— Вот вы упёртый, — укоризненно сказала Ольга, — сказала же — отойдите!
— Что… это… — Олег в шоке смотрел на залитую кровью платформу, на которой продолжали с хлопками и облачками дыма подрываться какие-то узлы и детали. На его глазах в искорёженный кусок металлолома превратилась многоствольная бортовая установка.
— Самоподрыв? — с интересом спросил майор, брезгливо стряхивая с рукава долетевшие брызги.
— Да. Ни одного пленного до сих пор. Пытаемся глушить сигнал — но пока, сами видите…
— А если…
— Идеи на этот счёт можете изложить вон им, — Ольга махнула рукой в сторону техников, — но предупреждаю, все очевидные решения мы уже перебрали. Заряды вмонтированы во всё их снаряжение, и снять его без подрыва тоже невозможно.
— В машине есть вода, умойтесь хотя бы, — сказал Олегу Евгений. — Пойдёмте, я вам на руки полью. Вы, я смотрю, священнослужитель?
— Да… — растерянно ответил он.
— Боюсь, работы по специальности не найдется. У нас народ не религиозный, жизнь не располагает. Но и для вас какое-нибудь занятие подберём. У нас тут странно, но интересно, вам понравится…
Глава 31. Артём
Меня, в отличие от Анны, хочу ли я повоевать, не спрашивали. Вероятно, предполагали, что раз я мужчина и у меня на плече автомат — то, само собой, хочу. Я не питаю иллюзий насчёт своей ценности в качестве боевой единицы, но отказаться тоже никак. Не станешь же заявлять: «Не, не поеду я никого спасать, я чота ссу…». Особенно когда две девушки едут. Особенно, когда одна из них рыжая красотка, с которой у вас уже что-то было.
В общем, я сделал лицо героическим кирпичом и полез в «бардак» просто потому, что все именно этого от меня и ожидали. Так и совершаются самые большие глупости.
Ехали быстро, куда именно — я не видел, потому что обзор из десантного отсека отсутствует. Вскоре сквозь шум двигателя стали слышны взрывы и пулемётная пальба, отчего мне стало совсем неуютно. Сидящая напротив Анна проверила гранатомёт и хищно улыбнулась. Я заглянул в патронник автомата и постарался сделать вид, что тоже мечтаю сегодня кого-нибудь убить. Наверное, вышло не очень убедительно, потому что брюнетка громко, перекрикивая вой трансмиссии, сказала: «Не бойся! Мы внезапные, как понос!». Не могу сказать, что меня это заявление успокоило. Может, я и ощущал себя немного жидковато, но не стал бы это вот так подчёркивать.
— Бегом, бегом, бегом, — буквально вытряхнул меня из машины майор, — быстрее, пока по «бардаку» чем-нибудь не влупили.
Картина боя мне представилась смутной — пыль, грохот, дым, над полем летает неведомая херня, по полю крутятся танки, ездит какая-то бронетачанка… Бухают пушки, долбит пулемет, откуда-то сбоку постреливают автоматы — мне с перепугу показалось, что тут чисто Курская дуга. Наверное, мне тоже полагалось в кого-то стрелять, но я не мог сообразить, в кого именно, поэтому просто бежал, пригибаясь, вслед за остальными, ориентируясь на красивую задницу Ольги. Да, даже в такой момент не мог не отметить. Правда влюбился, что ли?
Ольга прилегла за холмиком, откинула сошки модерновой винтовки и припала к прицелу. Я рухнул рядом, а Борух с Анной поскакали дальше. Может, мне надо было с ними? Понятия не имею. Упер автомат магазином в землю, прицелился из него в летающую штуку. Она не выглядела сбиваемой автоматным огнем, но надо же что-то делать?
— Не стреляй! — шикнула на меня рыжая. — Внимание только привлечёшь…
А я что? Я со всем удовольствием. Я не то, что некоторые — мысль кого-то угробить не доставляет мне ни малейшей радости. Тем более что я вообще не в курсе, кто это там летает. Воюют они, судя по всему, с группой Карасова, а он только что чуть не превратил нас с радиоактивный пепел. Так что я к ним без сочувствия. Может эти, на леталке, нам вообще союзники?
Похоже, что нет. Ольга, прицелившись, нажала на спуск — винтовка сухо и громко щёлкнула, как пастушеский кнут. Ни дыма, ни пламени, и звук не похож на выстрел. Стреляла она по летунам, нанесла ли какой-то ущерб — непонятно. Платформа всё время двигалась, маневрируя в воздухе, но мне показалось, что после выстрела она дёрнулась и изменила траекторию.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Хлоп! Хлоп! — рыжая стреляла не часто, но равномерно. Перед холмиком, за которым мы лежали, внезапно зафонтанировала пылью сухая земля. Я не сразу понял, что это по нам стреляют, и только поэтому не сделал почву менее сухой.
Я даже не успел толком испугаться — во всяком случае, больше, чем уже был напуган, — когда сбоку, из канавы, по которой бодро убежали майор с брюнеткой, стремительно вылетел огненный просверк и встретился с этим летающим недоразумением. Грохнуло, вздулось дымное облако, тут же ушедшее вниз струями от винтов, и платформа быстро, по пологой дуге пошла на снижение. Ольга перевела прицел на колёсный броневик, провожая его стволом, Анна в канаве быстро и сноровисто перезаряжала гранатомет.
Хлоп! — Ольга. Вжух-бац! — Анна. Не знаю, кто из них нанёс больший ущерб, но бронемашина остановилась и тут же получила в борт снаряд от танка. На этом, собственно, бой и закончился. Я так ни разу и не выстрелил, так что не знаю, за что Ольга сказала мне: «Молодец». Может, за сухие штаны похвалила.
Потом Ольга с рации «бардака» уговорила Карасова сдаться, и мы встретили живого и невредимого отца Олега — чему лично я рад. Мне было неловко за то, что мы так и не собрались его искать в пустом городе. Умом понимаю, что шансов не было — и всё-таки как-то не очень красиво вышло. Хорошо, что он выжил.
Потом оказалось, что у Ольги есть какой-то «заместитель по внешней безопасности и разведке». Интересно, а по каким ещё вопросам у неё есть заместители? Это неприятно напомнило мне, что некоторые рыжие девушки, как совы — не то, чем они кажутся. Но задница у неё всё равно идеальная, факт.
Самым героическим моим поступком в этот день стало то, что я всё-таки не сблевал, когда летуны с упавшей платформы лопнули, как перезрелый помидор под ботинком. В основном, правда, потому что желудок был пустой. Стер со щеки что-то мокрое и красное, стараясь не смотреть, что именно, отошёл в сторонку и закурил. И даже почти с первой попытки. Это кем надо быть вообще, чтобы в такой шахид-снаряге воевать? Люди бывают очень странными — и это я ещё мягко выразился.
Потом мы снова погрузились в «бардак» и долго ехали, а когда вылезли — оказались посреди города. Ну как, «города»… Городка. Чем он меня на первый взгляд удивил — отсутствием машин, магазинов, кафе и рекламы. Единственный транспорт, который я заметил — старенький, но ухоженный трамвай, который ехал по рельсам — но без контактного провода. Он катился посередине улицы, небыстро, так, что гуляющие по проезжей части люди спокойно расходились, уступая ему дорогу. На заднем сцепном устройстве висела задорная белокурая девица с хвостиками, лет двенадцати на вид, в желтом сарафанчике из-под которого торчали сбитые коленки. Девочка помахала мне рукой, чуть не сверзившись на рельсы, и трамвай укатил дальше.
Нас с Борухом и Олегом провели по казённому учрежденческому коридору и оставили в мрачноватой комнате — без окон и с жёсткими деревянными стульями. На одном из них дремал, привалившись к стене, мужчина лет сорока, высокий и крепкий, с измождённым небритым лицом и руками человека, не чуждого физической работы, одетый почему-то в расстёгнутый на груди теплый комбинезон и зимний тельник. На коленях у него лежал толстый свитер, а глаза скрывались под плотной повязкой из грязноватого бинта.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Наша возня его разбудила, он неловко повернулся, свитер упал на пол и слепой завозился, пытаясь его нашарить рукой. Я поднялся со стула и подал ему одежду.
