Тогда он оседлал меня. Но во время нашей схватки он потерял свой шнурок, и, держа меня одной рукой за шею, второй он пытался нащупать свое избранное орудие. Моя правая рука оказалась пригвождена, но левая была свободна, и ей и била и царапала его. Ему приходилось не обращать на это внимания, приходилось искать свой шнурок, который являлся частью ритуала. Моя рука наткнулась на знакомый предмет.
Рене, который был в рабочей одежде, все еще носил на поясе нож. Рывком я расстегнула ножны и вытащила из них нож. Пока он успел подумать: «Надо мне было его снять», — я вонзила нож ему в бок, под углом, потом вытащила его.
Тогда он закричал.
Он поднялся на ноги, скорчился, пытаясь обеими руками зажать рану, из которой хлестала кровь.
Я отодвинулась и поднялась, стараясь сохранить расстояние между собой и мужчиной, которого можно было назвать чудовищем с не меньшим основанием, чем Билла.
— Господи Иисусе! Женщина, что ты наделала? О Боже, как мне больно! — закричал Рене.
Это было сильно.
Теперь он был испуган, он боялся, что его раскроют, положив конец его играм, его мести.
— Девки вроде тебя заслуживают смерти, — зарычал он. — Я чувствую тебя в своей голове, выродок!
— Кто это здесь выродок? — прошипела я. — Сдохни, ублюдок.
Я и не знала, что во мне таится такое. Я стояла согнувшись близ надгробия, вцепившись рукой в окровавленный нож, ожидая, когда он снова набросится на меня.
Он передвигался кругами, пошатываясь, а я с каменным лицом наблюдала за этим. Я открыла свой мозг его ощущению приближающейся смерти. Я была готова еще раз ударить его ножом, но тут он рухнул на землю. Удостоверившись, что он не шевелится, я пошла к дому Билла. Я не бежала, попытавшись убедить себя в том, что я просто не могу бежать, но не уверена, что дело было в этом. Я продолжала видеть свою бабушку, навеки запечатленную в памяти Рене, сражающуюся за жизнь в собственном доме.
Я вытащила ключ Билла из кармана, почти удивившись, что он все еще там.
Мне как-то удалось повернуть его, ввалиться в большую гостиную, добраться до телефона. Моим пальцам удалось нащупать кнопки, определить, какая из них — девятка, а где находится единица. Я с достаточной силой нажала на них, так что кнопки пискнули, а затем, без предупреждения, я отключилась.
Я поняла, что нахожусь в больнице. Я была окружена чистым запахом больничных простыней.
Следующим, что я поняла, была боль во всем теле.
Кто-то был со мной в комнате. Не без усилия мне удалось открыть глаза.
Энди Бельфлер. Его квадратное лицо было еще более изможденным, чем когда я видела его в последний раз.
— Ты меня слышишь? — спросил он.
Я кивнула. Движение было слабым, но оно отдалось волной боли в голове.
— Мы задержали его, — сказал он, и стал рассказывать что-то дальше, но я заснула.
Я проснулась снова днем, на этот раз уже более ожившей.
Кто-то был в комнате.
— Кто здесь? — спросила я, и мой голос вырвался с болезненным скрежетом.
Со стула в углу комнаты поднялся Кевин, скатывая журнал с кроссвордами и засовывавая его в карман формы.
— Где Кения? — прошептала я.
Он неожиданно усмехнулся.
— Она просидела здесь пару часов, — объяснил он. — Скоро вернется. Я послал ее за обедом.
Его худое лицо и тело представляли собой символ одобрения.
— А ты крепкий орешек! — добавил он.
— Не чувствую себя крепкой, — удалось произнести мне.
— Тебе просто больно, — сообщил он мне, словно я этого не знала.
— Рене.
— Мы нашли его на кладбище, — сказал мне Кевин. — Ты его недурно отделала. Он был в сознании и заявил нам, что пытался тебя убить.
— Славно.
— Он действительно расстроился, что не довел дело до конца. Я все еще не могу поверить, что все так и было, но ему было вроде больно и вроде он был испуган, когда мы до него добрались. Он сказал нам, что это ты во всем виновата, потому что не хотела просто лечь и умереть. Он решил, что тут замешана генетика, потому что твоя бабушка… — здесь Кевин осекся, решив, что вступает в слишком больную область.
— Она тоже сражалась, — прошептала я.
В этот момент вошла Кения, массивная, бесстрастная, держа в руках чашечку с дымящимся кофе.
— Она очнулась, — сообщил Кевин, просияв при виде напарницы.
— Хорошо, — Кения не была настолько возбуждена этим событием. — Она сказала, что случилось? Может, стоит позвать Энди?
— Да, он так просил. Но он проспал только четыре часа.
— Он сказал позвать.
Кевин пожал плечами и подошел к телефону, стоявшему возле кровати. Я задремала, пока он говорил, но сквозь дрему слышала, как они с Кенией мурлычут, пока ждут. Он говорил о своих охотничьих собаках. Кения, насколько я понимаю, слушала.
Вошел Энди, я ощутила его мысли, склад его ума. Его массивное присутствие заполонило комнату. Когда он нагнулся, чтобы посмотреть на меня, я открыла глаза. Мы обменялись долгим взглядом.
Две пары ног удалились в холл.
— Он все еще жив, — резко сказал Энди. — И не перестает говорить.
Я сделала короткое движение головой, которое должно было обозначать кивок.
— Он сказал, что это началось из-за его сестры, которая встречалась с вампиром. Видимо, она потеряла столько крови, что Рене уверился, будто она сама превратится в вампира, если он не вмешается. Однажды, будучи у нее, он поставил перед ней ультиматум. Она отказалась, сказав, что не откажется от своего любимого. Она как раз завязывала свой фартук, готовясь к работе, пока они спорили. Он сорвал его, задушил ее и… кое-что еще.
Энди это явно не нравилось.
— Я знаю, — прошептала я.
— Кажется, — продолжил Энди, — он почему-то решил, будто все его чудовищные действия оправдываются его собственной убежденностью в том, что каждая, оказавшаяся в том же положении, как и его сестра, заслуживает смерти. На самом деле, здешние преступления очень похожи на два убийства в Шривпорте, которые до сих пор не были раскрыты. Мы надеемся, что Рене расскажет нам об этом, пока поправляется. Если сможет.
Я почувствовала, как сжались мои губы от ужасного сочувствия всем этим несчастным женщинам.
— Можешь рассказать, что произошло с тобой? — тихо спросил Энди. — Говори медленно, шепотом. У тебя вся шея в синяках.
Большое спасибо, об этом я и сама догадалась. Я пробормотала краткий отчет о событиях того вечера, постаравшись ничего не пропустить. Спросив моего разрешения, Энди включил маленький диктофон. Он положил его на подушку рядом со мной, после того как я это позволила, так что весь рассказ оказался записанным.
— Мистера Комптона все еще нет в городе? — спросил он после того, как я завершила рассказ.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
