У него уже порядочно не было женщины. Алиска свалила, знакомиться ни с кем пока не тянуло, а проституток он особо не жаловал. Пусть лучше любовница, одна-две, не больше, чем ночные бабочки.
Стас немного накосячил с последним приемом: не рассчитал силу броска, слишком много внимания ушло на контроль своих эмоций, делания безразличного лица. Вероника негромко вскрикнула — ее крик ударил по напряженным нервам Стаса — села на ковре и стала растирать правое плечо. Стас опустился на одно колено.
— Что там у тебя? — спросил он Веронику, как спросил бы любого парня с тренировки. И не стал дожидаться ответа, сам оттянул кофту: оценить ущерб. Он осмотрел бы травму любого человечка на рукопашке так же хладнокровно, как и Вероникину, тем более, что сам виноват.
Но Вероника не была мужиком. Вид белой кожи с красными ссадинами, оставленными ударом об пол, чуть не ввел Стаса в кому. Она была так близко. Беззащитная и нежная, ошарашенно смотрящая на него снизу вверх. Стас не удержался: провел пальцами по ее коже. И тут же голубые глазки вспыхнули гневом.
— Ты, ненормальный придурок, не трогай! Сволочь последняя, коз…
Рухнули все границы. Возбуждение было внезапным и острым, будто через Стаса пропустили ток в тысячу вольт. Стас перестал думать о приличиях. В одно мгновение завалил Веронику обратно на пол, завел за голову руки, наносящие бестолковые удары куда попало, и накрыл ее губы жестким, требовательным поцелуем.
Она лишь слабо и протестующе застонала поначалу, попробовала отвернуть лицо, но Стас впился в ее губы еще сильнее, чуть прикусив нижнюю, заставил их разомкнуть и смириться с тем, что его язык проник в рот и начал вести неспешную игру с ее языком.
А потом Вероника прильнула к нему и ответила на поцелуй.
Стас почувствовал, как она выгибается, прижатая к полу его телом, и сам не смог сдержать стон. Не прекращая поцелуя, перехватил оба запястья Вероники одной рукой, привычно скользнул освободившейся под кофточку.
Снять эту тряпку. И все, что есть на ней. И как можно скорее.
Рука Стаса под кофточкой переместилась на застежку бюстгальтера и расстегнула ее. Стас подсунул руку под бюстгальтер и положил на грудь, почувствовав под ладонью затвердевший, набухший сосок. Теперь он покрывал быстрыми поцелуями шею Вероники, надолго задержавшись на бешено бьющейся жилке. Вероника тяжело дышала, и Стас чувствовал, как вновь выгибается все ее тело и как проходят волны дрожи по нему.
Она его хотела. Новостью для Стаса это не стало, он знал и раньше. Смешные правильные женщины. Секса у нее, поди, давно не было, намного дольше, чем у него. Бедняжка, и все твои проблемы — от дурной головы. Вбила себе в нее мечту о великой любви, которая обязательно перейдет в брак и союз до гроба. Ничего, лапочка, Стас твои мечты лично скорректирует…
Он перестал удерживать руки Вероники на свой страх и риск, но расчет оказался верным, и Стас хмыкнул про себя: она вовсе не начала вырываться и вновь бить Стаса. Еще бы.
— Стас, что ты де… — прошептала, кусая губы, Вероника.
— Тс-с! Болтаешь много, — Стас подавил улыбку, наклонился, снова поцеловал ее губы. Поддразнивая, почти не касаясь, провел языком по ее распухшему рту.
И в несколько резких движений стянул с Вероники дурацкую кофту и бюстгальтер. Та издала лишь тихий стон, но Стас не стал дожидаться, когда она очнется и начнет обвинять его во всем на свете. Коротко вздохнув при виде упругих полушарий, накрыл губами сосок. Его язык прошелся по ореолу. После Стас снова сжал сосок губами, неторопливо посасывая его. Следом принялся за вторую грудь, кинув быстрый взгляд на лицо Вероники. Она закрыла глаза, сконцентрировавшись на своих ощущениях, выгибаясь под его ласками, прикусывая губы и давясь собственными криками. Стас бы предпочел, чтобы Вероника кричала. Ладно, не все сразу. Она совсем расслабилась, забылась — для первого раза с этой особой вообще шикарно. Закричи она раз, другой, и Стас не сдержался — слупил бы с нее джинсы и без всяких предварительных ласк вогнал бы свой член в ее тело, и все закончилось бы далеко не так нежно и возвышенно, как любят миленькие учительницы. Оправдывайся потом.
Стас переместил одну руку за пояс Вероникиных джинсов, и она замерла на треугольнике, прикрытом маленькими трусиками. Вероника инстинктивно прижала ее обеими руками к своему телу, напуганная резвостью Стаса. Тот вновь поцеловал ее в губы, максимально сладко и успокаивающе. Это отвлекло Веронику, и он смог свободно продолжать исследования.
Она была готова: Стас нащупал сильно увлажненную ткань трусиков. Он потянулся к молнии своих джинсов, гладя другой рукой складочки Вероники через тонкую ткань трусиков и немного надавливая на них пальцами.
Несмотря на плотный туман желания, захватившего Стаса неожиданно сильно, он все же услышал звонок домофона. Сергей Михайлович, обеспокоенный проблемами с сыном, прибыл в рекордно короткие сроки.
Глава 18
Я так никогда не позорилась. За двадцать девять лет своей жизни. Это не много, и, возможно, в будущем меня ждут еще более масштабные позоры, но на сегодня мне точно хватило.
— Поедешь с нами, — безапелляционно приказал Стас. Будто ничего не случилось. И сейчас я пребываю на заднем сидении джипа Стаса, а пожилой мужчина сидит рядом с ним. Они тихо переговариваются, вернее, говорит очень взволнованно только Сергей Михайлович. Стас молчит и изредка кивает.
Именно Сергею Михайловичу я обязана сохранением своего лица и не таким тотальным падением в э-э…как там? Да, вспомнила. В глубины греха. Увлекалась Вероника в свое время протестантскими проповедями улыбчивых пастырей в строгих костюмах, благо на купленной квартире остались некоторые вещи прежних обитателей, и в том числе — диски с проповедями. Каких только выражений там не почерпнула, прежде чем догадалась Библию открыть самолично. После встречи с оригиналом вся западная пропаганда была выброшена за ненадобностью…
Я не вслушиваюсь в сбивчивый рассказ седоватого невысокого мужчины. Щеки пламенеют до сих пор, все тело раздирает возбуждение, не прошедшее через полчаса — именно столько пролетело времени с прерванной звонком тренировки.
А тому, у кого руки в мелких шрамиках лежат на руле, параллельно, по-моему. Спокойненько ушел, как только позвонил приятель.
— Как не вовремя, — с сожалением произнес Стас, когда звонок домофона повторился. Встал, захватил рубашку, небрежно брошенную на кресло и, даже не посмотрев на меня, исчез в коридоре.
Я успела одеться, пригладить волосы. Увидела зеркало на комоде, подошла — и отошла от него, не задерживаясь. Рассматривать в нем свои глаза и опухшие от поцелуев губы, которые до этого потрогала пальцем, чтобы уж точно удостовериться, не хотелось.
