Нетрудно заметить, что, объясняя рассмотренные обычаи и особенности систем родства, Рэдклифф-Браун неизменно делает акцент на их интегративную функцию, т. е. на то, каким образом эти обычаи и особенности способствуют поддержанию, сохранению и воспроизводству социальной структуры общества. Само содержание структурных принципов Рэдклифф-Брауна отражает своеобразный «запас прочности» социальной структуры, ибо все они концентрируют внимание на одном аспекте – на идентичности отношений индивида с совокупностью лиц, принадлежащих к той или иной категории (сиблинги, линиджи, поколение). Такой подход не случаен, ибо, во-первых, вычленяет ряд типов диадных отношений, во-вторых, вскрывает способ их восполнения в случае смерти любого из партнеров индивида по этим отношениям. Структурные принципы родства Рэдклифф-Брауна ведут к тезису о невозможности индивиду в «примитивном» обществе остаться без полного набора регламентированных взаимосвязей. Что бы ни случилось с ближайшими родственниками человека, где бы ни оказался он в пределах своего общества, он всегда будет находиться в самом центре диадных взаимосвязей, которые в своей совокупности представляют социальную структуру.
Через призму интегративной и регенеративной функций Рэдклифф-Браун рассматривает обычаи, регулирующие заключение брака в доклассовом обществе. Заключение брака трактуется исследователем как чрезвычайно важное социальное мероприятие. Брак, считает ученый, это не только и не столько регулирование половых отношений, сколько «союз между двумя семьями или группами родственников»[832], основная функция которого – «воссоздание социальной структуры»[833]. Все брачные обычаи расцениваются Рэдклифф-Брауном как средство самоорганизации общества и защиты его структурных связей: «Правила и обычаи, относящиеся к запрету или предпочтению браков, имеют социальную функцию защищать, сохранять или продолжать существующую структуру родства как систему институциональных отношений»[834]. Такую функцию, например, выполняет обычай клановой экзогамии, запрещающий брак внутри линиджа, ибо подобный брак «разрушителен для его единства, ведь он создает в этой группе отношения брака, которые полностью несовместимы с установленными отношениями линиджа»[835].
Оценивая вклад Рэдклифф-Брауна в разработку проблемы родственных отношений в доклассовых обществах, необходимо признать, что реальные аналитические возможности конкретно-методологических установок ученого привели его к определенным достижениям в этой сфере. Вывод Рэдклифф-Брауна о том, что отношения родства в доклассовом обществе – это социальные, а не исключительно биологические отношения, был правильным. В настоящее время положение о социальной обусловленности отношений классификаторского родства признано всеми ведущими специалистами в этой области этнографии[836].
Серьезный интерес представляет изучение Рэдклифф-Брауном интегративной функции обычаев, регулирующих брачные и родственные отношения в доклассовых обществах. В этой сфере он пошел по оптимальному пути применения структурно-функционального анализа, так как этот вид анализа по своей природе является наиболее соответствующим изучению механизмов, которые определяют взаимосвязь социальных явлений. Решая эту задачу, Рэдклифф-Браун избрал методически верный путь выявления системных качеств рассматриваемых явлений.
Признавая известные достижения, приходится все же отметить, что общий результат применения методов конкретного анализа Рэдклифф-Брауна к изучению отношений родства был гораздо более скромным, чем предполагал их автор. Приложение структурного анализа сводилось к общей трактовке социальных отношений как поведенческих отношений между индивидами, что привело к рассмотрению лишь поверхности социальных отношений, их внешних проявлений. Рэдклифф-Браун не смог объяснить сущности широко известного науке явления, когда родственные термины применяются при обращении к лицам, заведомо не состоящим в кровном родстве, но принимающим участие в совместном производстве и потреблении материальных благ[837]. В подобных фактах он видел лишь стремление «дикарей» отобрать из известных им моделей поведения, ассоциирующихся с определенными терминами родства, ту, которая в данном случае больше подходит к чужаку. По мнению Рэдклифф-Брауна, члены «примитивных» обществ попросту не знали бы, как себя вести, если бы не поместили чужака в свою систему родства. На уровне индивидуально-психологической мотивации человеческих поступков это объяснение выглядит весьма убедительно, но далеко не отражает сущности явления.
Подобно Малиновскому, Рэдклифф-Браун не смог вполне оценить такой важный аспект социальных отношений в доклассовом обществе, как клановое и общинное родство, которое по своей природе существенно отличается от семейного и генеалогического[838]. Скованный догмой социологизма, Рэдклифф-Браун при изучении родства отталкивался от аналитической модели, выражающей соотношение абстрактной категории общества (активный элемент) и индивида (пассивный элемент). При таком подходе социальные группировки перестают рассматриваться как субъекты социальных отношений, растворяются в межличностных отношениях и при анализе социальной организации отодвигаются на вто рой план. Однако как наблюдательный полевой исследователь Рэдклифф-Браун не мог не заметить, что «существуют бесчисленные виды социальной деятельности, эффективное проведение которых возможно только корпоративными группами; таким образом, там, где, как во многих бесписьменных обществах, главным источником социальной связи является признание родства, корпоративные родственные группы имеют тенденцию стать наиболее важной чертой социальной структуры»[839]. Это верное наблюдение Рэдклифф-Браун не развил, и по существу оно осталось простой констатацией факта, но эта констатация получила развитие в трудах его учеников – Э. Эванс-Причарда, М. Фортеса и других, которые создали специальную теорию, получившую название «парадигма линиджа», о чем речь пойдет ниже.
3.2.2. Ранние формы религии
Логическим центром воззрений Рэдклифф-Брауна в области изучения ранних форм религии стала теория тотемизма, построенная преимущественно на австралийском этнографическом материале. В создании своей теории тотемизма он, по его собственному признанию[840], основывался на идеях и общих методологических принципах Э. Дюркгейма. Вслед за Дюркгеймом, который воспринимал религию как своеобразную сущность общества, а «религиозную жизнь» – в виде «концентрированного выражения всей коллективной жизни»[841], Рэдклифф-Браун с самого начала подходил к религии как к некой «моральной силе общества»[842] и анализ воздействия на общество этой «моральной силы» определил главной своей задачей в изучении религии.
Концепция тотемизма Дюркгейма вошла в качестве составной части в теорию Рэдклифф-Брауна, и потому на основных ее положениях следует остановиться особо (подробная критика воззрений Дюркгейма на религию представлена в монографии Е. В. Осиповой)[843]. С тотемизмом, как специфической формой религии многих доклассовых обществ, основная черта которой заключается в вере людей в особые священные отношения, связывающие их с определенными естественными объектами (чаще всего животными, растениями, деталями ландшафта, метеорологическими явлениями), Дюркгейм познакомился, прочтя труды Дж. Фрэзера по религии австралийских аборигенов. Фрэзеровское рационалистическое объяснение тотемизма ученый отверг и предложил свою социологическую его трактовку. Ключевым постулатом дюркгеймовской теории тотемизма было утверждение о том, что «бог клана, тотемический принцип – это не что иное, как сам клан, но только персонифицированный, т. е. представленный в воображении в видимой форме животного или растения, которое служит тотемом»[844]. Связь тотемического принципа с тем или иным естественным видом случайна, природа этого принципа находится за пределами объекта, служащего тотемом, его природа – атрибут общества как особой реальности, обладающий «религиозной силой». «Религиозная сила – это определенные чувства, навязываемые группой своим членам…»; чтобы воздействовать на сознание и поведение людей, эти чувства должны быть связаны с эмпирической реальностью, и поэтому они направляются на какой-либо объект, «который в силу этого становится священным; но эту функцию может выполнять любой объект»[845]. Тотем, по Дюркгейму, – это некий символ единства группы, клана, а тотемические религиозные обряды призваны укреплять в сознании членов группы чувство солидарности, благодаря чему общество получает возможность поддерживать свое существование, так как «любая общность чувств и помыслов, в какой бы форме она ни проявлялась, повышает жизнеспособность общества»[846].
