— О! Отличная идея — именно это я и собираюсь сделать, — за дверью послышались шаги стражников, и грубым движением юноша толкнул своего недавнего собеседника в бассейн с водой, пнув подальше его оружие. В этот момент открылась дверь, и на пороге появился капитан ночного караула:
— Мой господин, с вами всё в порядке?! Мы слышали шум.
— Я в полном порядке! Не видишь, тут ни кого нет — только я один, — Ио опустил голову в воду и, найдя губы Джона, передал ему спасительную дозу кислорода — и надо сказать, как раз вовремя — ещё чуть-чуть и тот обнаружил бы себя, что не сулило ничего хорошего для обоих.
Демонстративно вытерев чёлку полотенцем, Ио скорчил рожицу оскорблённой невинности:
— Капитан, если это всё, то, смею надеяться, что вы оставите меня в покое?
Капитан отсалютовал и вышел.
Ио помог Джону выбраться из бассейна и подал ему полотенце:
— Возвращайся домой, пока я тебя отпускаю.
— Надо же, он делает мне одолжение! — в гневе закричал Джон, — Без неё я не уйду! — он схватил парня за ворот рубашки:
— Не шути со мной, мальчик. И, без фокусов. Не смей мне лгать. Говори же, заклинаю. Где она? Ради этого ты готов развязать войну? Нет, ты просто больной!
Не дав даже опомниться, Шнайдер схватил Джона за волосы и со всей силы швырнул на пол. Ударившись о бортик бассейна, Джон на мгновение потерял сознание — по лицу стекала струйка крови.
— Знай своё место! — вырвалось у него, — Ни кто не смеет мне указывать!
С таким же наслаждением Ио бил его по животу, по бокам, по спине:
— Я не собираюсь падать перед тобой ниц и на коленях умолять отказаться от неё. Я лишь забираю то, что моё.
— А я так не думаю, — Джон свёл брови в неистовой попытке подняться, — Маргарита не твоя вещь, чтобы ты распоряжался ею. Предоставь ей самой решать, кому она готова отдать своё сердце и свою душу, я же приму любой её выбор. Пусть Маргарита сама мне скажет в лицо, что предпочитает тебя, а, до тех пор ты — мне не соперник, — схватив парня за стопу, он резко потянул на себя, не удержавшись, юноша растянулся во весь свой немаленький рост рядом на полу.
Вставая, Джон сплюнул кровь и попытался дотянуться до меча, Шнайдер тем временем успел перекатиться и, вскочив на ноги, тоже достал оружие:
— Ты так уверен, что готов поставить на это свою жизнь? — мечи со звоном скрестились.
— Я не просто уверен — я знаю. Неужели в тебе не осталось ничего от мужчины, что ты готов взять женщину против её воли? И, только попробуй ей что-нибудь сделать, Шнайдер, я тебя из-под земли достану. Слышишь?! — и ни кто из них не желал уступать, оба были равны в мастерстве.
Ио мило улыбнулся:
— Ух! Как я испугался. Как мне страшно. Если бы ты знал, с каким удовольствием вот этими пальцами раздавил бы я твоё сердце. Ты будешь молить о смерти, как о величайшем благе. В любви, и на войне все средства хороши — так, ведь, говорят? Я люблю ЕЁ, и ты ничего не сможешь с этим сделать, — пот и кровь застилали глаза, они уже не видели куда целились — по корпусу, по плечам, по голеням…Клинки с жадностью пили кровь. Секущие удары сыпались с чудовищной силой и молниеносной скоростью. Глаза обоих горели одинаковым пламенем, одной страстью.
На звуки сражения прибежала стража.
Сбив с ног одного стражника, и обезоружив второго, Джон стремительно вылетел за дверь.
— Если хочешь, то можешь поискать её — желаю удачи, — Ио вытер кровь с рассеченной переносицы, — Только её тут нет. Она мертва, и это я убил её — ты это хотел услышать?! Она больше не твоя, и не моя. Её больше нет. Ласкаво просимо до мого пекла, князю![33]
Наспех перевязав наиболее серьёзные раны обрывками собственной одежды, Джон свернул в боковой коридор, спасаясь от преследовавших его стражников. Его шатало из стороны в сторону, оставляя кровавые следы на стенах, а глазами он уже с трудом различал что-либо перед собой. Стражники неумолимо приближались. Тыльной стороной ладони он на последнем усилии постучал в первую попавшуюся спасительную дверь.
Сквозь шум борьбы и крики стражников, Маргарита услышала, что кто-то отчаянно стучит в дверь её комнаты. Открыв её, она обомлела:
— Нашел… — прошептал он разбитыми устами, его глаза, которые она сумела рассмотреть на выпачканном грязью и кровью лице, пронзили её в самое сердце. Тёплый взгляд родных глаз разбудил похороненные в дальних уголках памяти воспоминания, но, это длилось какое-то мгновение, и Маргарита не дала этим чувствам овладеть собою. А он всё смотрел на неё и смотрел — и не мог насмотреться.
У него не осталось больше сил. Обхватив её шею, он повис на ней, склонив голову ей на плечо. Больше он сказать уже ничего не смог. Взор его затуманился, голова бессильно запрокинулась назад, руки разжались — и он упал на пол у её ног.
С огромным трудом она перенесла безвольное тело раненого на кровать. В этот момент в двери вломилась стража:
— Госпожа, мы ищем беглого лазутчика. Следы его крови привели нас сюда.
— Его вы ищите? — девушка показала в сторону кровати, — Вам известно, кто он? В чём его вина?
— Нет, госпожа. Нам только велено доставить его, — доложил караульный.
— На этом всё — можете убираться. Он умрёт на моих руках, — слова вырвались сами, а голова запылала огнём. Когда-то она уже говорила их. Когда-то…
— Но, у нас приказ! — капитан караула сделал шаг вперёд.
— И, что? Вы поднимите руку на госпожу, чтобы добить раненого? Рискнёте? — холодно ухмыльнулась она, грозно сверкнув глазами.
— Но, приказ… — попытался возразить стражник.
— Вон отсюда, я сказала! — кнут Маргариты засвистел над самыми головами оторопевших охранников, которые разумно предпочли ретироваться пока, собственно, сами не распрощались со своими головами.
Снова отрывки снов… Болезненные воспоминания… Она села на пол, сжав голову руками — эти воспоминания приносили ей нестерпимую боль… Когда-то это уже было. Когда — то давно… Вот так же она не позволила, чтобы на её глазах добили умирающего.
Кто она? Что было в прошлом?
Кто этот парень? Почему она не дала его убить? Она была почти уверена, что минуту назад была другим человеком, что тогда говорила ОНА, другая она…
Неужели прошлое никогда не оставит её в покое?
Или она сходит с ума, и это — плод воспалённого воображения?
Её размышления прервал стон раненого. Маргарита принесла таз с водой и побольше чистой материи.
И вот, когда раны были промыты и перевязаны, несмотря на отчаянное сопротивление, заканчивавшееся потерей сознания «пациента» от каждого прикосновения, Джон открыл глаза:
