влекло их.
Като молчала, она не нашлась, что ответить. А тем временем герцог продолжал водить кусочком льда, насаженным на лезвие ножа, по спине и ягодицам рабыни на «лошадке». Оставив лед, он снова хлестнул ее плеткой.
— Разве вы не замечаете это напряжение, когда я заношу плеть? Не вздрагиваете ли вы, когда вздрагивает она, — Матей снова взялся за лед. — И не задерживаете дыхание, когда она принимает удар? — Он вынужден был положить на стол орудие пытки, чтобы одновременно выпивать и потчевать рабыню ледяными ласками. — И решающий удар по вашим взываниям к моей доброте и милосердию — для участия в «гранатовых играх» я выбираю только тех рабынь, которые предварительно дают на это согласие, и все они, независимо от того, попадет ли одна из них в Черный дом, все они после игры получают по серебрянику.
Като потупив взор, грела в руках бокал спиртного, пытаясь придумать повод уйти с этой гранатовой вечеринки. Если Матею и его рабыням нравятся такие развлечения — что ж, пусть делают это не в ее присутствии.
— Я даже больше вам скажу, графиня, — роль палача и тем более, зрителя, вряд ли сравнится по остроте и разнообразию ощущений с ее ролью. — Лед, подтаяв, со стуком упал на каменный пол, в руке Матея остался один лишь нож, и совершенный им легкий укол оставил на теле рабыни крошечную кровавую точку, растущую в размерах. — Что бы вы сейчас ни думали, я сумею доказать вам, что именно боль доставляет человеку наслаждение.
Следующий удар хлыстом пришелся рабыне по весьма болезненному, судя по ее крику, месту. И тут же крик перерос в несколько сладострастных стонов. Като инстинктивно отодвинулась дальше, когда герцог встал из-за стола, приблизившись к рабыне, опустился перед ней на колени и с чувством поцеловал место укола ножом, а взяв ее за ноги, потянул слегка вниз — дабы жертва сполна прочувствовала грань деревянной коняшки в момент пика этого во всех смыслах, острого, наслаждения. Наша графиня вызывающе шмякнула о стол свой запотевший бокал, собираясь демонстративно покинуть гранатовую вечеринку.
— Вот что, герцог. Я не нахожу приемлемыми ваши жестокие забавы.
— Какое рассудительно-официозное слово вы выбрали, графиня, — подчеркнуто холодно отозвался герцог. — «Приемлемо». И это-то в сфере чувств.
Пускай этот обмен заключительными репликами с хозяином замка мог казаться неучтивым, Като в данный момент мало что заботило. В полу-бреду или трансе она встала и вышла из зала, поплотнее запахнувшись в свое парео. С того момента, когда она использовала тот же нож, разрезая не плоть, а всего лишь шелк для купального костюма, чтобы безмятежно плескаться в термальном бассейне, — прошла словно целая вечность.
Глава 25. Плоды страсти
Раздираемая самыми противоречивыми мыслями, Като отправилась в свои покои. Ни в какой душ лезть не хотелось — она забралась прямиком на свою круглую софу, завернулась, словно в кокон, в мягкое одеяло и постаралась как можно быстрее уснуть.
Где-то ближе к полуночи Като разбудил неясный шорох. Кое-как разлепив веки, она обнаружила, что стена из живого плюща, закрывавшая ванную, колышется. Вспомнив, как страшный сон, эти «гранатовые игрища», девушка, готовая уже буквально со всему со стороны хозяина замка, сдернула с софы шелковую простыню и, завернувшись в нее, как в греческий хитон, решила взглянуть, кто же потревожил ее посреди ночи.
— О, ваша светлость, простите, я разбудила вас, простите, пожалуйста, — ее взору предстала взволнованная служанка, та самая, что убирала ее комнату, выливала на нее в душе кувшины воды и не далее, чем сегодня, разминала ее затекшие плечи во время игры в гранатовые зернышки. А сейчас эта карамельно-волосая девушка с витиеватой татуировкой у основания шеи — сейчас она губкой мыла листья азалии на подоконнике.
— Извините, ваша светлость, — испуганно пролепетала рабыня, в поклоне достав почти до паркета. — Я не успела убраться здесь днем, пока вы отсутствовали, и вы ведь выиграли меня сегодня в игре, я должна была следовать за вами, извините…
Като жестом показала ей, что извинений довольно и можно принять нормальное человеческое вертикальное положение.
— Да уж, что день сегодня, что ночь. — Посетовала Като, отправляясь назад, в кровать, тайком прикрывая от рабыни зевок.
— Простите еще раз, ваша светлость, — опять начала девушка и тут же спохватилась. — Может быть, ваша светлость желает что-нибудь? Кальян? Спиртное? Что-нибудь съестное из кухни?
— Ну, разве что, кальян. Есть у вас какая-нибудь смесь, чтобы крепко спать?
Рабыня, все еще кланяясь, наполнила кальян водой и курительной смесью. Като, расположившись на абрикосовой софе, развлекалась с пузырями в воде за стеклом.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
