Кстати, епископ Кирилл II Ростовский зачастую сливается со своим современником Кириллом III Киевским. Последний ныне упоминается под официальным титулом митрополита Киевского и всея Руси. Но удивительный факт – о его деяниях в Киеве нам ничего не известно. Вообще к Киеву он не имел никакого отношения, первые упоминания о нем привязываются к 1250 г., когда он появляется во Владимире. Как сообщает православная энциклопедия «Древо», «вернувшись из Константинополя, Кирилл не мог найти для себя в Киеве приюта и пристанища: город был обращен в пепел Батыем. Кафедральный Софийский собор и митрополичий дом были разорены; Десятинный храм лежал в развалинах; Печерская обитель была покинута иноками; во всем городе едва насчитывалось домов с 200»[91].
Вообще-то греческие патриархи в это время имели резиденцию в Никее, так как Константинополь был захвачен в 1204 г. крестоносцами, но не будем придираться к мелочам. В любом случае картина наблюдается странная. Патриарх при рукоположении назначил Кириллу кафедру в Киеве, а тот взял да и умотал самовольно, обретаясь в Суздале, Новгороде, Ростове, и Сарае-Берке у поганого хана ордынского. Дескать, там «приют и пристанище» лучше. Зато Кирилл III активно сотрудничал еще с одним «киевлянином» – великим князем Киевским Александром Ярославичем Невским, столь же ярым «монголофилом», как и его пастырь, митрополит Киевский и всея Руси. Что, вы никогда не слышали о том, что Александр Невский был киевским князем? Был, правда, в самом Киеве его княжеской ноги почему-то никогда не ступало (возможно, он даже не знал, что историки назначили его княжить в Киеве). Александру Ярославовичу и в Новгороде было неплохо.
В древней русской истории Киев присутствует, как виртуальный довесок, в том числе и в истории церковной. Тот же Кирилл III в 1274 г. ставит епископом Владимира, Суздаля и Нижнего Новгорода киево-печерского архимандрита Серапиона, хотя по официальной версии после разорения Киево-Печерского монастыря Батыем он возродился только в XIV в. На церемонии хиротонисания Серапиона присутствует епископ киевский Владимир (в Киеве у него, только поставленного, видать, дел никаких не было).
В 1274 г. во Владимире, как считается, прошел важный митрополичий собор на котором было принято постановление против злоупотреблений в церкви и утверждено собрание церковных установлений (Номоканон, Кормчая книга). Однако уже в советское время историк Ярослав Щапов объявил, что сей собор проходил в 1273 г. в Киеве. Ну, коли так считает член-корреспондент АН ССР, то так тому и быть, и пусть никого не смущает тот факт, что в разрушенном «татаро-монголами» Киеве русским митрополитам просто негде было проводить столь масштабное сборище.
Мне абсолютно непонятно, почему из разрушенного и обезлюдевшего после батыева погрома Киева митрополит Максим официально перенес свою кафедру во Владимир лишь через 60 лет в 1299 г. Что уж совсем удивительно, так это то, что по общепринятой версии истории, даже перебравшись во Владимир, митрополиты продолжали именоваться киевскими. До переезда исправно поставляемые никейскими и константинопольским патриархом митрополиты, видимо занимались тем, что причитали, глядя на развалины киевских храмов, да тут же приказывали подавать сани и ехали в Орду основывать Сарайскую епархию (1261 г.) и выклянчивать себе ярлыки, ставящие духовенство в привилегированное положение по отношению к его пастве.
Энциклопедия «Древо» пытается объяснить отсутствие киевского митрополита Кирилла III в положенном ему месте, но довольно неуклюже: «Нет оснований для утверждения, будто Кирилл перенес митрополию во Владимир-на-Клязьме. Для Кирилла характерны частые поездки по епархиям, и Владимир стал для него просто резиденцией во время длительных пребываний в Северо-Восточной Руси; особенно в период до смерти Александра Невского (1263) Кирилл управлял митрополией (Киевской? – А. К.) отсюда, ведая одновременно делами вакантной владимирской кафедры». Умер митрополит в Переяславле-Залесском, и его тело, якобы, было отправлено для погребения в Киев, отстоящий от места его преставления на тысячу верст.
Но давайте вернемся к ордынским ханам и продолжим рассказ об их уникально христолюбивой политике. Как сообщает сам Голубинский, ростовский князь Глеб Василькович в 1257 г. женился то ли на дочери, то ли на близкой родственнице великого хана. Но это означает лишь то, что она к моменту женитьбы была христианкой. В тот же год, как считается, на Руси была проведена первая перепись населения с целью упорядочения налогообложения. Единственная, как сейчас бы сказали, категория граждан и юридических лиц, освобождаемых от дани – христианское духовенство и все церковные учреждения. О том гласил ханский ярлык, дарованный русской церкви. И кто после этого смеет утверждать, что Берке был мусульманином? Голубицкий приводит массу фактов, в принципе исключающих приверженность Берке к магометанству, но догмат довлеет и над Евгением Евстигнеевичем, и потому всякий такой факт он объявляет исключением, чудом, и свидетельством «плохой» мусульманистости хана. Он даже спорит с историком XVII в. Абулгази[92], который «уверяет, что Берке, приняв магометанство, повелел указом, чтобы приняли его новую веру и все его подданные».
Вполне возможно, что и Голубицкий, и Абулгази правы оба. Всякий правитель, разумеется, насаждает среди своих подданных ту религию, которой придерживается сам. Поэтому действия хана Узбека, утвердившего ислам в качестве государственной религии Золотой Орды, совершенно закономерны. Но был ли это именно ислам, и именно в том виде, в каком мы его сегодня представляем? Все говорит за то, что ислам и христианство в тот момент еще не разошлись настолько, чтобы иметь какие-то принципиальные различия. Чем восточное христианство отличалось от западного? На Западе господствовал латинский обряд, богослужение велось на латыни, церковные книги писались латынью же. А восточный обряд предполагал, что всякий народ может славить Бога на своем родном языке. Поэтому, кстати, и ныне католическая церковь едина, а православных церквей – десятки. И если тюрки в Средней Азии молились аль-лаху, то есть единому Богу, не по-гречески и не по-русски, это вовсе не значит, что они противопоставляли себя христианам. Славили они единого Бога, но по-своему, почитали местных святых, соблюдали местные религиозные традиции.
Следует понимать, что в докнижную эпоху жесткой унификации обряда просто не могло существовать, потому христианство в Константинополе и Китае очень сильно отличались друг от друга. Да что там Китай, даже в самой ромейской церкви шла непрерывная борьба со всевозможными ересями, одно перечисление которых займет с полстраницы. Так почему бы не предположить, что мусульмане – это очередная христианская ересь? Ересь, разумеется, лишь с точки зрения константинопольских патриархов. Между тем несториане – представители христианского течения, имеющего самый обширный регион распространения, имели своего патриарха в городе Мосуле. Не от того ли их и называли мусульмане? В дальнейшем несторианство трансформировалось в ислам, хотя традиционное несторианство существует до сих пор. Но даже среди арабов – самого мусульманского народа из всех, остались приверженцы православия. Известна была Малоарабская православная церковь под главенством несторианского патриарха, в дальнейшем она присоединилась к Сиро-Яковитской церкви. В Африке до сих пор распространено коптское (копты ведут богослужение на арабском языке) и яковитское христианство.
Вопрос состоит в том, когда произошел раскол между христианами и магометанами. Как будет показано ниже, в России начала XVII в. трудно провести грань между ними. Невозможно порой понять и хроники. Если летопись писана по-арабски и в ней повествуется о том, что хан Берке повелел строить храмы и славить истинного Бога, обращая неверных в праведную веру, то велик соблазн объявить это процессом исламизации. Но если русская хроника восхваляет благоверного ордынского царя Берке за то что он указал строить по всей своей земле храмы на радость правоверному люду и изгнал поганых из городов своих, то понять это можно так, что владетель Золотой Орды насаждал православие. Как вообще можно интерпретировать термин «правоверие» (праведная вера), если правоверными считали себя все верующие в единого Бога, противопоставляя себе язычников (неверных, поганых)? Поэтому ордынских ханов можно считать и правоверными христианами, и правоверными магометанами – кому как нравится, ибо тогдашнее христианство было мало похоже на нынешнее, а ислам только начал обретать свои черты. А если бы ордынские ханы были язычниками или мусульманами, как считают историки, то как бы Папы Римские додумались отправлять к ним многочисленные посольства с целью склонить их к участию в… крестовых походах?
