— …обычно незаконным охотнее дарят нож, нежели кошелек. С отцом ты, возможно, чего-нибудь бы и добилась: кровь есть кровь, да и доказывать ничего особо не надо, потому что такую, как ты, забыть невозможно. Но тот, кто знал правду, уже ушел из жизни. Остались лишь конкуренты, претендующие на наследство. Так что прошу тебя: забудь. Это неудачная мысль.
— Знаю, медвежонок. — Голос был грустный и на удивление мягкий. — Знаю. Но другой у меня нет.
— Ты не купишь ему любви. Он твой, ты его вырастила, а значит, он наверняка умен и прекрасно знает это.
— Я же не говорю, что… Не гримасничай. Возможно, я не дождусь рассвета. Возможно, всех нас Пискляк… Зачем беспокоиться раньше времени?
— То есть… Но ты не покажешь ей картину, Петунка?
Она не ответила, глядя из-за его локтя на ковыляющую к ней Ленду. Дебрен, ободренный тем, как она держалась у стойки, обнимал ее за талию.
— Если Роволетто был так искусен, как здесь, — указала Ленда на картину с девушкой, украшенной лилией, — то, пожалуй, я знаю, почему ты не хочешь, чтобы кто-то видел полотно. Я это понимаю. И даю слово, что попытаюсь разглядеть только лицо под шлемом.
— Бессердечный ты человек, — укоризненно бросил Збрхл. Он убрал одну руку, но другую оставил на плече хозяйки.
— Бурибор так и не женился, — отмахнулась Ленда. — Нормальная женщина голову бы ему оторвала за всех тех баб. Поэтому он все время откладывал женитьбу и так и не дождался законного потомка. Да и о незаконных тоже ничего не слышно, потому что он был спецом по предохранению. А может, попросту организм не поспевал… Ну, короче говоря, возможного наследника ожидает хороший куш. Если бы это был, дай Боже… Его отец вроде бы крепко из-за склероза подурел. Если бы он Вацлана признал внуком, хоть и незаконнорожденным…
— Достаточно, — прервала ее трактирщица. — Ты как заноза в заднице, девчонка. Сочувствую твоей матери. Но ты права. Это мой долг перед Вацланом. Возможно, перед всей семьей. Так что пошли, я все равно туда… Кстати, я как раз припомнила, что того зеленого платка у меня уже нет. Его милость Дроп, не будем показывать пальцем, стащил с веревки после стирки. Надо сказать Йежину, чтобы перестал искать. Пошли, сестра. Можешь опереться на мое плечо. Так, говоришь, дедок совсем в детство впал?
Збрхл в третий раз отставил кубок, отер пену с усов и мрачно взглянул на магуна. Дебрен поспорил сам с собой, что и на этот раз будет свидетелем повторения цикла — колебание, кран, осушение кубка, — но ошибся. Как и Йежин, который одной рукой уже тянулся к бочонку, а другую протягивал к ротмистру. Кубок вместо руки ротмистра оказался на столе.
— Что-то я хотел… — Збрхл почесал шею. — Сейчас… Ага, вспомнил. — Он послал Дебрену нарочито равнодушный взгляд. — Относительно поговорки, мол, Бог троицу любит… Конкретно, в чем, собственно, дело?
— С поговоркой? — Дебрен не сумел скрыть удивления. — Ты о?..
— Она во всем Виплане в ходу, так что, пожалуй, доля истины в ней есть. Только не очень-то понимаю, как ее правильно толковать. Что, мол, если что-нибудь трижды, скажем, не заладится, так уж обязательно?.. Или, может, наоборот: с четвертого раза пойдет хорошо. А, Дебрен?
— Если два раза получится, то и на третий тоже, — выручил чародея Йежин. — Таков смысл. Ну… пожалуй.
— Пожалуй-то ты можешь себе в… — Ротмистр сумел сдержаться. — Чертов хрен, прости, Йежин. Злоба меня от этого ожидания берет. Да я и не совсем об этом спрашивал. То, что после двух идет третье, я и без вас знаю. А сомневаюсь в четвертом.
— Можно узнать, — осторожно спросил Дебрен, — почему тебя это интересует?
— Ну… скучно мне, — не слишком убедительно соврал Збрхл. — И из-за этой скуки мне как-то подумалось…
— Понимаю. Хм-м-м… Признаться, я не слышал, чтобы эту проблему кто-нибудь пытался разрешить профессиональными методами. Видимо, мало кого скука так глубоко заела. Но ведь и грифонов в мире немного. Редко случается, чтобы они кого-нибудь в трактире осаждали. А если и осаждали, так им еще надо на такого храбреца напасть, который вместо того, чтобы со страха штаны обмочить…
— Да уж не смеешься ли ты надо мной, Дебрен?
— Только от скуки, — осклабился магун. — А по правде-то, для того, чтобы сон отогнать. Чувствую, что как только перестану болтать, то крепче Гензы усну. Ты понятия не имеешь, как утомляет колдовство. Головной боли избежать удается, но со сном не поборешься. Помню, однажды…
— Мы о трех разах говорили. Я не тороплю. — Ротмистр осмотрелся, проверил, не возвращаются ли женщины, — Но если ты соизволишь ответить, пока мы здесь одни…
— Пока мы одни, — повторил Дебрен, — ты мог бы объяснить, что тебя действительно интересует… — Он не дал Збрхлу времени задуматься. — Спорим, ты о грифоне спрашиваешь. Первый раз мы столкнулись с ним на мосту, второй — когда я в мойню шел, а в третий — когда мы с Лендой возвращались. Так ты, вероятно, задумываешься, не исчерпали ли мы запас везения.
— Мы? — Скрытое под щетиной лицо скривила с трудом поддающаяся определению гримаса. Несмотря ни на что, Дебрен мог бы попытаться ее понять, но внезапно у них кончилось время. Дверь приоткрылась, свет факела заплясал по золоту и синеве.
— Именно мы, — он послал улыбку над плечом Збрхла, — потому что у тебя на счету один бой и какие-то обрывки. Так что тебе волноваться нечего. Даже если бы «четверка» означала перемены. В чем я, честно говоря, сомневаюсь. И без магии, по простому мужицкому разумению, скорее какое-нибудь правило в четвертый и последующие разы подтвердится, нежели вдруг возьмет да изменится.
— О чем вы? — заинтересовалась Петунка.
Она старалась казаться беззаботной, но явно перебрала — не обманула даже простодушного Йежина. И он присоединился к компании угрюмцев, вглядывавшихся в женские лица. Правда, все трое быстро перевели взгляд на Ленду, которая, нисколько не притворяясь, бледная и расстроенная, тяжело опустилась на лавку.
— Я говорю, что из нас троих у Збрхла меньше всего поводов для опасений, — пояснил Дебрен. — Конечно, если верить народным приметам. — Он немного переждал, а потом уже другим тоном спросил: — Ну и… и что?
Петунка, пожав плечами, указала глазами на девушку. Она пыталась улыбаться и дальше, но понемногу сдавала позиции. Ленда сидела, опустив голову, утратив все признаки женской грации, которой сих пор ее не могли лишить ни мужские штаны, ни раны, ни вывихи.
— Художественный вымысел? — скорее отметил, нежели спросил Збрхл. — Так я и знал. Мир реален, если забыть о второразрядных фокусах чародеев. Что, Дебрен? Вся эта болтовня о картинках, троицах… — Он не договорил, заменив вывод плевком. — Сваляла дурака, коза?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
