— Как я оказалась с отцом? — Лиара резко перебила жрицу.
— После перемещения прошло несколько лет. Перечитав все рукописи о богах Равновесия, я поняла, что с Книгой можно не только управлять Руа, но и изгнать ее. Ты можешь противостоять Тьме. — глаза Элишвы загорелись надеждой. — Сблизившись со жрецами Равновесия, я выведала, что Книга была утеряна во времена Столетнего Исхода, после разрушения Храма Равновесия. С тех пор от нее словно след простыл.
— Потерять такое сокровище. — Лиара постучала себе пальцем по лбу. — Налги точно туповатые.
— Когда я осознала, что, впустив в тебя Руа, сотворила непоправимое, нечто хуже самой смерти, я нашла твоего отца и все ему рассказала… Почти все. — продолжала говорить Элишва, не обращая внимание на слова волшебницы.
— Почти? — переспросила Лиара.
— Он не знает о налгах в Ареопаге Безликих, о дорнах. — начала Элишва.
— Ты ему не сказала?! — негодующе воскликнула волшебница.
— Я не могла ему сказать! Думаешь Трэуран бы бездействовал зная, что мы собираем армию правосудия?! — гневно возразила жрица. — Я не могла поставить под угрозу свой народ!
— Армию правосудия?! Дорны?! — Лиара презрительно скривилась. — Да уж, большая у тебя была любовь.
— Долг перед своим народом превыше любой любви! — вспыхнула Элишва, сжав кулаки. — Организовав твой побег, я и так сильно рисковала! А Джекилл меня проклял, пообещал убить, если я к тебе приближусь!
— Надо же, как удивительно. — иронично фыркнула Лиара. — После того, что ты со мной сделала
— Я тебя спасла! — громко крикнула жрица.
— Да?! Ты правда так считаешь? — не скрывая насмешки, спросила Лиара.
— Есть шанс все исправить. — Элишва сцепила зубы, ее голос зазвучал глухо. — Тем более, твой отец уже близко и Книга точно при нем.
— О чем ты?! — Лиара недоуменно уставилась на жрицу.
— Войско Трэурана на подходе. — нехотя выдавила из себя Элишва.
— Но как? Почему? Зачем? — изумленно затараторила волшебница.
— А ты как думаешь? Изгнанные вернулись. — с печальной улыбкой произнесла жрица. — Война неизбежна. Не знаю понял ли Джекилл, что отправил тебя прямиком в ловушку, но, похоже, он сильно торопится, раз убедил короля так спешно выступить в Манору.
— Ты думаешь это дело рук отца? — недоверчиво спросила Лиара, но, встретив укоризненный взгляд жрицы, осеклась. — Они уже здесь?
— За болотами. — кивнула Элишва.
— Та ловушка о которой ты говоришь… — едва слышно прошептала Лиара, как внезапно ее осенило — Налг! Они хотят добраться до Книги!
Волшебница резко подхватилась:
— Я должна идти!
— Постой! — Элишва вцепилась в ее рукав.
— Надо предупредить Коэна! — грубо одернув руку, закричала Лиара.
Жрица намеревалась что-то возразить, как вдруг раздался громогласный стук. Сотрясшись от сильного удара, массивные створки дверей Храма с грохотом распахнулись.
В зал вошла высокая фигура с накинутым на голову балахоном из грубой мешковины и широким шагом направилась к алтарю. Вслед за ней, грузно топоча сапогами, ворвались две дюжины вооруженных дорнов.
Жрица, инстинктивно попятившись назад, молча склонила голову и опустилась на колено. Фигура стремительно приближалась. Из-под широких рукавов балахона вытянулись костлявые, покрытые выпуклыми венами, четырехпалые руки.
Лиара, скованная неведомым ей ранее чувством животного страха, оцепенело наблюдала за происходящим. Не сбавляя шагу, незнакомец небрежно выбросил вперед ладони и жрицу с ужасающей силой отшвырнуло в каменное подножие алтаря.
Ролох сорвался с места, однако маг в балахоне, не поворачивая головы, откинул руку в сторону и он, затравленно завизжав, прижался к полу. Дорны, улюлюкая и размахивая ятаганами, окружили поверженного полудемона.
В этот момент Элишва каким-то чудом поднялась, кровь из ее виска густым потоком стекала по гладкой, нежной коже щеки, обильно заливая белоснежную тунику. Амулет на шее жрицы вспыхнул ослепительно ярким светом и из него вырвался тонкий клубок молний. С треском впиваясь в лихорадочно содрогающееся тело мага, смертоносные лучи, безжалостно вытягивали его жизненные силы.
Ролох, сбросив оковы чар, разъяренно обрушился на обидчиков. Могучие, размашистые удары его когтистых рук без разбору крушили опешивших дорнов, выдирая из них куски окровавленной плоти. Оглушительный звериный рык, вперемешку с душераздирающими, полными ужаса воплями, сотрясал стены Храма.
Безоружная, отчаянно пытающаяся прийти в себя Лиара, оторопев взирала на разбушевавшуюся битву. Все вокруг словно расплылось, замедлилось почти до неподвижности так, что волшебница могла четко рассмотреть каждое движение, услышать каждый вздох сражающихся.
Вот полудемон, рассекающий когтями нагрудник дорна, из-под которого медленно, одна за другой, разбрызгиваются колышущиеся капли крови… Вот ятаган, с гудящим звуком вспарывающий широкую спину полудемона… Вот маг, сбрасывающий паутину потрескивающих, угасающих блеклыми, дрожащими вспышками молний, сжимающий на горле жрицы невидимую удавку… Вот жрица, плавно взмывающая в воздух, задыхающаяся в смертельных объятьях призрачной петли удавки, наброшенной магом… Она умирает… Ну и пускай!.. Бессердечная, лицемерная лгунья, ненавижу тебя… Как же больно… Почему так плохо, так страшно?.. Необходимая, милая, любимая… Мама! … Горький комок подступил к горлу… А это еще что? Манящий шепот, далеким, едва различимым эхом доносящийся откуда-то из сумрачных, потаенных глубин души: «Преклонись Тьме… Преклонись Руа».
Взгляд волшебницы помутнел, ее глаза, словно пустую чашу, наполняла черная, беспросветная мгла. Сквозь опускающуюся туманную пелену, она увидела, как тело Элишвы содрогнулось в предсмертной конвульсии и, безвольно обмякнув, рухнуло на пол.
Сердце Лиары сжалось. Хватая ртом воздух, она в беспамятстве бросилась к матери, но в тот же миг краем глаза заметила промелькнувшую рукоять ятагана. Тяжелый удар в висок глухим эхом отозвался в голове волшебницы. Уже падая, она увидела, как бешено ревущий Ролох вырвался из оцепления дорнов, стремительно вскарабкался по стене и, протиснувшись сквозь узкую бойницу окна, исчез в ночи…
Глава 20
Тяжелая дверь со скрипом приоткрылась, и в тускло освещенном проеме показалась обветренная, заскорузлая рука. Протолкнув внутрь глубокий, наполненный грязными мисками поднос, она небрежно зашвырнула большую буханку черствого хлеба, с тяжелым стуком грохнувшегося на пол.
Истошно завопив, Сигизмунд бросился к захлопывающейся двери и, напрыгнув на нее всем телом, неуклюже свалился вниз.
— Боится поганец. Я ему уже два раза пальцы ломал. — отряхиваясь, самодовольно крякнул карлик. — Бодо, забери хлеб.
Шепелявый громила послушно кивнул.
Стиг, грозно насупившись, неторопливо поднял буханку и отломив два крупных куска, бросил ее замявшемуся Бодо.
Сигизмунд, сделав вид, что не заметил этой вопиющей наглости, вернулся к двери и затарабанил по ней ногами:
— Скоты! Сами жрите это дерьмо!
Стиг брезгливо скривился и протянул ломоть Коэну:
— Неделю уже всухомятку. Я скоро от ветра шататься буду.
— Так хлебни помоев. — угрюмо предложил Коэн — Если старик не обманул, нас сегодня должны выпустить. Идем, отнесем еды нашему другу.
Бесцеремонно вырвав из рук оторопевшего Бодо последнюю оставшуюся нетронутой миску, Стиг хлопнул его по брюху:
— Тебе худеть надо, вон какое пузо отъел на казенных харчах.
— Только стряпню переводите. — громко чавкая, пробубнил Сигизмунд. — Оно такое не жрет, но я видел, как умяло крысу, целиком. Раз — и только хвост торчит, а потом — чпок, и его нету.
— Может оно и карликов так — «чпок, и нету»? — гном устрашающе навис над примолкнувшим Сигизмундом.
Коэн, сердито зыркнув на Стига, оттащил его в сторону.
— Странные вы и мутные. — погрозив щербатой ложкой, буркнул Сигизмунд.
В дальнем углу, за кипой рваных мешков, что-то негромко зашуршало.
