Кто-то крался за ними, но атака, когда она пришла, была сверху.
Джез едва заметила её. Она заметила размытое движение в беспорядочном кружении вьюги. Рисс крикнул перед тем как его отбросило в сторону и ударило об угол дома. Прямо впереди Джез, на месте Рисса стоял, Грив. Он был первым, кого она рассмотрела хорошо за последнее время. И этот вид заставил ее застыть на месте от страха.
Ходили истории, о том, что когда-то они были людьми. И это было видно по их фигуре и лицу. Но они изменились во что-то, это что-то неуклюже носило человеческое обличие, будто кожа натянута, какие-то внутренности.
Создание, стоявшее перед ней, было костлявым, оно носило изорванную рубашку и брюки, без какой-либо обуви. Редкие темные волосы свисали на бледный, морщинистый лоб. Черты лица были искажены. Оно улыбалось, обнажая острые, кривые зубы. Оно смотрело на нее желтыми глазами с кроваво-красным гноем. Его ногти были длинными, грязными и обломанными, и оно стояло на земле, низко пригнувшись как хищник.
Ее парализовал даже не вид, а ощущение, интуитивное осознание, что она рядом с чем-то не от мира сего, чем-то, что не подчиняется законам и разрушает всю уверенность и знания тысячи поколений. Ее тело почувствовало это и запротестовало.
А потом существо внезапно прыгнуло и потащило ее в снег.
Она мало помнила, что было потом. Когда она пыталась вспомнить об этом позже, не было никаких ощущений. Грива прижал её за плечи, и уставился ей в глаза. Ее взгляд сковало, как будто она мышь загипнотизированная змеей. Она чувствовала запах зловония, аромат мертвечины и плесневелых влажных листьев. Её дыхание стало поверхностным.
Она почувствовала, как воля существа разрушает ее, угнетаемое силой взгляда. К тому времени как она поняла, что он что-то с ней делает, было слишком поздно, чтобы противостоять. Она пыталась противостоять вторжению в ее мысли, но не могла сконцентрироваться. Она теряла себя.
Она начала осознавать, что мир вокруг нее меняется. Буря утихла, стала призрачной и слабой. Мир стал темнее и в то же время четче. Она могла видеть детали там, где не видела их раньше: рисунок складок кожи на лице Грива; потрясающую сложность радужной оболочки его глаз.
В воздухе все шептало, постоянно шипели полусказанные слова. Все вокруг нее двигалось. Она увидела как движутся Гривы, крадущиеся по городу. Она чувствовала их. Разделяла их движения. И впадая все глубже в транс, он чувствовала тепло от этой связи. Чувство принадлежности наполняло ее, ничего подобного она ранее не испытывала. Это было прекрасно и ядовито, сладко и отвратительно одновременно.
Она почти сдалась, когда её вырвали обратно в реальность.
Мгновение она не могла понять, что изменилось. Ее поднял на ноги человек без лица в пальто с меховым капюшоном. Сначала она хотела убежать, но он держал ее прямо и что-то ей говорил. Когда она не ответила, он сказал это снова, и в этот раз она его услышала.
— Ты в порядке? Джез? Джез?
Она быстро кивнула, потому что хотела, чтобы он заткнулся. Он пугал ее своим назойливым вопросом. Грив, визжа, лежал на земле. Сабля была воткнута в основание его шеи, над ключицей, наполовину отрезав голову. Крови было мало, просто чистая рана, обнажающая кость.
Но он был еще жив. Он двигался рывками, хаотично, подтянул ноги и попытался встать. Рисс выругался и пнул его в лицо, опрокинув. Он высвободил саблю и отрубил голову вторым ударом.
Рисс отвернулся от трупа Грива и посмотрел на нее. Он взял ее за руку.
— Пойдем со мной.
Что-то внутри нее щелкнуло. Накопленный ужас и шок от нападения прорвался наружу. Она потеряла разум и побежала.
Она бежала через проходы между домами, прямо в метель. Ветер толкал и бил ее. Снег стучал в очки. Она слышала, как Рисс зовет ее, но игнорировала его. В какой-то момент она поняла, что не видит домов, только бесконечный, чистейший снег. Она продолжала бежать, охваченная ужасом, который остался позади.
Она остановилась только тогда, когда выдохлась и опустилась на колени. Она совершенно заблудилась, а ее следы стёрло сильнейшим снегом. Она не осмеливалась идти назад, и не могла идти вперед. Холод, который она едва замечала раньше, пробрался внутрь. Она начала неистово трястись. Ее охватывала усталость, каждую частичку тела неотвратимо и коварно как мощь Грив.
Она свернулась в позе эмбриона, и там, зарытая в снегу, она умирала.
Каждый день потом, она гадала, а что, если бы дела пошли по-другому. Если бы Рисс не спас ее. Если бы она сдалась Гриву.
В конце концов, было бы так же плохо? В тот момент, когда она прикоснулась к миру Грив, она почувствовала, что-то прекрасное. Единение и сплоченность, какую ее человеческая жизнь ей не дала.
У нее не было детей, она никогда не любила. Она всегда хотела иметь друзей, которых могла бы назвать родственной душой, но этого не случилось. Она не в должной степени заботилась о них, а они в ответ о ней. Она считала себя скорее обособленной.
И когда она чувствовала зов Грив, примитивный зов волчьей стаи, страдающей от потери родственника, она чувствовала, что ей все труднее противостоять им.
Да, они убивают, но она теперь тоже. Они ужасны, но ужасная внешность не показатель того, что внутри. Достаточно знать секрет Бесс, чтобы понять это.
Процесс был бы и наполовину не таким пугающим, если она была бы призвана вместо носильной вербовки? Может быть, она пошла охотно, если только знала, что лежит за непроницаемой стеной тумана на севере? Там были невероятные земли, скрытые за Враком, сверкающие ледовые дворцы на полюсах, такие как предлагают наиболее зловещие низкопробные романы? Был ли этот таким же диким местом, как Кург населенный неразумными монстрами? Или странный, с развитой цивилизацией таким, как Пелешар, отдаленные и враждебные земли далеко на юго-западе?
Что бы Грив ни сделал с ней в тот день, было незаконченным, прерванным саблей по шее. Она не была ни человеком, ни Гривом — где-то посередине. И Гривы все еще ее звали, бесконечное манили её, в то время как люди уничтожат ее, если только узнают, что она бродит по их землям с небьющимся сердцем.
Она никогда не узнает, что случилось с Рисс. На следующее утро после смерти она проснулась и начала рыть себе выход из снега, который за ночь совершил её погребение. Солнце светило высоко в кристально-голубом небе, сверкая на далеких белых холмах: крышах города. Она пробежала довольно далеко, подгоняемая паникой, но в совершенно неверном направлении, если она надеялась достичь безопасных ледяных пещер на леднике.
Трупы лежали занесенные снегом. Если Рисс был среди них, или если его взяли в заложники, итог остается один и тот же. Он ушел.
Ошеломленная, она искала оставшихся в живых и не нашла. Она постояла на заснеженном месте крушения самолета, того, где она была штурманом в течение года, и ничего не чувствовала. Потом она нашла снегоходный трактор и начала откапывать его.
Несколько дней прошло, прежде чем она нашла другое поселение, следую по картам, которые собрала. С тех пор она чувствовала себя превосходно здоровой.
Сначала она не задавалась вопросом, как она выжила. Она предполагала, что снежная могила сохранила тепло. Только, когда она оказалась далеко от снежной пустыни, она заметила, что ее сердце остановилось. Тогда она испугалась.
К тому времени, когда она добралась до поселения, у нее были история и план.
Продолжать двигаться. И хранить секрет. Выживать, если только можно сказать, что она живет.
С того дня прошло три долгих и одиноких года.
Она прошла через южную часть гор Хукхоллоу, их сияющую лаву и яркие вспышки в темноте. Восточное Плато выросло перед ней, и она вела «Кетти Джей» через темные, грязные облака. Двигатели были достаточно мощными, и поднимали немного пыли. Когда она прорвалась, она повела «Кетти Джей» в нескольких десятках метров над уровнем земли, и скользила над Блэкендрафтскими равнинами. Она посмотрела на навигационные карты, по которым вела корабль. Карты, которые она взяла у штурмана Дракен, когда взяла под управление «Кетти Джей».
— Верь мне, — сказала она Фрею, когда он захотел знать, что она собирается сделать, чтобы одурачить людей Дракен, заставить их думать, что она мертва. Он уже оказал ей доверие, когда дал ей коды зажигания от своего драгоценного судна — единственной вещи, которую он, можно сказать, любил. Хоть он и боялся, что она украдет его и улетит навсегда, он доверился ей.
И он доверил ей вернуться и спасти его. Она не подведет.
У нее не было иллюзий: она знала, что рискует своей жизнью, и знала — если все получится, то возможно ее будут презирать. Они не могут быть ее друзьями. Она никогда не была членом этой команды. Если они узнают, как она медленно, но верно становится Гривом, они будут вынуждены уничтожить ее. И она не может их винить.
