(Проходит мимо Сганареля и поглядывает на него.)
ЯВЛЕНИЕ ПЯТНАДЦАТОЕ
Сганарель, Селия у окна провожает глазами Лелия.
Сганарель (про себя).
Он недвусмысленен в нападках на врага. Я так же поражен, как если бы рога На голове моей поднялись прихотливо.
(Глядя вслед ушедшему Лелию.)
Так поступать со мной, однако, некрасиво.
Селия (выходит из дому; про себя).
Как! Лелий здесь, а я не знаю ничего? Кто от меня мог скрыть присутствие его?
Сганарель (не видя Селии).
«Счастливец! Обладать красавицей такою!» Попробуй повладей подобною каргою, Из-за которой я теперь наверняка И рогоносцем стал и в роли дурака! Но, несмотря на все случившиеся штуки, Я остаюсь как пень стоять, сложивши руки! Мне надо было бы его поколотить, В него комком земли иль камнем запустить И, чтобы отомстить и хорошо и скоро, Созвать соседей всех, крича: «Держите вора!»
Во время речи Сганареля Селия постепенно приближается и, желая заговорить с ним, ждет, когда его возбуждение уляжется.
Селия (громко).
Тот, кто входил сюда и кто стоял вон там И с вами говорил, — давно ль знаком он вам?
Сганарель.
Что он знакомец мой — не думайте напрасно: Знакомый он жены.
Селия.
Как вы бледны ужасно!
Сганарель.
Не ставьте мне в вину невольную печаль. Пусть вздохи тяжкие текут без счета вдаль!
Селия.
Но почему глядите вы так скорбно и уныло?
Сганарель.
Не из-за пустяков. Мне все теперь постыло. Но, черт возьми, тому я дорого бы дал, Кто в положении моем смеяться б стал! Отныне дни пойдут, и каждая неделя Усугубит позор бедняги Сганареля. Что честь украдена — не страшная беда, Но имя доброе пропало навсегда.
Селия.
Как?
Сганарель.
Правду говоря, вот этот франт без чувства Наставил мне рога по правилам искусства. Я окончательно и твердо убежден, Что тайно видится с моей женою он.
Селия.
Как! Тот, кто только что…
Сганарель.
Да-да, от вас не скрою: Друг в друга влюблены они с моей женою.
Селия.
Ах, знала я: возврат сей тайный не к добру. Я чуяла за ним коварную игру И задрожала вдруг, его увидев снова, Охваченная вся предчувствием худого.
Сганарель.
Я вашу доброту считаю неземной, Ведь далеко не все так бережны со мной, И многие друзья, узнав мои печали, Не плакали со мной, а только хохотали.
Селия.
Бывают ли когда поступки так черны? Где наказание, достойное вины? Но как ты можешь жить по-прежнему беспечно, Не оплатив такой измены бессердечной? Возможно ль это? Нет!
Сганарель.
Увы! Не «нет», а «да».
Селия.
Предатель! Негодяй! Без сердца и стыда!
Сганарель.
О добрая душа!
Селия.
Нет-нет, все муки ада За грех ужасный твой — лишь слабая награда.
Сганарель.
Недурно сказано!
Селия.
Так поступаешь с той, Что воплощенною являлась добротой!
Сганарель.
Ах!
Селия.
С сердцем бедным той, чье каждое биенье Достойно не было обиды и презренья…
Сганарель.
Согласен.
Селия.
…что вовек… Но как посмел!.. И что ж, Одна об этом мысль — для сердца острый нож.
Сганарель.
Не горячитесь так, голубушка родная, Вы чересчур добры — вас слушаю рыдая.
Селия.
Но не воображай, что я мою тоску В пустые жалобы бесплодно облеку! Желанье мести мне жестоко сердце гложет, И уж ничто меня остановить не сможет.
(Уходит.) ЯВЛЕНИЕ ШЕСТНАДЦАТОЕ
Сганарель один.
Сганарель.
О, пусть подобных бед не ведает она! Отмщением моим, как ангел, вся полна, Но гнев ее, моим навеянный позором, Мне должен послужить уроком и укором: Переносить без слов и терпеливо так Бесчестие свое способен лишь дурак. Бежим искать врага, покажем негодяю, Что я решителен и что я мстить желаю. Пусть он узнает, плут, что честь мне дорога, Ужо я отплачу мерзавцу за рога.
(Сделав несколько шагов, возвращается.)
