Посвежело. Ветви деревьев старого парка бодро зашелестели листьями под легким бризом.
Антонио что-то сказал одному из дежурных парней.
Тот кивнул и растаял в темноте парка. А через минуту в аллеях и просто на деревьях вспыхнули сотни разноцветных веселых фонариков. В парке стало светло, как днем. Невидимые музыканты снова взялись за свои гитары и трубы. На этот раз они играли вальс.
– Иоганн Штраус… Какая прелесть! – воскликнула Таня. – И как хорошо играют! Просто нет сил усидеть на месте. Но в этом платье…
– А ты пойди переоденься, – живо откликнулась на сетования невесты Каридад.
– Правильно, – поддержал ее подошедший Антонио. – Оба идите переоденьтесь, – улыбнулся он Олегу своей ослепительной улыбкой. – Да и ты, Кари, тоже. Пусть Рикардо в своей машине отвезет тебя на аэродром. Не нравится мне что-то этот ветер. Уточните там у синоптиков погоду. И сумки, и подарки – все отвезите заодно туда. Мы с Рикардо уже говорили об этом.
Он не против. Да, не забудьте захватить флажки и вымпелы.
Он взял Каридад под руку и отвел в сторону.
Рикардо остановил свою машину прямо напротив входа в диспетчерскую. В светящемся за кустами окне было видно, как старый Клименте Креспо стоя разговаривал с кем-то по телефону.
Каридад вошла в диспетчерскую, неся в руках три громоздкие сумки.
– Добрый вечер, папаша Креспо, как здоровье? Что это вы в ночь дежурить решили?
Старик сердито насупился. Потом неожиданно улыбнулся.
– Будто не знаешь, стрекоза. Сама всю молодежь на свадьбу утащила… Как они там, довольны или спят за столами?
– Что вы, папаша Креспо! Так отплясывают, что скоро без туфель останутся. И девушки, и парни, и даже степенное начальство. Ты скажи лучше, как погода на утро? Не задержит случайно наш вылет?
– А ты, голубушка, сама слетай к синоптикам, уважь старика. Телефон что-то у меня барахлит. Только что звонил связистам, чтобы прослушали линию. Видела в окно, поди, как я их отчитывал?
Каридад кивнула.
– Ты на чем приехала? Автобусом или попутной?
С такими сумками небось тяжело автобусом-то?
В голосе его звучало сочувствие.
Каридад смотрела в окно. Машины за кустами не было видно.
– Попутчик добрый нашелся, подвез, – сказала она старому диспетчеру. – А сумки эти не очень тяжелые, хоть и большие. Наряды там свадебные. Я их утром с собой заберу. В самолет. А пока пусть у вас тут полежат. Я тем временем сбегаю к синоптикам.
Она направилась к двери.
Рикардо не слышал их разговора, но видел, как папаша Креспо почтительно проводил его жену до дверей своего кабинета и даже вышел вслед за ней в коридор.
Послышался стук легких каблучков Каридад.
– Ты подожди, дорогой, минут пять. Я к синоптикам сбегаю.
Рикардо снова остался один. Через минуту он увидел, как в диспетчерскую возвратился старый Клименте.
Ему бы давно на пенсию по здоровью, да не хочет. Скучно одному дома. Говорили, что в 1961 году был тяжело ранен. Из-за этого он и семьей будто бы обзавестись не мог. Так и жил с тех пор один.
В руках старый диспетчер держал завернутый в бумагу пакет, похожий на толстую книгу. Клименте погладил его рукой, улыбнулся и, подойдя к сумкам, сунул его поглубже в одну из них. Потом подошел к телефону, набрал номер и что-то коротко сказал в трубку. Положив ее на рычаг, он достал из тумбочки стола термос, сверток с едой и стал ужинать.
Каридад вернулась быстро.
– Все в порядке, – сказала она. – Прогноз на завтра отличный по всему острову. Я скажу об этом папаше Креспо, и мы можем ехать обратно. Просьбу Антонио начальнику охраны порта я тоже передала. Он сказал, что после полуночи поставит у самолета часового.
Она исчезла за дверью.
– Ну как, дочка? – приветливо встретил ее Клименте. – Кофейку налить чашечку, или спешишь?
– С погодой все хорошо. Самолет отправляется ровно в шесть. Мы будем здесь все за полчаса до вылета.
Она уже подошла к двери, когда Клименте окликнул ее.
– Ты вот что. Сумки-то свои отнеси сразу в самолет. Вот он, совсем рядом. А то мало ли тут всякой шпаны вертится. Не дай бог я засну…
Каридад согласилась. Папаша Креспо прав, всякое может случиться. А там чужие вещи.
Пожелав папаше Креспо спокойного дежурства, она, захватив сумки, вышла из кабинета. У самой двери Рикардо молча взял у жены две сумки и пошел вслед за ней к самолету.
– Что это за сувенир старик молодым подсунул? – спросил он, подходя к трапу. – Книгу или древнюю шкатулку?
– Какой сувенир? – удивилась Каридад. – Он ничего не сказал мне. Да и не похоже это на него. Всем в порту известна его… бережливость.
Выслушав мужа, Каридад поставила свою сумку на ступеньку трапа. Открыла застежку. Белые брюки, смокинг, разноцветные флажки, рубашка… На самом дне лежал пакет, завернутый в вощеную бумагу, о котором говорил Рикардо.
– А я – то думаю, чего вдруг сумка так потяжелела. Килограммов пять, не меньше, – приподняла она пакет на руке. – Даже для книги многовато. О! Конечно не книга! Это часы. Слышишь?
Она прислонила ухо к пакету.
– Тикают.
Рикардо мгновение оцепенело смотрел на руки жены. Лицо его побелело.
– Дай! – шепотом выдохнул он из себя и, забрав пакет, быстро пошел с ним в сторону от самолета.
У первого же фонаря он остановился. Осторожно положил пакет на землю, развернул.
Да, он не ошибся. Это не кровь громко стучала у него в висках. Это, отсчитывая секунды, двигалась по циферблату большая красная стрелка. Две другие, поменьше, светящиеся слабым зеленоватым светом, показывали шесть часов двадцать минут…
Подошла Каридад, стала рядом.
– Что это? – тихо спросила она.
– Мина замедленного действия. Должна взорваться… Вы когда отлетаете? Ага… Значит, через двадцать минут после взлета. Прямо в воздухе. Хороший сувенирчик… И нашим гостям, и тебе, и экипажу. Какая мерзость! Святоша… Правду говорят, что дьявол на старости лет идет в монахи. Его надо немедленно арестовать. Пошли скорее! Я его сам…
– Нет, погоди, дорогой. Я знаю, что ты у меня храбрый. Но сейчас этого делать, пожалуй, не надо, – твердо сказала Каридад. – Я сейчас, наоборот, зайду к нему еще раз и скажу, что все в полном порядке, мол, сумки положила в грузовой отсек и часовой стоит у самолета. Пусть папаша Креспо спокойно дежурит до утра. Тогда вместе с ним останутся спокойными те, кто поручил ему это сделать. Иначе они предпримут что-нибудь другое.
Она смотрела, как Рикардо заворачивает мину в бумагу.
– Ее мы отвезем в Комитет безопасности. Раньше времени она ведь не взорвется. Пусть они там
