— Пока! — сказал бородатый водитель, и они забухали сапогами по твёрдому куда-то в сторону.
— Идут, — сказала вскоре жена. Но я уже сам слышал шаги нескольких человек.
— Здравствуйте, — сказал кто-то, не представившись, — пройдёмте со мной. Вещи можете оставить здесь, их вам передадут позже.
Я не видел говорящего, но тон мне не понравился. Жена взяла меня под руку, за вторую руку уцепился Младший, и мы пошли.
— Осторожно, лестница, — предупредила жена.
Поднялись на десяток ступенек, долго шли гулким коридором с бетонным, судя по звуку, полом. Тихо жужжали лампы дневного света, из-за закрытых дверей доносились приглушенные неразборчивые голоса. Какое-то казённое учреждение? И — о чудо! — клацала пишмашинка! Где только взяли антиквариат.
Завели в комнату, жена помогла сесть на жёсткий стул со спинкой.
— Ждите, — строго сказал сопровождающий. Остальные — по шагам двое в ботинках, — так и не произнесли до сих пор ни слова.
Вышли, оставив нас одних.
— Пустая комната, — шепнула жена, — стены крашеные отвратительной буро-зелёной масляной краской, потолок белёный, лампы… Старые такие. Жестяной колпак на проводе. Тусклый свет. Деревянные стулья с инвентарными номерами вдоль стен…
— Пааап! — напряжённо сказала Василиса. — Чот тут как-то стрёмно…
И даже Мелкий притих.
Сидели долго. Или мне так показалось. Когда ничего не видишь, время тянется бесконечно. Сопел скучающий Младший, клацала ногтями по экрану Василиса. Мягко спрыгнул со стула выпущенный из котовозки кот. За дверью в коридоре периодически кто-то ходил — шаги, голоса. От постоянного напряжения слух обострился, но я ничего содержательного не разобрал. Отдельные слова и фразы ни о чём. Разве что возникло ощущение, что люди тут встревожены каким-то чепэ — «реагирование», «резервы», «выдвижение» и даже «мобилизация». Термины, намекающие на неприятности.
— Здравствуйте! — новый незнакомый голос. Скрипнула дверь, звуки из коридора стали громче. — Иван, верно? Давайте начнём с вас.
— Начнём что? — меня это всё начало всерьёз раздражать. — И кто вы?
— Беседу. Нам надо пообщаться, не находите? И да, простите, что не представился. Евгений Павлович. Я буду вами заниматься.
— «Заниматься» в каком смысле?
— Во всех, Иван… как вас по батюшке?
— Николаевич. Иван Николаевич Рокотов. Капитан третьего ранга.
«В отставке» я скромно опустил.
— Во всех смыслах, Иван Николаевич. Во всех. Пройдёмте.
— Подождите! — решительно сказала жена. — Как долго вы собираетесь нас тут держать?
— А вы куда-то торопитесь?
— Дети устали, проголодались, хотят в туалет. Мы все одеты не по погоде, нам жарко. Тут даже воды попить нет!
— Хорошо, я распоряжусь, вас отведут в столовую и туалет. У вас будет возможность переодеться и отдохнуть. Извините, что не подумали об этом сразу, у нас небольшой кризис, все в разгоне.
Меня вежливо, но твёрдо взяли за локоть, поднимая со стула. Снова коридор, поворот, коридор, «осторожно, ступеньки», дверь — солидная даже по звуку. Какое-то небольшое помещение — я уже как летучая мышь, по эху определяю.
Ещё одна дверь. Видимо, это приёмная, а дальше — кабинет. Тут на звук просторнее.
— Присаживайтесь… Ах, да, Евгений Павлович, помогите товарищу.
Меня направили и усадили на стул. Задвигали мебелью, кто-то ещё усаживался. Тот, кто меня привел, тот, кто тут был — и кто-то ещё молча сопит в сторонке.
— С Евгением вы уже знакомы, я Семён Маркович. Мерцер моя фамилия. Теперь вы.
— Капитан третьего ранга Рокотов. Иван Николаевич.
— Итак, Иван Николаевич, ответьте на несколько вопросов…
Третьего мне не представили, он шуршал чем-то неподалёку. Возможно, записывал. Тихо шелестел какой-то электрический аппарат. Ленточный магнитофон? Если у них тут пишмашинки в ходу, с них станется…
Особисты, тут и слепой догадается. По тому, как спрашивают, видно. Настойчиво, методично, спокойно, повторяя одни и те же вопросы в разных формулировках. Иногда в нелепых и нарочно обидных — выводят на эмоциональную реакцию, чтобы ты возмутился и чего-нибудь лишнее брякнул. Меня на службе после аварии на лодке такие неделю допрашивали, день за днём пытаясь навести на нужные кому-то ответы. Всё крайних искали.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Удивительно, но слепота давала мне преимущество — спрашивающие говорили слишком громко, сбивая настрой. То, что я их не вижу, давало ощущение, что всё как будто понарошку. Игра. И всё равно я не сразу понял, на что они меня пытаются развести. А когда понял, то очень сильно удивился.
— Зачем вам генератор? Ведь в вашем посёлке есть магистральная электросеть.
— Отключения случаются.
— Отключения только у вас?
— Нет, во всем посёлке.
— Тогда почему генератор только у вас?
Понятно, почему нас так долго держали. Кто-то в это время обыскивал дом. И не только наш.
— У вас пистолет. Откуда?
— Взял у охранника на заправке…
— Зачем? Вы в кого-то собирались стрелять?
Да вашу мать…
— Запасы еды у вас существенно превышают нормальные потребности семьи из четырёх человек…
— И кота.
— Что? — сбился от неожиданности он.
— Четырёх человек и кота.
— Ах да, кота. Точно. Вы всегда держите дома месячный запас продуктов? Разве в вашем обществе это нормально? До магазина менее пяти километров, а у вас был личный автомобиль.
В нашем, значит, обществе. Ишь ты. И чего это «был»? Автомобиль у меня и сейчас есть. Стает же снег когда-нибудь?
А ведь, по сути, и возразить-то нечего. Мои объяснения сводятся к «ну вот такой я» и «ну вот так вышло». Сам бы себе не поверил.
— Зачем вам стационарная радиостанция?
— Это не моя, я её нашел… — Вот вы бы поверили?
— У вас стационарная антенна с заложенным под обшивку дома кабелем — и рация не ваша?
— Это антенна для интернета…
В общем, выглядел я, надо полагать, неубедительно. В конце концов, всё-таки не выдержал:
— Вы всерьёз предполагаете, что я это сам устроил? Специально?
— Нет, мы точно знаем, кто это, как вы выразились, «устроил».
— Тогда к чему эти вопросы?
— А вы не догадываетесь, Иван Николаевич?
— Нет, — отрёкся я, хотя догадывался, конечно.
Тут тупым надо быть, чтобы не догадаться. Они думают, что я подсадной.
Вскоре представилась возможность убедиться. Всё-таки то, что люди подсознательно путают слепоту с глухотой, сыграло в мою пользу — вышедшие в соседнюю комнату особисты говорили достаточно громко, чтобы я разобрал даже сквозь дверь. Или слух у меня уже так обострился?
— Инженер-механик! Специалист по паросиловым установкам! С опытом работы на реакторе! — восторженно восклицал кто-то, чей голос я раньше не слышал. — Да ещё военный! Это ж у нас прямо под него вакансия пустая, как космический вакуум! Семён Маркыч, да что ты тиранишь человека! Отдай ты его нам, на производство!
— Это и подозрительно, Анатолий Сергеевич. Как специально под нас человечка подбирали. Знали, что мы обеими руками за такого ухватимся. Вы и ухватитесь.
— Да кто может знать-то!
— Да кто угодно. У нас же колхоз, все языками почём зря треплют. А мы точно знаем, что сквозит.
— Но вот так, с семьёй, с детьми?
— И с котом. Кота забыли.
— А причём тут кот? — удивился незнакомый.
— А дети причём? Ну что вы как маленький, Анатолий Сергеевич! Против нас такие организации работают, что все дети Мультиверсума их не остановят. А здесь, если вдуматься, и риск-то был небольшой. Ну, посидели две недели взаперти с печкой, подумаешь…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Да как они вообще смогли в локали зацепиться? Почему не остались в материнской метрике?
— А вот это вопрос вопросов. Сейчас ребята там снег с ситом просеивают, ищут локализатор. В Конторе их научились делать или в Альтерионе технологию подрезали….
