Это была интересная мысль-игра. Иногда уходя в нее с головой, Стас дивился, сколько он всего знает, знания подчас были поверхностными, но все равно это было потрясающе. Он существовал один, остальное – декорации и куклы. Большинство из них неодушевленные, но в некоторых Стас вдыхал душу. Иногда он задумывался, почему в собственном мире он занимает столь маленькое положение, – и находил множество ответов на этот свой вопрос.
Правда, был еще один ответ: просто Стас устал. Он приезжал домой только для того, чтобы сонным мешком свалиться на кровать. Отсюда все его миры, неодушевленные и живые куклы. Ему требовался отдых.
Когда Стас ступил на бетонный мостик, сзади он услышал торопливые шаги, но обернуться не успел.
Их было двое, один ударил Бальжака по голове короткой тяжелой дубинкой, а второй не дал оглушенному Стасу опуститься. Подхватив его под мышки, он легко перекинул тело через невысокое ограждение. Тот упал спиной на трубы и тотчас сполз головой в глубокую лужу грунтовых вод. Коричневая от глины вода быстро наполнила его легкие, большим пузырем выгоняя через рот воздух. Стас недолго находился на краю жизни и смерти; онемение постепенно охватывало его, начиная подбираться от кончиков пальцев на ногах, задержалось немного в груди и наконец замерло в районе кадыка.
– Красиво, – заметил один из убийц.
Второй молча согласился с ним.
* * *
– Откуда она могла взять это?
На вопрос главного редактора «Проспекта Независимости» Анатолия Крикуши обозреватель газеты Владимир Боков только пожал плечами:
– Черт ее знает.
А материал был не то что интересным, он был поистине сенсационным. Не прошло и часа после того, как компетентные органы сообщили о предварительных, как они сами сказали, результатах следствия по факту взрыва, прогремевшего в школе. А сведения оказались следующими. К священнослужителю и ученикам мусульманского вероисповедания этот взрыв не имеет никакого отношения. Налицо одна из разборок между криминальными группировками. Подразумевалось покушение на жизнь Шамиля Гафурова, одного из бригадиров известной в Москве криминальной структуры. В результате взрыва погибли сам Шамиль, его мать, Роза Гафурова, и секретарь директора Фаина Усланова. Из детей никто серьезно не пострадал, несколько человек были доставлены в больницу с незначительными ушибами и ссадинами.
Пока не сообщали, кто подложил бомбу в школу, можно ли считать случайным совпадением посещение школы имамом. Сведения оказались скудными: это было официальное заявление, а не пресс-конференция.
Сказанное Крикуша с Владимиром Боковым приняли на веру, пока не получили от Светланы Рогожиной этот материал.
Материал, собственно, состоял из полутора-двух метров видеопленки, свернутой в рулончик, и сообщение по телефону самой Рогожиной. Крикуша успел только сказать «слушаю» и поздороваться.
– Анатолий Маркович, я не могу объяснить все подробно, у меня нет времени. Сама я оказалась в тяжелом положении. В руки мне попал очень важный видеоматериал, который я вам передаю. Ко всему, что вы увидите, добавлю, хотя это не нуждается в комментариях: взрыв в школе – дело рук боевиков организации «Бетар».[5] Видеоматериал вы найдете в камере хранения Казанского вокзала: № 172, шифр С-755. Постараюсь сегодня ночью или завтра утром передать вам запись целиком.
И все. Светлана повесила трубку.
Работала она в редакции не так уж и давно, только набирала «ход»… Крикуша недолго думал, на вокзал послали Игоря Милюхина из отдела распространения. «Если в камере окажется коробка или большой по объему сверток, сам руками не трогай, вызови милицию», – напутствовал его редактор.
В камере оказался только полиэтиленовый пакетик с рулоном видеопленки.
И вот после просмотра Анатолий Крикуша и обозреватель ломали головы: откуда Рогожина могла взять столь интересную информацию, как вообще к ней, неопытной журналистке, мог попасть такой материал.
«Естественно, это случай, – думал главный редактор, – выпадающий на долю журналиста раз в жизни».
Где же сама Светлана?
Вполне понятно, что из-за такого материала у нее могут возникнуть серьезные осложнения. Если это действительно бетаровцы, Рогожина сильно рискует.
– А ну-ка включи еще раз.
Владимир Боков перемотал пленку, куда был вклеен сюжет Светланы, и включил воспроизведение.
На экране телевизора изображение комнаты с прямоугольной крупноячеистой решеткой на окне. Светло-коричневые гардины неохотно пропускают солнечный свет, простенький светильник справа от окна, письменный стол, заваленный бумагами. За столом сидит человек без пиджака, в одной рубашке, на рукавах нарукавники, как у бухгалтеров в старых фильмах. На его голове черная шапочка, массивный нос украшают очки в роговой оправе, черная борода с проседью подстрижена опытной рукой. Несомненно, этот человек известен многим в Москве: раввин Марьино-Рощинской синагоги. Он говорит, обращаясь к невидимому собеседнику:
«…что касается бетаровцев, то наряду с ними существуют и другие организации, о которых почему-то предпочитают умалчивать. Отдают предпочтение еврейским. Уверен, что о мусульманской организации «Азатлык» знают немногие. А вот о Пуриме – веселом еврейском празднике, который отмечается иудеями в память об уничтожении нами обманным путем 7500 безоружных персов, знают почти все. Не знает лишь малая часть, хотя уверен, что не сегодня-завтра эта «несправедливость» будет устранена. «С помощью сионизма будет уничтожено христианство и мусульманский мир», «грядет национальная еврейская революция…» «Великих» евреев-сионистов…»
Материал, безусловно, сенсационный, он попал как нельзя вовремя – только что прогремел взрыв, а в речи раввина явно проскальзывали угрожающие интонации: «…не сегодня-завтра несправедливость будет устранена», но что с ним делать? Чтобы распорядиться им как должно, необходимо сделать две вещи. Во-первых, опубликовать этот материал в своей газете. И тут же, без промедления, на приоритетных правах взять в долю какой-нибудь канал телевидения. Эта пленка вызовет настоящий шок.
С одной стороны, Крикуша торопился – а если кто-то другой завладеет информацией? Светлана пока не дает о себе знать, и это тоже беспокоило: как поведет она себя в экстремальной ситуации? С другой стороны, ему хотелось использовать весь материал, о котором в конце сообщения упомянула Рогожина (и который, безусловно, существовал), одно дело двадцатисекундный репортаж, другое – репортаж объемный, с деталями, которые также могут оказаться сенсационными.
Крикуша колебался; он не принял пока решения, хотя на самом деле оно было уже принято – теряя время, он тем самым склонялся ко второму варианту: главный редактор ждал материал целиком. Ждал, имея в виду и других лиц: авторов, хозяев этой записи, и, может быть, посредников, через которых Светлана заполучила пленку.
Анатолий Крикуша все же дождался дополнительного материала. Правда, по содержанию он все-таки отличался от того, что он хотел увидеть. Однако тема была одна. В этот раз Милюхину из отдела распространения не пришлось ездить на вокзал, не было и предварительного звонка Светланы. Редактор получил пленку от самой Рогожиной в начале одиннадцатого вечера. Она как вихрь ворвалась в его кабинет с порозовевшим лицом, повзрослевшая в одночасье, с видеокассетой в руке. Крикуша встал ей навстречу.
– Слава богу, с тобой ничего не случилось. Тобой интересовалась ФСБ.
– Еще бы! Вы подготовили материал?
Редактор на секунду замялся.
– Понимаешь, чтобы он увидел свет, мне нужны неопровержимые доказательства.
– Доказательства чего? – Светлана позволила себе чуточку перца в голосе. – Доказательства для доказательства?
– Я понимаю твои эмоции, материал заслуживает внимания, и все-таки он слишком мал. С его помощью можно обвинить, разоблачить, но им нельзя подстраховаться, защититься. Одним словом, я жду, когда ты предъявишь мне либо начало разговора с раввином, либо продолжение, либо запись целиком.
– Она будет у меня, обещаю. После выхода моего репортажа.
Крикуша с явным сожалением покачал головой:
– Извини, не могу. – Он не отрываясь смотрел на видеокассету в руке Светланы. И не выдержал. – А это что?
– Это напрямую относится к взрыву. Если после просмотра этого материала вы не… – она сделала неопределенный жест рукой, – то я не знаю.
Крикуша, взяв у нее из рук кассету, подошел к видеомагнитофону.
Прямо на камеру рванули высокие двери школы и на сотую долю секунды позже окна на первом этаже… Выкатились ярко-красные валы пламени, устремляясь вверх…
– Черт возьми… – прошептал Крикуша, подаваясь вперед. – Это тот самый взрыв?
Светлана сияла.
– Да. Как только оба материала увидят свет, мне твердо обещано, что я получу остальное.
– Ты уверена, что заполучишь?
