— Зачем это тебе? — огрызнулась в ответ.
— Хочу знать.
Ее глаза забегали по мне в попытке придумать невразумительную отговорку.
Малыш перестал плакать, притих на руках, как будто понимал, что речь шла о нем. Ох, уж эти рыжие волосы на его маленькой голове. Интересно, какими они были на ощупь. Я бы обязательно к ним прикоснулся и не спрашивал бы разрешения у Вивьен. В данный момент меня интересовало совершенно другое.
— Шесть месяцев, — пролепетала девушка и шумно сглотнула.
— Чей он? — последовал мой вопрос.
Ноги подкосились, с математикой никогда не было проблем. Мысли о возможном отцовстве поражали сердце новой порцией боли. Мальчишка мог быть моим. Нет. Не так. Он и был моим сыном.
Вивьен мало походила на няньку. То, как она прижимала ребенка к своей груди, какими испуганными глазами, полными слез, смотрела на меня, как будто я намерен был причинить ему вред… Во всем этом и был ответ.
— Убирайся, Флойд, — холодный голос отрезвил мой разум. — Тебя больше нет в моей жизни. Ты призрак.
Слова источали яд, резали сильнее ножа, пока она помещала ребенка в кроватку. Пухленькими ручками он держался за деревянное ограждение и глядел прямо на меня, своими лучистыми голубыми глазами.
— Ты…
Мне не хватало дыхания. Я рухнул на колени прямо там, на месте, где стоял. Голову сдавливало в тиски от разных мыслей и догадок, но еще больше от настоящей правды.
— Как же так…
— Он мой! — всхлипнула Вивьен. — Тебе ясно?! А теперь уходи!
Все что пришлось сделать — проглотить предательские слезы, пока ее слова беспощадно хлестали по щекам. Одна назойливая все же успела пробежаться по щетине. Я быстро смахнул ее, и Вивьен, напуганная новым рыданием ребенка, взяла его на руки.
— Я никуда отсюда не уйду, — прохрипел, выдавил из себя эти слова. — Если только с вами.
***
Тело Маршалла оказалось слишком тяжелым и грузным, в быстром темпе от которого было не избавиться. Поясницу скрутила боль, оттого что тащил мертвеца из одного дома в другой, пока сердце ныло в груди от слов и раздирающего на куски взгляда Вивьен. Теперь у меня была семья, которую предстояло оберегать. Я нужен был ей раньше. Она считала, что я виноват во всем, что с ней произошло. А ведь так оно и было, судьба распорядилась иначе. Чувствовал свою вину в том, что однажды подтолкнул девушку к пропасти, когда решающий толчок сделали за меня, практически моими же руками.
Тело ублюдка пришлось оставить в доме по соседству. Когда его обнаружат, мы будем уже далеко. Тачка имелась, оружие его также могло пригодиться.
— Убери пистолет, — произнесла строго Вивьен, когда я вернулся в дом. Ее глаза до сих пор были полны ужаса не только за свою жизнь.
Я расположился на неприметном узком диванчике, пока она кормила грудью малыша. Чуть прикрыв ее, девушка не спускала глаз с меня и револьвера в моей руке.
— Я сказал, что не трону тебя, — убрал за спину пушку, чтобы не пугалась.
— Я тебе не верю.
— Верь.
— Даже не надейся.
— Пожалуйста, Ви…
— Все уже неважно, Флойд. Тебе лучше уйти и оставить нас в покое.
— Ты же понимаешь, что это невозможно.
— Невозможно?
— Тише, он кушает.
Она попыталась запротестовать, но во время спохватилась, крепче прижимая ребенка, который спокойно посасывал оголенную грудь, приложив к ней свою маленькую ладошку.
Несколько минут я смотрел на это действие и только потом поймал себя на мысли: мать и ее ребенок, как одно целое — прекрасное и умиротворенное.
Мои. Вивьен и…
— Как его зовут?
— Тебе на самом деле интересно?
Она оторвала взгляд от малыша, чтобы взглянуть на меня теми же наполненными ненавистью глазами. Вивьен мастерски ковыряла старые раны и также умело штопала их. Но мы были другими, не такими, как раньше, когда могли разрешить все свои проблемы одним знакомым способом. Сейчас все намного было сложнее.
Я фыркнул слишком громко, но старался контролировать свои эмоции.
— Киллиан, — сказала она и вернула взгляд на ребенка. — Киллиан Луи Ньюман.
Ее глаза тут же заулыбались, а я впитывал ее счастливый образ, от которого мне становилось не по себе. Она светилась счастьем. Жить здесь, в этом блеклом доме, среди ненужного хлама и потрепанной мебели, в глуши, вдали от города. Где бурлила жизнь и веселье, она отдала предпочтение отшельнической жизни?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
На теле Вивьен была обычная одежда, на лице — ни грамма косметики, что делало ее привлекательней. Моя Ви изменилась, повзрослела. Стала абсолютно другой, но не менее очаровательной.
И румянец счастья на щеках, пока она глядела на малыша, служил тому доказательством. От нее исходила радость и успокоение. Меня же одаривала взглядом, полным злобой — отчетливая разница, от которой становилось больнее.
Укол в сердце я ощутил, когда мои глаза сконцентрировались на ее руках, в той самой колыбельной, где нежился ребенок. На одном из пальцев руки навязчиво поблескивало кольцо — безошибочный символ любви, верности и подаренного сердца.
Этого не могло быть.
Я вскочил с места, напугав ее. Сцепив за головой руки в замок, ходил туда сюда, сдерживался, чтобы не разгромить тут все к чертовой матери. А она, сидя неподалеку, сжималась, тряслась от страха.
Вдруг я остановился и посмотрел на нее.
Нет, происходящее не могло быть реальностью.
— Уходи.
Ее голос был надтреснутым, мне не послышалось.
— Я сказал, что если уйду отсюда, то только с вами. И мне наср*ть, что ты носишь это, — пальцем указал на ее руку.
Кольцо — всего лишь безделушка, блеском посмеивалась надо мной. Сводила с ума, подговаривая на грех. Я был готов двинуться на Вивьен, но для чего? Чтобы ударить? Или…
Сам не знал. Не понимал.
Отойдя назад, я вновь плюхнулся на диван и накрыл голову руками.
— Мы никуда не пойдем с тобой, Флойд. Ты знаешь почему.
Я не видел ее. Просто смотрел себе под ноги и переваривал все, что происходило в данный момент. Каждый раз в заточении, я представлял себе, что она жила где-то неподалеку. Возможно, с одним из тех, что смотрели на нее охотничьим взглядом во время собраний компании. С ней могло быть все, что угодно, но не это. Не то, что она оказалась здесь, будучи беременной моим ребенком и замужней за каким-то чудаком.
— Тебе не удастся на этот раз украсть меня.
— Вивьен, пожалуйста…
— Хватит!
— Не кричи, разбудишь малыша, — откуда-то во мне появились нотки беспокойства за него.
Спящий комочек в ее руках не шевельнулся, когда Вивьен аккуратно положила его в кроватку, покачала пару раз, а затем вздохнула.
— Зачем ты пришел? — спросила полушепотом, продолжая легонько колыхать маятник кроватки.
— Как видишь, чтобы спасти твою жизнь и не только.
— Очень интересно: сначала посылаешь своих убийц, чтобы поиздеваться и прикончить несчастную, а после, узнаешь, что я все еще жива. Как долго вы репетировали спектакль, который разыграли совсем недавно?
— Я убил Маршалла без раздумий. По-настоящему. Без прикрас. И убью за тебя любого, кто сделает тебе больно.
— Томас, Маршалл… Кто еще?
— Все они заслужили гореть в аду.
— А ты?
А мое время еще не пришло.
— Я не приказывал убивать тебя ни тогда, ни сейчас, — уверил ее без дрожи в голосе.
— Я тебе не верю, — отрезала она вновь.
— Верь, — повторил я.
— Ты всегда так поступал: признавался мне в любви, а на деле, любил только себя.
В ней чувствовалось столько злобы, боли и ненависти, которые, признавал, что заслужил.
— Я говорил правду. Я тебя…
— Нет, — оборвала меня на полуслове. Заткнув ладонями уши, Вивьен бросила раскачивать кроватку. — Не произноси этого вслух.
— Мне очень жаль, что разочаровываю тебя, но это правда.
Я встал с дивана и подошел к ней вплотную, чтобы убрать ее руки и взять в свои. Черт, так скучал по рыжеволосому образу, что свихнулся от одного желания: хотел прикоснуться, пусть бы ничего не ожидал в ответ.
