Он умолк, обдумывая. Я потрепал его по плечу, взял исправленное письмо и вышел.
На этот раз Подземный Вихрь носил вокруг да около зимней резиденции Карла, пока не отыскали щель в земле, чтобы не слишком далеко, но и не чересчур близко. Я выбрался на поверхность, солнце маленькое и тусклое, мир выглядит холодным и пустым. Блестит под солнцем пробитая в снегу колея, на фоне облачного неба выступают заснеженные башни и крыши замка.
Через четверть часа показалась четверка лошадей, за ней лихо подскакивает в воздух легкая повозка на полозьях. Я вышел на середину, в моей вскинутой руке свернутый в трубку свиток, видно издалека. Кони начали сбавлять скорость, в десяти шагах остановились. Мужик на облучке привстал с сиденья и настороженно оглядывается в поисках разбойников, те могут вообще зарыться в пушистый снег. Двое в ярких одеждах соскочили с обеих сторон повозки.
Один, мордастый усач, закричал зычно:
– Кто таков?
– Срочное письмо императору Карлу! – ответил я громко.
Они не двигались с места, кучер продолжал оглядываться, а усач сделал осторожный шаг в мою сторону.
– Врешь?
– Проверь, – предложил я. – Возьми и взломай печать. И посмотрим, что с тобой сделает император.
Вдруг второй, что оставался у повозки, закричал:
– Кленел!.. Это тот мерзавец, что похитил сына Его Величества!
Усач охнул, глаза его округлились:
– Что… правда?
– А тебе не все равно? – спросил я. – Ты просто передай письмо Телекса его отцу. Только и всего.
Усач выхватил меч, глаза его впились в меня, как клещи в сладкое мясо:
– Ах ты…
– Дурак, – ответил я рассерженно.
Но с места он не сдвинулся, всматривался, однако от повозки в нашу сторону понесся, как конь, второй. Поднятый меч нехорошо блеснул в тусклом свете. Я торопливо выдернул свой клинок. Лезвия с жутким лязгом и скрежетом ударились в воздухе, сверкнули искры. Он нападал с яростью и немалым умением, я подумывал, как его обезоружить, но усач наконец сдвинулся с места и пошел на меня сбоку, оставляя фронт напарнику.
Я видел, как глаза усача медленно разгораются гневом. Меч в поднятой руке готов к удару, глаза выпучены, и я, отпрыгнув, чиркнул лезвием по груди его напарника, тут же увернулся от просвистевшего у самого виска клинка и скрестил мечи уже с усачом.
Его раненый напарник стонал и барахтался в снегу, ярко-красные капли запятнали снег так, словно зарезано стадо свиней. Он попробовал ползти, я начал теснить усача, чтобы споткнулся о напарника, но тот оказался опытным воином, отступал умело и наносил удары с обеих рук.
Озлившись,, я начал рубить всерьез. Удачный удар в плечо разрубил кость и мышцы, меч выпал из ослабевших пальцев усача.
– Дурак, – сказал я зло. – Тебе всего лишь нужно было передать письмо!.. Эй, иди сюда!
Конюх, которому я помахал окровавленным мечом, ухватился за вожжи:
– Ни за что!
– И ты дурак, – сказал я и ему, уравнивая в дурости с благородным. – Я бы и этих не тронул. Вот письмо, видишь!
Он прокричал:
– Положите на дорогу!
– Хорошо, – ответил я. – Смотри…
Оставив рулончик на видном месте, я отступил подальше. Кучер подогнал коней, торопливо схватил послание, а затем, убедившись, что я далеко и не сдвигаюсь, затащил в повозку обоих раненых.
Я выждал, когда они скрылись вдали, отступил к руинам. К счастью, снова повалил снег, так что ни у кого не будет даже догадки, как я здесь очутился снова.
Обратно Вихрь нес считаные минуты, а когда черные стенки стали прозрачными и рассыпались, я с облегчением вздохнул при виде знакомых камней колодца в бывшем замке барона Эстергазэ.
– Хорошо, – сказал я. – Благодарю за службу! Иди и сторожи… а я буду думать, как спасти мир.
Вихрь исчез, я вздохнул и покарабкался вверх. На всякий случай вошел в личину исчезника, так прошел в свои покои. Натоплено, огонь в камине полыхает, а постель аккуратно заправлена дорогим пуховым одеялом. Три подушки одна на другой…
Фигура возле окна повернулась в мою сторону. Только что там никого не было, но сейчас человек стоит, заложив руки за спину, умное насмешливое лицо, слегка щурит глаза в приветливой усмешке.
– Сэр Сатана, – сказал я с упреком, – вы так меня заикой сделаете!
– Вас ничем не удивишь, – возразил он. – Другой бы давно крестился и хватался за распятие… Ну как, все благополучно? Я так и не понял, зачем вам это. Я пожал плечами:
– Сам не понял. Шарлегайл мне никто. Я называл его своим королем, чтоб мне других не навязывали, а на самом деле мне что Шарлегайл, что любой другой.
– Так зачем?
На этот раз я развел руками:
– Как-нибудь на досуге постараюсь понять. Он кивнул:
– Да, времени у вас будет много. Там, в вашем беспечном мире. Вы готовы?
Я сказал рассерженно:
– Ну что вы меня торопите! Могу же я доделать и остальные свои дела, а уйти, когда сам решу, что закончил?
Он вздохнул, загорелое лицо потемнело еще больше, глаза на миг вспыхнули злым огнем, но тут же он сказал с предельной, как мне показалось, осторожностью:
– Нет, это противоречит нашим договоренностям.
– Каким? – спросил я настороженно. – Я с вами ни о чем таком не договаривался!
Он поморщился:
– Сэр Ричард, я понимаю, вы полностью вошли в роль надменного рыцаря, но… гм… речь не о вас.
– А о ком? – спросил я уязвленно.
Он смотрел с иронией, произнес медленно, чуть ли не по слогам:
– О той Стороне. Которую называете то Богом, то Провидением, то Судьбой…
Холодок прокатился по моей шкуре, я сказал смиренно:
– Простите, я в самом деле… онадменился. Как-то даже не пришло в голову.
Он кивнул:
– Да, это естественно. Вы привыкли, что вы – центр, глава, судья и полный властитель. Правда, есть еще короли и даже императоры, но и они не догадываются, что есть силы, которые ими руководят так же надежно, как когда-то мама, что водила их за ручку.
– Религия?
Он поморщился:
– Кроме этой ерунды, что занимает умы низшего сословия, есть и другие силы.
– Понятно, – сказал я. – Идеология и тому подобные штуки. И о чем договорились?
Он посмотрел с укором. Я молчал, наконец, он проговорил, тщательно взвешивая слова:
– Сэр Ричард, вы должны понимать… то, о чем договариваются… гм, скажем, короли, даже эти соглашения не всегда становятся достоянием низов. Что-то, конечно, сообщается народу, но между королями остаются еще и секретные договоренности, что не разглашаются. Так сказать, договор – это для обнародования, а несколько секретных дополнений – для… ну, может быть, через много поколений, станет известно, почему и как на самом деле происходило то или иное, но… гм…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
