И?
– И… команды уже объявили, что начинают поиски талантливых игроков, и, я так понимаю, обо мне в информационном поле было мало что известно. Насколько я понял со слов Эли, им нужно больше сведений, особенно о личной жизни. А я как раз только что познакомился с Райан…
– Бывшей подругой Диего Лоренца, – вставил мой брат.
– Позвольте? Кхм. – Райан прочистила горло. – Мы встречались совсем недолго, и наши отношения не были… близкими…
Она нервничала и потому активно жестикулировала, чувствуя, что должна оправдываться перед моим козлинским старшим братом. Дюк поднял брови:
– О?
– Она пытается сказать, что Диего на самом деле не хочет отношений. Они пару раз сходили на свидание, точка, конец истории.
– Хм… – И Дюк вернулся к первоначальной теме – вот уж кто никогда не теряет мысль. – Так что ты там говорил?
– Я встретил Райан именно в то время, когда Эли попросил меня найти себе девушку, которую большинство людей сочли бы… не знаю, как лучше сказать… Ну, скажем, приличной.
– А ты такая? – Его взгляд многозначительно переместился на Райан.
Она быстро заморгала, указывая на себя пальцем:
– Я?
– Да, ты. Ты приличная девушка?
– Господи, Дюк, ты не мог бы?.. – прорычал я. – Могу я продолжить рассказ или ты и дальше будешь перебивать меня глупыми вопросами?
– Это не глупые вопросы – они уместны.
Все-таки не очень.
– Не важно. Дай мне закончить мою историю.
Он скрестил руки на груди и откинулся на спинку кресла.
– Хорошо.
Как будто мне нужно его разрешение. Хотя, справедливости ради, надо признать, что этот дом действительно принадлежит ему. Мы просто живем здесь по его милости, так что можно счесть это его налогом на собственность или арендной платой.
– Итак, я познакомился с Райан, и по какой-то причине мы сразу просто… сошлись.
Тут уж Райан фыркнула, и мы оба посмотрели на нее.
– Сразу сошлись? Да я терпеть тебя не могла, помнишь?
Я ухмыльнулся:
– О да, такое не забывается. – Я посмотрел на Дюка: – Она действительно терпеть меня не могла, что, по сути, делало ее идеальной кандидаткой. Поэтому я попросил ее помочь мне, оказать услугу, и она согласилась.
Дюк немного помолчал.
– И почему же ты согласилась, если терпеть его не могла? Что тебе это дало?
Я сжал ее руку.
– Ничего не дало, но в то время я думала, что он редкостный придурок и ему нужно преподать урок. Прошло совсем немного времени, и я поняла, что это не так. И в итоге… – Она пожала плечами. – Я помогла ему, потому что он мой друг.
– Твой друг, – невозмутимо откликнулся Дюк.
– Верно. А потом, как раз когда между нами все стало серьезно, разразилась эта история и чуть все не разрушила.
– Значит, между тобой и блондинкой на фотографии ничего не было?
– Нет, Дюк, разве ты не видел сегодняшний репортаж в перерыве?
– Я посмотрел его в самолете, но мы оба знаем, что даже видео можно подделать.
В этом он прав. Публичные люди, в том числе и спортсмены, постоянно прибегают ко всяким пиар-акциям, чтобы их имя попало в новости, считая, что даже антиреклама – это все равно реклама. Чушь, которую я терпеть не могу.
– Поэтому я хотел приехать и увидеть все сам.
Тут Дрейк с Дрю снова вошли в гостиную, не в силах вынести неизвестности.
– Даллас уже рассказал тебе, что я застукал их за сексом?
Дрейк ел чипсы из тарелки, которую принес мне после того, как съел половину пакета на кухне.
– О боже, – прошептала Райан рядом со мной. – Пристрели меня.
Я почувствовал, как она вжалась в диван, и оттолкнул руку брата, когда он потянулся за очередным кусочком.
– Что за хрень?! Кто так вообще делает? – зарычал я на него. – Райан же сидит здесь, придурок. Нельзя ли без грубостей?
– Да, он сказал мне, что вы были наверху, когда я приехал.
Если кто и умеет сохранять невозмутимое выражение лица, так это Дюк; годы лжи нашему отцу, чтобы избежать наказания, когда мы были детьми, не прошли даром.
Глава сорок седьмая
Райан
Представлять тебя обнаженной – самое продуктивное, что я сделал за весь день.
Даллас
– Даллас уже рассказал тебе, что я застукал их за сексом?
Вот почему эти парни такие? Мне хотелось уменьшиться, слиться с обивкой дивана, а еще лучше – провалиться в бездонную черную дыру.
– Что за хрень?! Кто так вообще делает? Райан же сидит здесь, придурок. Нельзя ли без грубостей?
Я слегка толкнула его локтем, чтобы он заступился за меня или по крайней мере дал понять брату, что комментарий был грубым. Нельзя же говорить первое, что приходит в голову. Или – я не знаю – по крайней мере не делать этого в моем присутствии?
Ребята продолжили обсуждать драму с Тиффани; Дюк рассказал про несколько столкновений с фанатками, сталкерами и мегафанами, потерявшими всякие границы. Поделился историей о Поузи и о том, как однажды спровоцировал драку с одним из ее кавалеров, еще до того, как они начали встречаться.
Я узнала, что у них один и тот же агент, Эли Коэн, и что близнецы еще ни с кем не подписали контракт. Они болтали об Эли и его девушке, их круг доверия кажется невероятно узким. Дюк задавал вопросы обо мне: откуда я (Иллинойс), что мои родители думают обо всем этом (папа в восторге, мама в ужасе), какая у меня специальность (массовые коммуникации). Он не милый и пушистый, но и не полный грубиян. А еще… Сходство между четырьмя братьями поразительное; я бы догадалась, что они братья, даже если бы никогда не видела их вместе в одной комнате и никто не сообщил бы мне, что они родственники. Здоровенные. Угрюмые (за исключением оптимистичного и жизнерадостного Дрю). Густые брови. Толстые шеи. Мощные мышцы. Загорелые. Дюк выглядит дорого – как мужчина, который может зайти в элитный универмаг и купить все что пожелает, потому что может. Дорогие кроссовки. Спортивные штаны, которые, вероятно, стоят дороже, чем вся моя одежда. Худи с капюшоном из ткани, высокое качество которой видно даже оттуда, где я сижу. Он небрит, но стрижка свежая. Волосы короче, чем у его братьев, но такого же цвета. Интересно, они похожи на свою мать, или на отца, или на обоих? Когда они смеются, у них одинаковые улыбки. И голоса у них тоже похожи. Тот же техасский говор. Когда они улыбаются, я не могу не заметить, что у них одинаково ровные белые зубы. Аж противно – настолько хороши собой эти мужчины, и на краткий миг я понимаю Тиффани в том, что она попытала счастья, хотя и выбрала самое неподходящее для этого время. Я сказала – на краткий миг. Очень краткий.
Мне становилось все труднее концентрироваться на словах, слетающих с их губ, по мере того как я все больше сосредотачивалась на их общих чертах и их дьявольски привлекательной
