автора в работе над стихом.
Сверка текстов автографов и первопубликаций стихотворений с текстами, опубликованными в книге, показывает, что Игорь Северянин действительно почти не исправлял старые стихи. Вариантов встречается очень мало. Вот, например, один из наиболее редких случаев. Самое раннее из вошедших в книгу «Громокипящий кубок» стихотворений «Элегия» из сборника «Мимоза» («Я ночь не сплю, и вереницей...», 1906), где поэт сокращает две последние (девятую и десятую) строфы и тем самым усиливает основную любовную тему:
Ты видишь: небо так прозрачно, И вдруг фата из серых туч... О, я могуч, Когда всё мрачно! Но мрак исчезнет, и в лазури Потонет мир, потонем мы... Страшусь я тьмы, Но жажду бури!
Публикуя «Элегию» в «Громокипящем кубке», Северянин уточняет также пунктуацию, а вместе с ней и смысл 29-й строки: «Я на мечте, своей гондоле...» вместо: «Я на мечте своей — гондоле...»
Другие примеры из «Громокипящего кубка»:
«Полярные пылы» — седьмая строка: «Бледнея в экстазе. Сомнамбулой светится» вместо: «Бледнея экстазом, сомнамбулой светится» («Интуитивные краски», 1909);
«Зизи» — четвёртая строка: «Скользя в лорнет, томил колени франту...» вместо: «Скользя в лорнет, чуть гнул колени франту...» («Колье принцессы», 1910);
«Эпилог» — одиннадцатая строка: «Среди друзей я зрил Иуду» вместо: «Я зрил в Олимпове Иуду» («Эпилог. “Эгофутуризм”», 1912) и др.
К текстам своих творений Северянин относился очень бережно и проявлял особое внимание при подготовке их к печати. Ранние брошюры поэт издавал сам, на средства своего дяди Михаила Лотарева или при помощи друзей; впоследствии, начиная с первого издания «Громокипящего кубка» (1913, 4 марта), внимательно работал над корректурой своих книг. Важные авторские пометы имеются в брошюре «Очам твоей души» (1912, с дарственной надписью А. Блоку): в «Рондели» вторая строка исправлена — «Пою тебя, моя царица...» вместо: «Пою тебе, моя царица...»; в «Перекате» девятая строка: «Вся жизнь моя, весь бо́льный путь земной...» вместо: «Вся жизнь моя, весь больной путь земной...»
Текстологический анализ показал, что Северянин проявлял внимание к каждому новому изданию «Громокипящего кубка». Об этом свидетельствует исправление опечаток и искажений текста, допущенных в предыдущих изданиях. Тем не менее грубые опечатки разного характера в отдельных изданиях этой книги встречаются. Выявить их при подготовке текстов для книги серии «Литературные памятники», не имея в то время доступа к архиву Эстонского литературного музея (ЭЛМ) в Тарту, было чрезвычайно трудно. Требовался тщательный сопоставительный анализ текста всех десяти изданий книги.
В результате в стихах Игоря Северянина замечены опечатки и грубые искажения текста, сделанные не только по недосмотру корректора, но и потому, что издатели не всегда верно прочитывали оригинальные неологизмы поэта. «Лингвистическая парикмахерская» (выражение С. Парнока) Игоря Северянина была слишком экзотической и необычной.
Поэт очень болезненно переживал подобные случаи и пытался их всячески предотвратить. В имеющихся у него в библиотеке авторских экземплярах он исправлял все замеченные им опечатки и искажения текста, поэтому хранящиеся в ЭЛМ книги «Громокипящий кубок» (М., 1916), «Менестрель» (Берлин, 1921), «Миррэлия» (Берлин, 1922), «Соловей» (Берлин, 1923) и другие являются важными источниками текста.
Северянин любил читать книги с карандашом в руке и исправлял опечатки не только в своих книгах, но и в книгах других авторов, находящихся в его библиотеке. В одной из статей под названием «Опечатки», посвящённой поэту, цитировалось «одно из неизданных стихотворений» о волшебных снах автора:
Мне снится книга без ошибок, — О, корректуры идеал! За этот сон сказать спасибо, — Когда поэзы без ошибок, — Мне хочется. Как сон мой гибок, Сон в смокинге, — без одеял: Ведь в нём — и книги без ошибок, И корректуры идеал.
Избрание короля поэтов
Возвратившись в революционный Петроград, Северянин в мае 1917 года принимает участие в выступлениях: в концертном зале Тенишевского училища (Моховая, 33) проходит «Первый республиканский поэзовечер» Игоря Северянина. Кумир петроградской публики читает «новые стихи марта 1917 года», «стихи, ранее запрещённые» и «весеннюю лирику». «Наш нежный, наш единственный» Игорь Северянин устраивает «первый республиканский поэзовечер».
«Игорь, Выли это?! — иронизировал журналист М. Фридлянд в «Журнале журналов». — Где принцессы Ваши, где лимузины и ананасы? Он стал республиканцем, наш великий футурист. Воспевает Временное правительство и Совет Рабочих депутатов». Речь шла об участии Северянина в «Первом республиканском поэзовечере», который состоялся 13 мая 1917 года в Москве в зале Синодального училища. Северянин сотрудничает с Союзом деятелей искусств и 3 января 1918 года выступает на вечеринке поэтов и артистов.
В Рождество, пользуясь всё ещё праздничными днями, Северянин устремился в Тойлу, чтобы подготовить жильё и всё, связанное с будущим переселением в эстонский посёлок, и через два дня возвратился в Петроград. Поездка зимой в дачную местность и в обычное время сопряжена с трудностями, но в условиях военного и революционного хаоса, голода и разрухи собрать в дорогу старую мать, не привыкшую самостоятельно платок повязать, артистичную, но непрактичную Домбровскую!.. Позаботиться о тёплых вещах, о провизии, упаковать любимые книги, фотографии, письма, — и во главе
