В любом случае, пока я не проведу хотя бы один карантинный день здесь, в Тай-фо, обратно в Варош я не вернусь. И, если я проведу его в хорошем настроении и наслаждаясь жизнью — это даже лучше, это вообще отлично. Буду только рад.
Вернувшись в номер, я попытался попариться в Пульсе Дины Ларс, но почти сразу столкнулся с проблемой — ее система была устроена совсем по-другому нежели моя. Тут почти не было знакомых мне приложений, а их функции исполняли совсем другие — непонятные, с неудобным интерфейсом, и необъяснимой логикой работы. Даже экранная клавиатура Дины была настроена на другой способ ввода — что-то вроде жестового, когда ты проводишь сразу по всем буквам в слове замысловатую линию, а система сама додумывает, какое слово имел в виду пользователь. И самое плохое — я даже не нашел, где это можно отключить.
В общем, ни выйти в Сеть, ни толком покопаться в самом Пульсе у меня так и не получилось — через время, чувствуя, что закипаю, я просто плюнул на это дело и бросил Пульс в сумку, которую достал из-за окна ещё вчера, перед сном. Вернусь в «Зефир», попрошу Валери поковыряться и привести гаджет к нормальному, удобному, виду. Заодно пусть взломает несколько паролей на парочке архивов, которые я не смог открыть — вдруг там что-то интересное? Может, конечно, и коллекция личных фото Дины Ларс в стиле ню, а, может, и что-то ценное. Что-то такое, что она хотела бы спрятать даже от своего Спектра, даже от своего технаря — единственного, кто лазал в Пульс, кроме самой хозяйки.
Оставив Пульс на потом, я решил вернуться к изначальному плану и пойти погулять по району, в том числе и для того, чтобы найти магазин, торгующий одеждой. То, что на мне, давно следовало бы поменять и постирать, как и рейдовку, но в гостиничном номере, понятное дело, не было стиральных машин, а отдавать рейдовку в прачечную было не самой умной идеей — стоит всей краске с ткани слезть, стоит только работникам увидеть цветные пятна недвусмысленной конфигурации — и проблем не оберусь. С другой стороны, конечно, работники и проигнорировать могут, приняв их просто за причудливую раскраску, но верится в это с трудом.
Вот если бы ты тут были общественные прачечные, вроде тех, которыми пользуются американцы — чтобы никто кроме меня не имел не то что доступа к моим шмоткам, но даже возможности посмотреть на них, — вот это было бы совсем другое дело. В таком раскладе я легко мог бы закинуть вещи в стиральную машинку и отправиться гулять по городу, чтобы забрать их по возвращению и при этим не опасаться того, что кто-то увидит в них что-то подозрительно. Но даже если здесь такие прачечные и были, об их существовании нужно сначала узнать. И это лишний повод выйти из гостиницы.
Сложив рейдовку в небольшой пакет, я спустился в фойе гостиницы и спросил у портье, где тут есть прачечная.
— У нас есть прямо в гостинице. — с готовностью улыбнулся он. — Вам не о чем беспокоиться.
— Нет, мне нужна такая. — я неопределенно покрутил рукой в воздухе. — Общественная.
— Общественная? — нахмурился портье.
— Ну такая... — я пощелкал пальцами, подбирая выражения. — В которых стоят стиральные машины, работающие от монеток. Закидываешь туда деньги и вещи, а потом просто забираешь готовое. В районе, откуда я родом, такие очень популярны.
— А, знаю такие! — кивнул портье. — Только у нас они называются не общественными, а автоматическими. Странное название, честно говоря. Вы откуда, из Гоуна, не иначе?
— Нет, я издалека. — уклончиво ответил я. — А скажите, где у вас ближайшая автоматическая прачечная? Я, знаете, привык к ним.
— Понимаю. Привычка — дело такое. — вымученно улыбнулся портье. — Ближайшую автоматическую прачечную вы найдете возле рынка, это недалеко отсюда.
Я покопался в памяти, но понял, что ничего даже отдаленно похожего на рынок вспомнить не могу. Да что там — я вообще не мог вспомнить ничего примечательного в Тай-фо, кроме, разве что точек входа в ноктусы и котельной, в которой скрывался Спектр Сола. Как-то так получилось, что в здешнем люктусе я практически не появлялся, основное время проведя в ноктусе.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— А насколько недалеко? — я изобразил самую глупую улыбку, на какую был только способен. — Я не местный, сам понимаете, а с П... Прибором, этим... Контактом! С контактом у меня какие-то проблемы, карту не обновляет.
Я чуть не спалился, назвав Пульс Пульсом, но вовремя прикусил язык, превратив это в очередную глупость. После всего того, что я уже наделал и наговорил, это не будет выглядеть странно.
— Наверное, модуль связи глючит. — пожал плечами портье. — Там же на рынке можно найти мастера, кто возьмется починить. А рынок это недалеко. Сейчас выходите, направо, три квартала вперед, еще раз направо, еще три квартала — и вот он.
Поблагодарив портье, я подхватил чуть не забытый мешок с одеждой и отправился по маршруту, который он мне описал.
Рынок это чуть ли не лучший вариант, на который можно вообще было рассчитывать. Я не просто постираю там одежду, я могу там купить новую — если, конечно, не окажется, что одежда тут на вес золота... В смысле, астриума. Деньги у меня пока еще оставались, но разбрасываться или направо и налево тоже не резон — как знать, когда и в каком количестве они мне пригодятся?
Я шел по городу, считая перекрестки, чтобы не пропустить нужный поворот, и попутно вертел головой по сторонам, впервые за все время в Тай-фо не пытаясь обнаружить что-то странное или необычное, а просто изучая город и сравнивая его с «родным» для меня Варошем.
Тай-фо казался старше. То есть, он и был старше, но это было даже видно. Толстые фонарные столбы, местами выщербленное и покрытое какими-то пятнами бетонное покрытие улиц, обколотые временем и сглаженные ветрами углы домов — все это ясно давал понять, что Тай-фо — уже старик. Это далеко не самый близкий к зоне Тьмы, как называют брошенные и покинутые территории, район, но один из самых близких к нему. Если вспомнить карту Города, которую я изучал сначала в «Зефире» на экранчике Пульса, а потом — в вагоне монорельса, потка добирался до Тай-фо — есть всего два района, которые отделяют Тай-фо от зоны Тьмы, причем крайний уже наполовину отдан, а оставшаяся половина уже месяц как находится в состоянии эвакуации и туда стянуты почти все силы всех корпораций. Причем нередко происходит и так, что в попытке перетянуть одеяло «добрых дел» на себя, на свою корпорацию, чтобы выиграть ей побольше очков в глазах правительства, мотыльки вступали в открытый бой друг с другом, что, понятное дело, не заканчивалось ничем хорошим. Как минимум — за это время заражение продвигалось еще дальше.
Если совсем честно, у мотыльков, как и у корпораций в целом, нет возможности никак противостоять заражению. Рангоны, которые способны ненадолго вырываться из-за световых барьеров, причем способны это делать даже днем, когда ноктусы, казалось, бы, закрыты своей собственной непроницаемой стеной, буквально за пятнадцать минут заражают здание, после чего все, кто оказался внутри него, тоже моментально оказываются заражены, если только не успевали вовремя покинуть его. Противостоять этому невозможно в принципе, потому что невозможно на каждом метре светового барьера поставить по мотыльку или светлячку, а обычные способы борьбы с биоцелями против рангонов не работают. Тем более, против рангонов, на которых светит солнечный свет. Так и идет борьба света и тьмы в этом мире — тьма безальтернативно травит людей самым жутким ядом, но люди научились спасаться при помощи астриума. Тьма стала захватывать территории людей — и здесь уже людям оказалось нечего противопоставить. Единственное, чем они смогли ответить — это мобильностью, тем самым, из-за чего мотыльки стали зваться мотыльками. Едва только рангон пересекает СБ, тем самым сообщая о его пересечении, мотыльки на ганшипе выдвигаются к точке прорыва, и, пока они двигаются, целая стая дронов, по одному на каждого мотылька, уже находит конкретное здание, которое подверглось атаке. А что происходит после этого — я уже видел. Объявляется эвакуация, ставится зона карантина, и рангона принимают в оборот. То же самое происходит, если вдруг обращается кто-то из зараженных — его контакт, подключенный к общей сети фиксирует сначала нарушение жизнедеятельность, а потом — ее прекращение, после чего — снова нарушение. Вроде как человеку стало плохо, потом он умер, а потом ему снова стало плохо. Это уже отработанная схема, которая включает в «Арамаки» тревогу и взвод мотыльков отправляется в путь, чтобы уничтожить свежего рангона.
