- Это гнусная клевета. - Не выдержав такого наглого вранья заорал я. Не верьте ему, Галина Александровна, он передергивает факты.
- Есть у него такая слабость. - Спокойно согласилась она. - Валентин, снимай портки и отдай их товарищу. Потом открой люк и посвети в зумф.
Зверски на меня зыркнув он выполнил приказание и я снисходительно глянул в черную яму. На втором полу, где стоял вспомогательный насос, навалом лежало шесть скрюченных тел. Отобрав у Валентина фрнарик я внимательно осмотрел каждое и пришел к выводу, что два из них принадлежит моим друзьям, одно Кастрату, а четвертое самому маэстро Топоркову.
- Галка, надо поднять Ухова и Скворцова. - Озабоченно поделился я с нею.
- Я тоже так считаю, мы их обязательно поднимем, но сначала тя чне все расскажешь. Я верно говорю, Валентин?
- Пусть рассказывает, а потом мы его самого к ним опустим.
- Осел! Убирайся отсюда. - Передернуло её воспоминаниями. - Смотреть противно.
- Вылитый гамадрил. - Торопливо поддакнул я. - Седалищные мозоли сильно пигментированы. Ярко выраженный запах козла характерный для всего рода павианов...
- Сам козел. - Налился злобой оскорбленный и раздетый мною Валентин. Чего ж ты мои штаны напялил?!
- Ты свободен. Подумай над своим поведением. Ты понимаешь о чем я говорю? Вот и отлично. Итак, Гончаров, я вас слушаю.
Единственное, что я утаил, так это убийство хрипатого Киры, зато все остальное, касающееся дела Батурова и Скворцова, расписал не жалея красок. Мое повествование заняло больше часа и за все это время она ни разу меня не перебила. Сидя на неудобной скамеечке она жадно вслушивалась и только сигаретные бычки то и дело отлетали в стороны.
Закончив я ждал от неё множества вопросов, но вместо этого она поднялась и будто сама себе задумчиво проговорила.
- Как это все похоже на наш случай, только там все было попроще, да и действовала я прямолинейней. Слушай, Гончаров, а хочешь знать нашу историю?
- Если дашь мне сигарету, то я с удовольствием тебя выслушаю.
- Я действительно из Новгорода. - Протягивая мне пачку торжественно заявила она. - Зовут меня в самом деле Галина Александровна, но фамилия моя не Суханова, как зафиксировано в паспорте и на вашей магнитофонной ленте, а Ткаченко. В Новгороде у меня частное охранное предприятие "Барьер". Наверное оно аналогично тому, в котором трудятся ваши друзья. Кстати, я бы с удовольствием взяла их к себе на работу, особенно Максимилиана Ухова. Он достаточно серьезно покалечил двух моих ребят прежде чем его смогли одолеть, но это к слову.
Два месяца назад, при странных обстоятельствах была убита Валентина Степановна Токарева. Она жила одна около восьми лет, с того самого времени, когда её единственный сын Валера женился и переехал к своей супруге Надежде Стельмах.
Валентина Степановна жила тихо и одиноко, но частенько позволяла себе немного расслабиться, позволяла себе маленькую радость, посидеть со своим старым дружком за чашкой чая, или рюмочкой наливки собственного производства. Их отношения давно перестали быть тайной для окружающих.
Сразу замечу, что Валентина Степановна, по старым понятиям, была женщиной состоятельной. Ее покойный муж, до того как отправиться в места не столь отдаленные, трудился директором крупного универмага, но на следствии почему то напрочь забыл куда он спрятал свое состояние с пятью нулями. Отсидев положенный срок он вернулся домой, но долго жить уже не смог. Помирая он вдруг все вспомнил и указал Валентине Степановне заветное место.
Перестроечные фанфары грянули в тот момент когда над кладбищем протяжно и тоскливо взвыли похоронные трубы и Валентина Степановна бросила первую горсть земли на крышку мужниного гроба. Похоронив супруга она печалилась не долго. Нужно было жить и доучивать Валеру.
В ста километрах от города она организовала, а правильнее сказать, купила старую свиноферму, отстроила новые корпуса и выписала из-за кордона современное оборудование. Через год её детище начало приносить баснословные доходы и она потихоньку начала отходить от дел, передавая их своему сыну. Однако контрольные бумаги и узловые договора продолжала хранить у себя.
Ее историю, со всеми её перипетиями и приключениями можно рассказывать до бесконечности, но я перейду к конкретным эпизодам.
То, что она похоронила мужа, ещё не значило, что она похоронила себя. Еще с того времени, когда супруг томился в тюрьмах у неё завелся дружок, Глеб Николаевич Комаровский. Тоже вдовец, он один воспитывал дочку Машку, в то время ещё ходившую в школу. Два одиноких вдовца живущие в одном подъезде друг над другом. Какие могут быть сомнения? Конечно же они снюхались, однако оформить свой брак официально не спешили. Дяде Глебу было неудобно перед дочерью, а Валентина имела свой расчет. Не хотела она делить ни свои капиталы, ни ферму.
Мало ли что, - Говорила она, - У него дочь, у меня сын, помрем мы с тобой, Глебушка и разлетятся мои денежки словно пушинки по всему свету. Не надо мне этого. А вот если мой оболтус женится на твоей цапле, тогда конечно, тогда дело другое. Тогда и нам расписаться можно, а так никак не можно. Ты бы потолковал с нею, с козой драной, чего она на моего Валерку рогами крутит, копытом бьет. Парень отличный, образование высшее, тачка крутая.
- Да говорил я, Валюха. - Морщился Комаровский. - Только ей, что в лоб, а что по лбу, все одно. Говорит мне, - Плевать я хотела на их ворованные деньги, сама заработаю и заживем мы с тобой, отец, как английские лорды. Это ж ведь надо, Валюха, от денег отмахивается! Ведь точно прокурором будет.
- Не будет она прокурором. - Шипела Токарева. - Посмотри по ящику. Настоящий прокурор никогда от денег не отказывается.
- Так то ж настоящий. - Пьянел дядя Глеб. - А Машка - то ещё не выучилась.
Вот так и вели они разговоры долгим вечерами. Первым женился Валерка, а четыре года спустя, закончив институт, вышла замуж и моя подружка Машка. Она тоже ушла жить к мужу и остались наши старики в своих квартирах одни. Их встречи и долгие посиделки продолжались, но брачный вопрос как то сам собой потерял актуальность и больше ими не поднимался.
Но достаточно предыстории. Теперь о том, что произошло в доме Валентины Степановны два месяца назад и почему я оказалась в этом городке.
В середине мая, в шесть часов утра, Марию разбудил телефонный звонок. Проклиная невидимого абонента она сняла трубку и ислышала голос своего отца, Глеба Николаевича Комаровского. Всегда доброжелательный и сдержанный в тот раз он показался ей сумасшедшим. Захлебываясь он говорил о каком - то убийстве и себя называл убийцей. Из всего этого словесного вороха Мария поняла, что с Валентиной случилось, что - то ужасное и что отец в это время находится в её квартире.
В то время она работала юридическим консультантом мутной фирмочки и решила прежде чем поднимать волну во всем самой убедиться. Отказавшись от помощи мужа, она тут же приехала на квартиру Валентины и застала ужасную картину.
Весь перемазанный кровью, в одних подштанниках, отец стоял посреди квартиры и тупо смотрел в потолок словно пытаясь припомнить, что - то важное. Труп Токаревой лежал на кровати и вид его был страшен. В груди торчал кухонный нож, а горло було перерезано от уха до уха.
Машка у меня девка крепкая, но от такого зрелища, как она говорит, её пошатнуло и потянуло блевать от. Воздух был до такой степени насыщен кровью, что пахло железом. Стены спальни, пол, ворс паласа и даже трюмо, все было заляпано окровавленными руками её отца.
- Отец, что здесь произошло? - Отказываясь понимать простые вещи спросила она.
- Ты что слепая? - Тускло спросил старик. - Не видишь что ли? Вальку я порешил.
- Да как же ты мог? - В отчаянии встряхнула она его. - Ты же голову куренку свернуть не мог, соседа звал! Как ты мог?!
- Значит мог. - Равнодушно ответил он и посмотрел на телефон. - Хватит причитать, Мария, лучше вызови милицию, да я поеду...
- Нет, я не верю! - Истошно заорала она. Слышишь, старый дурак, не верю!
- Верь, не верь, а что теперь? - Безнадежно махнул он рукой. - Вальку жалко. За что это я её так искромсал? Хорошая ведь баба была... А теперь уж и не баба совсем. Лежит как труп. Ладно, хватит, вызывай ментов.
Ментов Машка вызыват не стала, а позвонила мне.
Я приехала со своим шофером Владиком, тем самым, которому ваш Ухов сегодня исковеркал оба локтевых сустава. Мы вошли в квартиру и увидели ты самую картинку, которую я тебе только что нарисовала.
Дядю Глеба я знаю почти десять лет. У меня, как и у Марии в голове не укладывалось, что он мог совершить такое. Не мог он совершить убийство вообще, а такое зверское тем более. Но это только мои эмоции и к делу их не пришьешь.
Чтобы не давать им напрасной надежды я старалась держаться бесстрастно и невозмутимо. Сухо спросила:
- Глеб Николаевич, перед тем как между вами произошла драка, вы ссорились?
