class="v">Не крокодил ли это в местах, изобилующих водами?
С арканом, крепко привязанным к седельным ремням,
С луком и со ста стрелами из белого тополя
Вступил на поле битвы храбрый муж,
В руках у него — [меч-] крокодил, под ним — [конь-]дракон.
Сколько он ни проявлял твердости на пути стойкости, [это] не принесло никакой пользы. Наконец один из отрядов этого великолепного войска [врагов] окружил его величество [Рустам-хана]. Его стащили с седла и бросили на землю, стрелой нанесли ему рану, и в конце концов он скончался от этой раны. Из этого дворца бренного мира он направился в прекрасный вечный райский сад. [Изречение]: “Нельзя избежать того, что предначертано судьбой, и нет средств против испытаний, [посылаемых] ею”[585].
Двустишие
Не отказывайся от повиновения [богу], а вырази покорность,
Ибо воля в руках предопределяющего бога.
Да, на речном берегу власти и счастья не произрастал еще такой кипарис, который не склонился бы от урагана бедствий; на небе величия и великолепия не сияло такое солнце, которое в конечном счете не подверглось бы бедствию затмения.
Руба'и
Поскольку все, что есть в мире, [подобно] ветру,
Поскольку во всем, что существует, есть изъян и разрушение,
То считай все, что есть в мире, несуществующим
И вообрази существующим то, чего нет в мире.
Его величество [Абдулла-хан], несмотря на это обстоятельство, тронул коня храбрости и, как саламандра, вошел в центр огня битвы. От накала битвы и жара сражения он воспламенился, как огонь, и пришел в ярость. /75а/ Однако волны битвы бушевали с такой силой, что невозможно было их усмирить, скопление орудий войны было таким, что [даже] часть их не умещалась в воображении старого и малого. Поэтому столпы государства и вельможи его величества [Абдулла-хана] из-за коварства немилостивой судьбы свернули ковер сражений и отказались от [игры в] нарды войны. Движимые сильной преданностью [хану], они взялись за поводья коня шаханшаха и не допустили его к [участию] в битве. В составе войска его величества [Абдулла-хана] они благополучно подняли знамя отступления. Переправившись через Джейхун, они двинулись в Балх.
Битва благородного хапана [Абдулла-хана] на берегу Аму, в местности Фараб, с султаном Са'ид-ханом и Дустим-султаном ибн Борак-ханом
Говорит посланник Аллаха, да благословит его Аллах, да приветствует: “Рай под сенью мечей”[586]. Благословенный хадис имеет следующий смысл, который выступает из-за завесы, словно луч солнца, освещающего мир. Владыка царства, всевышний и всесвятой [бог] помещает высокий рай под сенью блестящих, как молния, мечей справедливых хаканов, благодаря покоряющим мир мечам справедливых султанов раскрывает перед повинующимися божественным законам пророка врата наслаждения высочайшим раем. Из этих прекрасных слов вытекает следующее. Цветущее состояние дерева надежд и деяний зависит от капель, падающих из меча-источника, свежесть саженца упований и счастья зависит от реки сверкающего меча. Итак, достигает высоких целей тот, кто вступает на поле брани без страха и опасения; включает страны мира в сферу [своих] владений тот, кто на поле битвы не отворачивается от меча, [несущего] бедствия.
Четверостишие
Кто не поднимал меча, блестящего, как солнце,
Того судьба не осыпала золотом с ног до головы,
Ведь пока бутон не испытает мучений от терний в розовом кусте,
Он не превратится в розу.
Подтверждением [изложенных] обстоятельств, приведенных слов служит положение дел великого и славного хакана [Абдулла-хана]. Суть этих слов в следующем.
В то время хакан, подобный Сулайману, [Абдулла-хан] по воле судьбы и из-за победы и господства мятежников вместе с несколькими братьями, такими, как Хусрав-султан, Мухаммад-султан, Дустим-султан, жил в Андхое и Шибиргане. Тогда Науруз-Ахмад-хан согласно [своему] обещанию передать управление Бухарой султану Са’ид-султану с войском, числом большим, чем превратности судьбы, с армией, [многочисленной], как пески пустыни, не поддающейся исчислению и определению, в [месяце] раджаб 962/май — июнь 1555 года, что соответствует /75б/ году Зайца, напал на Бухару. Он окружил ее крепость, уподобив [ее] точке в [центре] окружности, и приготовил оружие и снаряжение для захвата крепости.
Месневи
Он так плотно окружил крепость,
Что закрыл проход ветру.
Когда он поднял знамя с решимостью завоевать [крепость],
Он сделал тесным мир для людей внутри [крепости].
Когда осада крепости затянулась до трех месяцев, правитель Бухары Бурхан-султан ввиду таких чрезвычайных обстоятельств написал челобитную и направил ее к подножию высочайшего трона [Абдулла-хана] через мирзу Валиджан джалаира, который по иронии судьбы покинул счастливую свиту [Абдулла-хана] и перешел ко двору Бурхана. В ней сообщалось следующее: “Я — раб и слуга [государя. У меня], покорного, смиренного, от исключительной преданности к его величеству счастливому [хану] следующая просьба: чтобы он оказал покровительство несчастным, терпящим бедствия от небес, и [своей] безграничной, беспредельной милостью спас узников в крепости несчастья от пучины гибели. И если благодаря любезности его величества я избавлюсь от этих бедствий, то как вознаграждение за это я оставлю ему Бухару. Вдев голову желаний в кольцо повиновения, довольствуясь местом у коновязи [хана], проведу жизнь в рабстве”.
Согласно этой [просьбе] его величество могущественный [Абдулла-хан] от великого рвения, сопутствуемый счастьем, под счастливой звездой, подняв победоносные знамена, направился к Бухаре. Мисра: Судьба — помощник [ему], звезда — путеводитель к счастью.
Это было в месяце рамазан упомянутого [962/1555] года, когда судьба от исключительной жары и сильного зноя напевно произносила [следующие] стихи:
Снова огонь солнца превратил Рака[587] в саламандру,
Он осветил цветник мира, уподобив [его] храму огнепоклонников,
Не думай, что это искры злого скорпиона в дыму,
Красная сыпь покрыла тело дыма,
Позже, когда ночь превратилась в день,
Днем жар солнца выжег все на земле.
[Абдулла-хан] шел с тремястами всадниками, вооруженными мечами, мстительными воинами, каждого из которых можно было считать Рустамом или Исфандийаром.
Стихи
[Это —] войско, не испытавшее горечи поражений,
Войско, не испробовавшее яда бегства,
[Где] все имеют дело с острым копьем,
С разящим индийским мечом.
Конь под ними словно рыкающий лев,
Копье в их руках словно проворная змейка.
В числе [их] были эмир Турум дурман, Тардика-хан кушчи, Таниш-бий джалаир, Джангельди-бий утарчи, Аким мирахур, Аким-бий джалаир, Кулбаба кукельташ, Джултай-бий хитай, Дустим-бий чашм ва абру, племя которого тан-йарук, Бики-бий бахрин, мулла Килдиш маджар,
