Салас, первая луна, расположилась фиолетовым диском в центре скопления ярких белых звезд. По-прежнему доносились крики и шум сражения. Будет ли достаточно дезертиров? Она не знала, как много там бандитов.
Шаллан была бы бесполезной в битве, только мешала бы. Она зажмурилась, поднялась на сидение и достала свой альбом с набросками. Под звуки сражения и крики умирающих девушка набросала глифы для молитвы о надежде.
— Они прислушались, — прогудел Узор с ней рядом. — Ты их изменила.
— Не могу поверить, что это сработало, — ответила Шаллан.
— А... Ты хорошо лжешь.
— Нет, это было образное выражение. Кажется невероятным, что они в самом деле меня послушались. Закоренелые преступники.
— Ты ложь и правда, — сказал Узор тихо. — Они изменились.
— Что это значит?
Было тяжело рисовать при одном только свете Саласа, но Шаллан делала все возможное.
— Раньше ты говорила об одной волне, — ответил Узор. — Ткачество светом, сила света. Но у тебя есть кое-что еще. Трансформация.
— Преобразование? — спросила Шаллан. — Я никого не преобразовала.
— М-м-м-м. Тем не менее ты их изменила. Тем не менее. М-м-м-м.
Шаллан закончила молитву и, подняв ее, заметила, что предыдущая страница вырвана из альбома. Кто это сделал?
Шаллан не могла сжечь молитву, но она не думала, что Всемогущий будет возражать. Девушка прижала молитву к груди и закрыла глаза, ожидая, пока крики внизу стихнут.
ГЛАВА 21. Пепел
Посредничества форма для мира была,
Обучения и утешения.
С приходом богов применение нашла
Во лжи и опустошении.
«Песнь перечислений» слушающих, строфа 33
Шаллан закрыла глаза Блута, не глядя на рваную рану в его животе, в которой виднелись внутренности. Вокруг нее рабочие спасали из лагеря все, что могли. Люди стонали, хотя некоторые из стонов обрывались, когда Ватах приканчивал бандитов одного за другим.
Шаллан его не останавливала. Он безжалостно выполнял свой долг и не смотрел на нее, проходя мимо.
«Ватах думает, что он сам и его люди легко могли оказаться на месте тех бандитов, — подумала Шаллан, снова опуская взгляд на подсвечиваемое огнями лицо Блута. — Что отделяет героев от злодеев? Один ночной разговор?»
Блут стал не единственной жертвой нападения. Ватах потерял семерых солдат. Они убили почти вдвое больше бандитов. Обессиленная Шаллан поднялась на ноги, но помедлила, увидев что-то торчащее из куртки Блута. Она наклонилась и расстегнула ее.
Во внутреннем кармане лежал сделанный ею набросок. Тот самый, на котором она изобразила Блута не таким, каким он был, а каким бы, согласно ее воображению, мог стать. Солдатом в армии, в новенькой униформе. Со взглядом, устремленным вперед, а не, как обычно, вниз. Героем.
Когда он успел забрать рисунок из ее альбома? Шаллан расправила лист бумаги, разгладив складки.
— Я ошибалась, — прошептала она. — Ты стал отличным началом для моей коллекции, Блут. Сражайся как следует за Всемогущего, пока спишь, храбрец.
Шаллан выпрямилась и оглядела лагерь. Несколько паршменов из каравана стаскивали трупы в кучу, чтобы потом сжечь. Ее вмешательство спасло торговцев, но не избавило от тяжелых потерь. Она не считала жертв, но груда тел казалась большой. Десятки трупов, включая почти всех охранников каравана. Среди них был и тот мужчина ириали, которого она встретила ранее ночью.
Шаллан настолько устала, что хотела только добраться до повозки, свернуться калачиком и заснуть. Но ей пришлось отправиться на поиски хозяев каравана.
Уже знакомая разведчица, изнуренная и покрытая кровью, стояла рядом с походным столом, разговаривая с пожилым бородатым мужчиной в войлочной шляпе. Он пропускал пальцы сквозь бороду и изучал своими голубыми глазами поданный женщиной лист бумаги.
Когда Шаллан приблизилась, оба подняли взгляд. Наемница положила руку на меч, мужчина продолжил поглаживать бороду. Неподалеку караванщики сортировали содержимое перевернувшейся повозки, раскладывая тюки с тканью.
— А вот и наша спасительница, — проговорил пожилой хозяин каравана. — Ваша светлость, даже сами ветра не смогут передать всю величественность и удивление от вашего своевременного прибытия.
Шаллан не ощущала своей величественности. Она устала и чувствовала себя больной и грязной. Ее голые ступни, спрятанные под юбкой, снова заболели, а способность ткать светом иссякла. Платье выглядело почти так же, как у какой-нибудь нищенки, а волосы, хоть и заплетенные в косу, были в полном беспорядке.
— Вы хозяин каравана? — спросила Шаллан.
— Меня зовут Макоб, — ответил он. Шаллан не смогла определить акцент. Не тайленский и не алети. — Вы уже встречались с моей помощницей. — Он кивнул в сторону женщины. — Тин руководит нашей охраной. После сегодняшнего происшествия количество ее солдат, как и моих товаров... сократилось.
Тин скрестила руки на груди. Она по-прежнему была одета в коричневый плащ, и в свете сфер Макоба Шаллан стало видно, что он сшит из хорошей кожи. Что можно подумать о женщине, одевающейся, как солдат, и носящей на поясе меч?
— Я как раз рассказывала Макобу о вашем предложении, — сказала Тин. — Которое мы обсуждали раньше, на холме.
Макоб хохотнул. Учитывая окружающую обстановку, звук вышел неуместным.
— Она называет это предложением. Моя помощница находится под впечатлением, что на самом деле это была угроза! Очевидно, что те наемники работают на вас. Мы гадаем, какие у вас планы насчет каравана.
— Наемники не работали на меня прежде, — ответила Шаллан, — но работают теперь. Потребовалось немного убеждения.
Тин повела бровью.
— Должно быть, очень хорошего убеждения, ваша светлость...
— Шаллан Давар. Я прошу вас только о том, о чем говорила прежде с Тин. Сопровождайте меня до Разрушенных равнин.
— Несомненно, этим могут заняться ваши солдаты, — проговорил Макоб. — Вам не нужна наша помощь.
«Мне требуется ваше присутствие, чтобы «солдаты» не забыли, что совершили», — подумала девушка.
Ее интуиция подсказывала, что чем больше вокруг них напоминаний о цивилизации, тем проще ей будет.
— Они солдаты, — ответила Шаллан. — И понятия не имеют, как с комфортом сопровождать светлоглазую женщину. Однако у вас есть хорошие повозки и много товаров. Если вам трудно судить по моему виду, то скажу, что я ужасно нуждаюсь в капельке роскоши. Я бы предпочла не выглядеть как бродяга, когда появлюсь на Разрушенных равнинах.
— Мы можем использовать ее солдат, — сказала Тин. — От моих сил осталась лишь горстка.
Она снова оглядела Шаллан, на этот раз с любопытством. И ее взгляд не казался недружелюбным.
— Тогда мы должны заключить договор, — проговорил Макоб, широко улыбнувшись, и потянулся через стол к Шаллан. — В благодарность за спасение своей жизни я прослежу, чтобы вас обеспечили новой одеждой и изысканной пищей во время нашего совместного путешествия. Вы и ваши люди будете заботиться о нашей безопасности на оставшемся пути. Затем мы расстанемся и больше ничего не будем должны друг другу.
— Согласна, — ответила Шаллан, принимая его руку. — Я позволю вам присоединиться ко мне, вашему каравану — к моему.
Он замялся.
— К вашему?
— Да.
— И главной будете вы, как я понимаю?
— Вы ожидали обратного?
Он вздохнул, но пожал руку в знак заключения сделки.
— Нет, полагаю, что нет. Полагаю, нет.
Макоб выпустил ее руку и махнул в сторону двоих людей, стоявших в стороне возле повозок — Твлаква и Тага.
— А что насчет них?
— Это мои люди, — сказала Шаллан. — Я с ними разберусь.
— Только держите их в конце каравана, будьте любезны, — сказал Макоб, наморщив нос. — Грязный бизнес. Я бы предпочел, чтобы мой караван не вонял таким товаром. В любом случае вам следует собрать ваших людей. Скоро начнется сверхшторм. Мы потеряли столько повозок, что у нас не будет дополнительных укрытий.
Шаллан оставила его и направилась через долину, стараясь не обращать внимания на смешанную вонь крови и сажи. От темноты отделилась фигура и пошла вслед за ней. При хорошем освещении Ватах выглядел не менее устрашающим, чем раньше.
— Ну? — спросила его Шаллан.
— Несколько моих людей погибли, — ответил он монотонным голосом.
— Они погибли, сражаясь за благое дело, — проговорила Шаллан, — и семьи выживших благословят их за такую жертву.
Ватах взял ее за руку, заставив остановиться. Его хватка была крепкой, даже болезненной.
— Ты выглядишь не так, как раньше, — сказал он. Шаллан обнаружила, как заметно он над ней возвышается. — Мои глаза меня обманули? В темноте я увидел королеву. Сейчас передо мной ребенок.
