съезжаться ровно в шесть часов вечера. Отдохнувшие, посвежевшие после утомительного и жаркого дня, бесконечно счастливые, Олег и Таня вместе с обоими Аксеновыми, Винденко, со своими новыми кубинскими друзьями – Антонио Саласаром, Каридад и Рикардо Марреро – встречали их на верхней ступеньке террасы, принимая поздравления.
Рикардо давно снял поварскую куртку, под которой оказался ловко сидящий на нем парадный китель летчика военно-воздушных сил Кубы с двумя орденами на груди.
– Он у меня храбрый, милый мой сокол, – шепнула Каридад Тане. – Когда мы поженились, Рикардо только окончил училище, а теперь вот капитан.
Первыми поздравить молодых приехали члены оргкомитета фестиваля. За ними – летчики и служащие гаванского аэропорта. Потом большой группой появились советские молодые специалисты – работающие на Кубе врачи, геологи, мастера скоростного бурения, инженеры, монтажники и наладчики электронных систем управления и различного автоматического оборудования.
Сразу следом за ними приехало несколько машин с работниками Национального Комитета и Гаванского горкома Союза молодых коммунистов Кубы, а затем к воротам виллы подкатил новенький красный “Икарус”, из которого высыпали бойцы молодежного интернационального строительного отряда “Фестиваль-Куба”.
У каждого из них в руках флажки и яркие шелковые вымпелы с гербом своей страны. Каждая пара гостей юноша и девушка – в ярких национальных костюмах, вручая вместе с цветами и памятными подарками флажки и вымпелы молодым, горячо просят взять эти маленькие сувениры с собой в дальний путь вокруг Южноамериканского континента.
– Видишь, Олег Викторович, – наклонился к молодому капитану Винденко. – Для нас фестиваль уже начался.
– Может быть, пора приглашать к столу? – тихонько спросила у Каридад невеста.
– Подожди, Танюша, еще две-три минутки подожди.
В этот момент в раскрытые ворота виллы въехала большая, сверкающая черным лаком и никелем, “Чайка”. На ее передних крыльях с каждой стороны трепетали по два флажка – кубинский и советский.
– Вот теперь все! – воскликнула Каридад, и глаза ее радостно заблестели. – Он сдержал слово. Это, Танюша, посол Советского Союза.
– Неужели? – растерялась Таня.
Она невольно сделала шаг вперед, навстречу машине. Олег стал рядом. Подтянутый, серьезный, сосредоточенный. Каридад тоже было шагнула вперед, но Рикардо легонько придержал ее за руку.
– Погоди, Кари. По-моему, это не только посол.
Дверца машины открылась. Из нее вышли двое. Первый – стройный, русоволосый, голубоглазый, почтительно пропустил вперед высокого широкоплечего мужчину с седеющими прядями волос, одетого в простую полувоенную куртку защитного цвета.
Все на секунду замерли, а потом из конца в конец старого парка разнеслось радостное, многоголосое:
– Вива президенте!
– Вива Куба!
– Вива коммунисте!
Президент республики подошел к террасе, крепко пожал руку Олегу, нежно, словно отец родную дочь, поцеловал Таню.
– Счастья молодым. Счастья и радости на все годы совместной жизни. И пусть их будет очень много, – выразительно произнес он, энергично взмахнув рукой жест, который хорошо знали миллионы людей во всем мире.
Ему, как и другим гостям во время поздравления молодых, по обычаю подали бокал красного вина. Он отпил глоток, усмехнулся чему-то своему, снова посмотрел на Олега и Таню. Потом сказал громко, чтобы всем было слышно:
– Вино наше кислое, но это наше вино, говорил когда-то замечательный кубинец Хосе Марти. Однако мне сегодня почему-то слышится в нем привкус горечи.
У Каридад от удивления поползли вверх брови. Она встрепенулась, хотела что-то сказать, но, уловив лукавые искринки в молодо блестевших глазах президента, сдержалась.
– Что-то горчит и горчит… Просто горько! – сделал он ударение на последнем слове. -Ведь именно так приветствуют на свадьбе молодых по старому русскому обычаю?
Вокруг засмеялись, захлопали в ладоши. И вот уже все скандируют хором:
– Горь-ко! Горь-ко! Горь-ко!
Это была удивительная свадьба. Веселые остроумные тосты сменялись чудесными танцами, где перед женихом, невестой и их гостями задорную польку танцевали поляки, стремительный чардаш – венгры, удалую плясовую – русские, искрометный гопак – украинцы, темпераментную тарантеллу – испанцы. Неугомонные самодеятельные певцы, танцоры, импровизированные ансамбли соперничали в своем вдохновении с виртуозностью и мастерством лучших артистов республики.
В разгар веселья Аксенова и Винденко подозвал Антонио Саласар.
– Идемте в альтанку, товарищи, есть весьма важные новости, – тихо сказал он.
Оба молча последовали за ним в глубину парка.
– Молодого капитана пока, пожалуй, беспокоить не нужно. Да, собственно, теперь уже и оснований к этому нет. Но вы должны знать. А завтра и ему расскажете. Дело в том, что опасения ваши подтвердились. На тримаран была совершена попытка нападения. Под водой.
Со стороны пирса. Точнее – от нефтяного причала. Двое в легких скафандрах пытались подобраться к судну с пневматическими торпедами. Локатор тримарана обнаружил их в пятидесяти метрах за несколько секунд до пуска торпед… Услышав тревожный зуммер и увидев на экране четкие контуры двух людей, позы которых весьма определенно говорили об их намерениях, четверо наших ребят бесстрашно бросились в воду. Террористы испугались, оставили торпеды и попытались скрыться, но через несколько минут оба пошли ко дну. Как оказалось – отравление. Запасные баллоны с кислородом, на которые оба переключились, несли с собой смерть…
Опознать трупы пока не удалось. Торпеды обезврежены. Взрывчатки в каждой из них хватило бы, чтобы разломить пополам крейсер.
Я попросил кого следует, чтобы немедленно установили скрытую, но плотную охрану виллы, исключающую любое вторжение незваных гостей. Каридад и Рикардо съездят сейчас на аэродром, организуют охрану самолета. Да и о погоде на завтра и здесь, и в Сантьяго-де-Куба у синоптиков не мешает уточнить. Кто-то явно заинтересован не выпустить тримаран и его экипаж на старт регаты. Возможно, просто будущие соперники и их боссы. Но не исключено и совсем другое. Мне кое-что известно о значении тримарана. Оргкомитет отдал распоряжение сопровождать ваше судно двум спортивным комиссарам, каждому – на отдельном катере. Один из них – Андрей Аксенов. Второй – известный болгарский мореход, капитан дальнего плавания Георг Георгов.
– Не тот ли, что на легкой яхте в одиночку за год всю землю обошел? – спросил Винденко. – Я его хорошо знаю. Отличный моряк.
– Да, он. Георгов наш давнишний друг. Если помните, он и свое кругосветное плавание начал и окончил в Гаване. В первые дни 1978 года. Давненько это было…
Они подходили к террасе, когда где-то совсем рядом оглушительно грохнул пушечный выстрел.
Вздрогнув от неожиданности, Таня прижалась к Олегу.
– Что это?
– Время, – коротко ответил сидящий рядом Рикардо.
Вокруг весело рассмеялись.
– Это пушка. Старая медная пушка в крепости Ла Кабанья по такой же доброй древней традиции ежедневно ровно в двадцать один час сообщает гаванцам, что вечер кончился и наступает ночь, – пояснила Каридад.
Действительно, как-то сразу стало темно. На черном небе сияли крупные, казалось, очень близкие звезды.
